Читать книгу "Одно слово стоит тысячи - Чжэньюнь Лю"

— Так тебе просто нравится кричать? А ведь и в нашем ремесле криков хватает.

— В смысле? — удивился Ян Байшунь.

— Сами мы хоть и не кричим, зато свиньи не молчат. — И добавил: — Люди оплакивают людей, а свиньи — свиней. — Наконец он заключил: — В этом мире люди едят свиней, но никак не наоборот. Поэтому своими криками сыт не будешь, а вот за счет свинячьих проживешь.

Ян Байшуню слова Лао Цзэна показались убедительными, поэтому с тех пор он утвердился в решении заниматься забоем. Однако Ян Байшуня все так же мучили проблемы с ночлегом и ежедневные ухмылки продавца доуфу Лао Яна. Лао Цзэн, три года назад потерявший жену, теперь мечтал обзавестись новой. Пора жениться подошла и двум его сыновьям. Однако мнения по поводу взаимной очередности у отца и детей разделились. Жениться всем разом им не позволяло финансовое состояние, так что этот вариант отпадал. В общем, одной из причин неуживчивости сыновей с отцом был как раз вопрос о женитьбе. В этом же состояла причина негативного отношения сыновей к Ян Байшуню. Внешне настроенные против Ян Байшуня, на самом деле они были настроены против Лао Цзэна. Лао Цзэн втайне от сыновей уже несколько раз пытался через сваху подыскать себе пару. Но едва он встречался с какой-нибудь кандидаткой, выходило, что или он не устраивал ее, или она не устраивала его. Пришлось тогда с этим повременить. Во время задушевных бесед с Лао Цзэном Ян Байшуню было неудобно постоянно возвращаться к проблеме ночлега, ведь тем самым он только сыпал соль на рану Лао Цзэна. Ну а Лао Цзэн все никак не мог определиться, стоит ли ему заново жениться или нет. Поначалу любые темы для разговоров кажутся свежими, но когда человек изо дня в день талдычит одно и то же, и так несколько месяцев подряд, это начинает напрягать если не рассказчика, так слушателя. Как-то раз Лао Цзэн и Ян Байшунь возвращались после забоя из деревеньки Цуйцзячжуан. Утомившись от долгой ходьбы и палящего солнца, они решили не торопиться, а присесть и отдохнуть под деревом у реки Цзиньхэ. Лао Цзэн, закурив, завел разговор о том, каким жадным оказался Лао Цуй из деревни Цуйцзячжуан: «Свинью ему забили, а он за обедом ни кусочка мяса не предложил. Кабы раньше знал, так и не приходил бы к нему». Потом, слово за слово, он снова завел речь про свою женитьбу. Тут уже Ян Байшунь не вытерпел и осадил Лао Цзэна:

— Учитель, если хотите жениться, так женитесь уже, чего об этом каждый день говорить? Одними словами делу не поможешь! Так и помешаться недолго.

Лао Цзэн звонко выбил свою трубку об дерево и ответил:

— А кто хочет жениться? Если бы я хотел, так, наверное, давно бы женился. Это так, одни разговоры.

— Но раз вы каждый день про это вспоминаете, то все-таки хотите.

— Пусть даже и хочу, но оно как-то все не складывается.

— Значит, не так выбираете. Чтобы искать хорошие варианты, нужно и самому что-то из себя представлять. Если бы вы не ставили условия, уже давно бы женились. — Выпалив это, Ян Байшунь надул губы и добавил: — Да и не в выборе дело. Мне кажется, что вы просто боитесь этих двоих.

Он явно намекал на сыновей Лао Цзэна. Когда Лао Цзэну наступили на эту больную мозоль, он, вытянув шею, запротестовал:

— Кто это их боится? В этой семье пока что я хозяин!

На этом разговор и оборвался. Лао Цзэн еще долго вздыхал и выбивал свою трубку об иву; наконец он сказал:

— Я не их боюсь, а того, что обо мне люди скажут. Сыновьям-то по семнадцать-восемнадцать лет, а мне почти пятьдесят, что же я с собственными детьми буду соревноваться? — Помолчав, он добавил: — И даже не в пересудах дело: если я женюсь, всем вместе нам все равно не ужиться в одном доме.

