Читать книгу "Пятая печать - Николай Воронцов"

Не выказывая никаких эмоций, Жанна промолчала. Где-то глубоко внутри ей было безумно хорошо. И еще она подумала, что ей неимоверно комфортно лежать так вот поперек кровати, положив не просохшую еще голову на колени Евгения и не думать ни о чем, ни о каких планах ни на день сегодняшний, ни на завтрашний, вообще ни на какой.

— Ну, что? Какие планы? — вызвав у Жанны своим вопросом приступ дикого смеха, спросил Евгений.

— Хочу предаться шопингу, потому что мне срочно нужна новая сумка и новый телефон, — ответила она.

Бережно подложив под голову Жанны подушку, Евгений встал, голышом прошелся по комнате, поднял с пола рубашку, внимательно осмотрел ее и предположил:

— Попробовать зашить? У тебя есть иголка и нитки?

— Дорогой, ты что, забыл, где у нас иголки и нитки? — все еще лежа поперек кровати, с немного скучающим видом спросила она, после чего сразу же прыснула от смеха.

— Действительно забыл, — заулыбался он и, отбросив рубашку комком в сторону, сообщил: — Тогда буду не прочь составить тебе компанию.

Окна в квартире были по-прежнему зашторены, и от этого в комнате было тепло и сумрачно, но для Жанны эти сумерки в разгар ненастного снежного дня были вовсе не той душераздирающей темнотой, которая приходит тогда, когда окончательно наступает ночь.

— Я даже забыла о том, сколько сейчас времени, — усмехнулась она. — Вообще обо всем на свете забыла. И про усталость, и про депрессняк, и про головную боль. Будто волшебную таблетку приняла!

— В разумных количествах такая терапия вполне может иметь место, — отозвался Евгений и с чертиками во взгляде посмотрел на Жанну.

— В разумных? — наигранно удивилась она и сообщила: — Я всегда была уверена, что я ненасытная!

* * *

Дома Гарик наскоро, но очень плотно перекусил, после чего с трепещущим от волнения сердцем сел за компьютер, но сразу же бросаться за монтаж отснятого материала не стал (карта памяти все еще лежала в его нагрудном кармане и грела сердце), а для начала прокрутил новостную ленту.

В новостной ленте была всякая ерунда: про ДТП со смертельным исходом где-то на внешнем кольце, новость про то, что Госдума решила увеличить пенсионный возраст, и сразу же после этого — официальное опровержение, что Госдума ничего подобного не решала, еще была новость про какие-то единичные пикеты оппозиции в поддержку прозрачности выборов, и еще новость про то, что на Марсе наконец-то нашли следы инопланетян, и даже новость про то, что к Земле на огромной скорости мчится гигантский метеорит, который очень скоро уничтожит все живое, и в этой связи наступит конец света.

В общем, все как всегда, из года в год одно и то же, и при этом совершенно ничего и нигде не было сказано про жуткий криминальный труп на крыше одного из столичных зданий.

Гарик даже задал поиск по ключевым словам, забил в поисковик имя «Мара» и фамилию «Закирова», однако кроме ссылок на ее личные действующие страницы в социальных сетях и еще какие-то дурацкие и никчемные упоминания и там и сям, ничего на заданную тему в паутине больше не нашел.

В какой-то момент Гарика даже слегка осенило, и он достал из кармана врученную ему Максимом визитку, после чего зашел на сайт указанной там новостной компании, пролистал расположенные в хронологическом порядке статьи, но вскоре разочарованно вкладку эту закрыл — там тоже ничего не говорилось про странное трагическое происшествие на крыше — и отложил визитку в сторону. Видимо, к месту происшествия замечательного корреспондента Максима Подарилова в итоге так и не пустили, в связи с чем он так и не смог сделать свой замечательный и супергениальный репортаж.

Все еще не спеша перейти к монтажу, Гарик также открыл свою страницу в ютьюбе, сверил количество подписчиков, коих было не более тысячи и коих с последнего его захода сюда не особо-то и прибавилось, тяжело вздохнул, окончательно закрыв все вкладки, достал из нагрудного кармана карту памяти и решительно воткнул ее в подключенный к системному блоку переходник.

