Читать книгу "Внутренний враг. Шпиономания и закат императорской России - Уильям Фуллер"

В отношении личного состава важнейшим достижением Сухомлинова был капитальный пересмотр системы резерва. Раньше в случае войны призываемые на службу резервисты либо вливались в уже существующие подразделения, непропорционально раздувая этим их численность, либо объединялись в специальные формирования, которые базировались в тылу и решали вспомогательные задачи. Сухомлинов совершенно справедливо считал такой подход контрпродуктивным, поскольку резервисты были подготовлены на порядок слабее регулярной армии, с другой стороны, сосредоточение их в тылу лишало полевых генералов тех дополнительных сил, которые в начальной фазе войны способны решительным образом переломить ход событий. Сухомлинов распустил старые отряды резервистов, формировавшиеся по территориальному принципу или при крепостных гарнизонах, и ввел систему «скрытых кадров». В случае войны офицеры и рядовые из числа «скрытых кадров» отзывались из своих военных подразделений, и из них создавалось ядро из 560 дополнительных пехотных батальонов, состав которых набирался из резервистов46. Реформы Сухомлинова в сочетании с введенным в 1906 году сокращением срока военной службы по призыву (что в результате дало 25-процентное увеличение числа обученных мужчин на случай войны) обеспечили оптимальное использование личного состава резерва. Когда в августе 1914 года разразилась европейская война, в России почти треть сразу мобилизованных пехотных подразделений была сформирована из «скрытых кадров». Эта система не помогла России одержать победу в первые шесть месяцев войны, однако, вероятнее всего, именно она предотвратила поражение русской армии в этой же начальной фазе военных действий.

Второе направление реформирования касалось стратегии. С тех самых пор, как в результате Франко-прусской войны 1870–1871 годов Германская империя стала самым грозным потенциальным врагом России, Военное министерство было озабочено исключительной мобилизационной скоростью германской армии. Благодаря густой сети железных дорог, Берлин был способен организовать вызов людей из резерва и перевозку их к границе гораздо быстрее, чем это было по силам Петербургу. Российское военное руководство нашло ответ: в мирное время все большее количество военных сил страны концентрировалось на западных рубежах империи. К 1893 году 610 тыс. солдат — почти 45 % состава армии — размещалось в Киевском, Виленском и Варшавском военных округах47. Идея заключалась в том, что такая плотная концентрация войск в сочетании с наличием хорошо укрепленных крепостей в Осовце, Ковно, Гродно, Варшаве, Ивангороде и Новогеоргиевске предотвратит возможность решительного поражения России в результате первого броска немецкой военной машины, прежде чем российская армия успеет провести мобилизацию. В 1910 году план Сухомлинова по реорганизации обороны империи изменил этот освященный временем подход: 128 пехотных батальонов было переведено из Киевского и Виленского округов во внутренние области страны. Эта передислокация имела ряд преимуществ. Поскольку затронутые изменениями формирования были переведены в густонаселенные районы, поставлявшие резервистов на случай войны, Россия теперь была способна мобилизовать свою армию гораздо быстрее, чем когда-либо ранее. Одновременно перенеся центр тяжести армии на восток, Сухомлинов увеличил ее стратегическую гибкость, способность с равной эффективностью реагировать на кризисы как на азиатском, так и на европейском направлении. Частью плана реорганизации было также предложение Сухомлинова уничтожить западные крепости. Поскольку теперь мобилизация армии должна была производиться в центральных регионах России, оборонительная роль западных крепостей в начальной фазе войны становилась избыточной. Более того, Сухомлинов утверждал, что в любом случае прогресс дальнобойной артиллерии лишал существование крепостей всякого смысла — стоимость их содержания, не говоря уже о необходимости усовершенствования, чтобы они могли противостоять огневой мощи современной артиллерии, составляла сотни миллионов рублей — сумма, которую разумнее было пустить на текущие армейские нужды48.

План этот вызвал в свое время крайне противоречивые отклики. Скоро мы увидим, что он возбудил значительное противодействие внутри страны. Кроме того, он спровоцировал взрыв общественного недовольства во Франции, где не прошло незамеченным то обстоятельство, что проводимая реорганизация снижала скорость, с какой Россия могла собрать свои силы для нападения на Германию — на что рассчитывал Париж в случае начала общеевропейской войны. Бывший министр иностранных дел Франции Теофиль Деклассе прямо высказался по поводу «глупостей, которые творит Военное министерство» [России]49. На Сухомлинова эта волна критики произвела достаточно сильное впечатление, и он послал во Францию с конфиденциальным поручением князя Андроникова, который должен был переубедить тех, от кого зависело общественное мнение. Французы в конце концов успокоились, но лишь после того, как увидели, что усиление наступательной военной мощи России, которое должно было стать неминуемым следствием реформ 1910 года, вызывает сильнейшее беспокойство Германии и Австрии50.

Третьей целью проводившихся Сухомлиновым реформ была военная техника. Русско-японская война истощила запасы оружия и амуниции — их следовало восполнить как можно скорее. Война показала, что рассчитанное в мирное время количество патронов на винтовку и снарядов на единицу артиллерии следовало значительно увеличить. Сухопутная война в Маньчжурии продемонстрировала важность других, недооцененных типов оружия, а именно пулеметов и горной артиллерии. В первые двенадцать месяцев пребывания Сухомлинова на посту его министерство приняло на вооружение две новые тяжелые гаубицы и сделало первые крупные заказы на пулеметы 1909 года выпуска, которые были значительно легче и, следовательно, лучше старых моделей. Число пулеметов в арсенале армии, составлявшее накануне Русско-японской войны приблизительно тысячу единиц, к 1914 году возросло до четырех тысяч, хотя и эта цифра была на 17 % меньше положенной нормы. Сухомлинов также, как выяснилось, обладал достаточным воображением, чтобы предвидеть военное использование моторизованного транспорта и авиации. Именно при нем на вооружение российской армии были приняты первые аэропланы. Он также боролся, хотя и без особенного успеха, за увеличение армейского парка грузовых и легковых машин51. В годы, предшествовавшие началу Первой мировой войны, Сухомлинов разработал и провел в жизнь четыре программы перевооружения армии — одну в 1910 году, две в 1913-м и еще одну в 1914 году52.

Как можно было ожидать, инициативы эти оказались весьма дорогостоящими. Вкупе четыре плана перевооружения требовали выделения только на нужды наземных сил в течение десяти лет дополнительного миллиарда рублей сверх обычных расходов. Как следствие бюджетные расходы страны резко возросли. К 1914 году Россия тратила на нужды армии и флота 965 млн руб. — сумма эта почти на 33 % превышала те 643 млн руб. из бюджета 1909 года, когда Сухомлинов занял свой пост53. Экстраординарный рост военных расходов сыграл решающую роль в выходе российской промышленности в 1910 году из периода упадка и был одним из двигателей того экономического бума, переживавшегося Россией накануне войны54. Промышленники, финансисты и инженеры всей империи стремились урвать свой кусок от золотоносной жилы оборонных расходов. Среди тех, кто точно знал, как следует действовать, был старый знакомый Сухомлинова по Киеву Александр Альтшиллер.