Ян Байшунь с самого начала не нашел язык с сыновьями Лао Цзэна, поэтому сейчас он взял и выпустил на них весь свой гнев, который копился у него с тех самых пор, как они запретили пускать его в дом.

— А кого тут винить, как не их? Они молодые, могут и повременить. А вот вам уже под пятьдесят, не женитесь сейчас, в шестьдесят будет уже поздно, да и ни к чему.

Лао Цзэн не нашелся что возразить. Тут он словно опомнился:

— А ведь ты дело говоришь.

В ту весну Лао Цзэн решил-таки прежде своих сыновей жениться. И на этот раз он уже не торговался. Свахе четко дал понять, что согласится на любой вариант, лишь бы только претендентку он устраивал сам. Ну а поскольку никаких условий он не выдвинул, претендентка нашлась сразу. Ею оказалась младшая сестра Лао Куна из деревеньки Кунцзячжуан, того самого, что продавал лепешки с ослятиной. В ярмарочные дни лоток Лао Куна располагался по левую руку от лотка продавца доуфу Лао Яна. А справа от Лао Яна стоял Лао Доу из деревеньки Доуцзячжуан, который торговал острым овощным супом, а заодно и резаным табаком. Поскольку Лао Ян день-деньской призывал клиентов своим барабаном, продавцы-соседи с ним разругались. Сестра Лао Куна в конце года похоронила своего мужа и теперь была свободна. Ну а свахой оказалась даже не сваха в известном смысле, а, можно сказать, свой человек — цирюльник Лао Пай из деревеньки Пайцзячжуан. Лао Пай приходил в деревню Кунцзячжуан брить головы и там подружился с Лао Куном. Лао Кун доверял Лао Паю, а потому согласился отдать свою сестру замуж за Лао Цзэна. На второе число третьего лунного месяца была назначена церемония выкупа, а на шестнадцатое — переезд новобрачной в дом мужа. Ян Байшунь очень уж радовался этой свадьбе. Но радовался он не тому, что теперь Лао Цзэн отстанет от него со своими докучливыми разговорами, и не тому, что злорадствовал его ненавистным сыновьям. Для радости у Ян Байшуня имелся свой повод; он надеялся, что, придя в дом Лао Цзэна, женщина станет в нем хозяйкой. Ведь пока всем в доме заправляли сыновья Лао Цзэна, Ян Байшунь не мог там ночевать. Но если хозяйкой станет жена Лао Цзэна, она, скорее всего, изменит порядки и, проникнувшись к Ян Байшуню симпатией, все-таки позволит ему проживать в их доме. Кроме всего прочего, Ян Байшунь надеялся, что новая хозяйка окажется женщиной с характером и наконец приструнит сыновей Лао Цзэна. Поэтому Ян Байшунь ждал шестнадцатого числа с еще большим нетерпением, чем сам Лао Цзэн.

Однако новая хозяйка совершенно разочаровала Ян Байшуня. Прежде всего, его разочаровала ее внешность. В свое время в уездном центре Ян Байшунь видел продавца лепешек с ослятиной Лао Куна. Пусть тот не удался ростом и не мог похвастать выразительной внешностью, в остальном он выглядел вполне по-человечески, правда, лицо у него было чересчур белым и нежным, да и голосок тонкий, точно у бабы. Ян Байшунь, представляя его младшую сестру, в своем воображении рисовал ее такой же миниатюрной. Но когда наступил вечер шестнадцатого дня третьего лунного месяца и из паланкина вышла новая хозяйка, Ян Байшунь был поражен. В свете фонарей он увидел великаншу с квадратным лицом, высокими скулами и тонкой ниточкой губ; кожа ее была словно покрыта сажей, а на носу красовались веснушки. Когда же она раскрыла свой рот, Ян Байшунь и вовсе испугался: голос у нее был настолько грубый и сиплый, словно это говорил мужик. Казалось бы, родились от одной матери, но отличались друг от друга как небо и земля. При этом старший брат оказался похож на бабу, а сестра — на мужика. Помнится, Ян Байшунь сам наставлял Лао Цзэна, чтобы тот не привередничал, но он и подумать не мог, что тот в спешке перегнет палку и проявит такую неразборчивость.