— Ладно, поехали! — негромко скомандовал он себе, будто готовясь к полету в космос, собрался с мыслями, наскоро, не очень-то убедительно и правильно перекрестился, после чего принялся за работу.

* * *

— Здравствуйте, дорогие телезрители! Сегодня в нашей программе «Доброе субботнее утро» заслуженный деятель культуры, известный общественный деятель, писатель и публицист, автор стихов таких популярных песен как «Иволга», «У колодца», «Месяц медовый» и многих-многих других, известный не только в России, но и в ближнем и дальнем зарубежье поэт-песенник Викентий Ванин!

Сказав это, немолодая полноватая женщина с въевшимся в кожу дешевым макияжем и прической, как у Натальи Варлей, сделала жест оператору, чтобы тот остановил съемку.

— Не обращайте внимания на то, что снимаем днем, а передача называется «Доброе субботнее утро». Викентий Вранович, мы просто будем с вами общаться, разговаривать на разные темы, Юра все это будет записывать, а потом мы весь материал нарежем на куски и смонтируем передачу. Хочется, чтобы это выглядело не как сухое банальное интервью, а как просто задушевная беседа. Если все будет нормально, то в эфир передачу поставим с предварительным анонсом в утреннее время в субботу ровно через неделю. Главное, не волнуйтесь и ни о чем не переживайте: если что-то не получится, или возникнет какая-то заминка, мы сделаем второй дубль и все перепишем. Хорошо?

— Ларисочка, не в первый раз попадаю в объектив телевидения, — тут же пошутил Викентий. — Я так долго живу, что помню телевидение еще черно-белым. Ох и золотые же были времена!

— И не говорите! — слащаво, но при этом немного грустно согласилась с ним Лариса. — Был один на всех центральный канал телевидения, который смотрели абсолютно все. А какие были передачи?! Телевидение тогда объединяло и сближало, а сейчас что?! Столько каналов, и посмотреть нечего — да никто ничего и не смотрит сейчас, все в интернете сидят, — после чего повернулась в сторону окна и ахнула: — Вы только посмотрите, какой снег! — и обратилась к оператору: — Юра! Ты снег снял?

— Снял, — ответил ей молодой парень с камерой.

— Продолжим? — снова спросила она его, и парень молча кивнул.

— Ну и прекрасно! Викентий Вранович! Как все-таки у вас хорошо в Мишкине! Я всю жизнь мечтаю перебраться за город, жить в деревянном доме, пить чай с брусникой на веранде под абажуром, как у вас…

— Знаете, Лариса, — откликнулся Викентий. — Я, когда в девяностые этот дом покупал, все на меня смотрели, как на полоумного. Говорили, зачем тебе эта рухлядь у черта на куличках. Это потом уже мода пошла загородные дома и дачи строить.

— У вас хорошо! — поспешила его успокоить Лариса. — Ваш дом просто дышит историей! Не то что весь этот модный новодел! — и тут же перевела разговор на творчество: — Викентий Вранович! Что для вас ваши песни? Легко ли вообще придумывать шлягеры?

— Я вам так скажу: быть поэтом-песенником нелегко, — отозвался на ее вопрос Викентий. — Не каждое стихотворение может стать песней, и не каждый песенный текст может претендовать на место в поэзии. Я иногда читаю на эту тему лекции и провожу мастер-классы на творческих встречах. Так вот что я вам скажу: при написании песенных текстов используются совсем другие приемы, чем при написании стихотворения, совсем другие рифмы. Простоватое такое слово «пускай» ведь очень редко на самом деле используется в высокой поэзии? А сколько существует популярных песен с этим словом? — Викентий на пару мгновений умолк и сделал возвышенно-удивленное лицо. — И рифмы в поэзии, в отличие от песенных текстов, используются совсем другие! Иногда то, что совершенно не звучит в поэзии, в песне, да еще и под музыкальный аккомпанемент, вполне может иметь место. В песнях грубую рифму можно смягчить голосом, в песнях рифмы, я бы сказал, более вольные, что ли, не такие строгие, как в традиционной поэзии. Именно по этой причине нас, поэтов-песенников, не особо-то жалуют в разных творческих писательских и поэтических союзах. А попробовали бы они написать простую, понятную всем песню, которую запела бы вся страна?!