Читать книгу "Наутилус Помпилиус. Мы вошли в эту воду однажды - Леонид Порохня"

Альберт Потапкин. Фото Дмитрия Константинова

Еще до выхода пластинки Джавад собрался уходить, заранее предупредив об этом. Егор напомнил Славе, что Алик Потапкин недавно расстался с «Агатой Кристи». В феврале 1991-го ночью домой к Потапкину дозвонился Бутусов и предложил снова поработать с «Наутилусом». Договорились, что Алик приедет в Пермь на «смотрины» — у «НП» там как раз намечались гастроли… После трех-четырех репетиций в Питере «Наутилус» с новым/старым ударником отправились в тур — 14 концертов по Сибири. Алику запомнился первый город — Омск, в котором публика в зале устроила оргию, ничуть не меньшую, чем во время концертов клавишного «Наутилуса».

«Когда я вернулся в группу, я столкнулся с новой, совершенно не знакомой для меня эстетикой, — рассказывает Потапкин. — Почти ничего не напоминало о 1987 годе. Даже Славин голос звучал как-то по-другому. Я тогда плохо знал гитарную музыку, пришлось срочно с ней знакомиться. Мне очень сильно помог Егор. И музыкально, и чисто по-человечески. Было заметно, что Слава за три с половиной года стал звездой и немного дистанцировался от всех. Держался дружески, но на расстоянии».

Теперь Бутусов считал гитарный состав «Наутилуса» полностью устоявшимся: «Период формирования занял два года, и сейчас группа выгладят так: Альберт Потапкин — барабаны, Игорь Копылов — бас-гитара, Егор Белкин — гитара, Саша Беляев — гитара и я — пятый. Еще мы приглашаем Олега Сакмарова, он в основном работает с Борисом Гребенщиковым, играет на флейте».

Игорь «Гога» Копылов, Вячеслав Бутусов, Альберт Потапкин, Александр Беляев и Егор Белкин, 1991 год

«Наутилус» стал единственной группой за всю историю советского рока, которая собирала полные дворцы спорта, играя при этом жесткую гитарную волну. Ее в России просто не знали, соответственно, и не любили. В 1991 году народ валил не на музыку, а на название «Наутилус», желая увидеть прежнего Славу. Одни разочаровывались, не услышав старых красивостей, другим было все равно, что бы Слава ни пел, третьи (но таких находилось относительно немного) действительно врубались в гитарный звук и наслаждались программой. Залы меньшего объема начались с зимы 1992 года: организаторы концертов начали опасаться, что больше публики группа уже не соберет.

В конце 1991 года «Наутилус» засел за запись альбома «Чужая земля». Предыдущая пластинка, «Родившийся в эту ночь», ажиотажа у публики не вызвала, поэтому старались вовсю. Песню «Морской змей» Полковник подверг обработке в духе аудио-театрализации. В конце этой композиции появились звуки, которые он называл «сосульками, падающими в колодец». Объясняя Бутусову необходимость этих и других эффектов, Саша описывал свой замысел примерно так: «Этот звук должен выглядеть как тень, пытающаяся оторваться от человека. Вот есть звук, а есть послезвучие. Мы это послезвучие немного исказим, и оно как тень будет пытаться оторваться от героя песни…» Слава хватался за голову: «Ну что ты, Полковник, тут напридумывал? Хорош свою звуковую фантазию разворачивать. Сделай простой дилэй» (затухание звука).

Когда Слава принес набросок «На берегу безымянной реки», он сказал, что видит эту песню какой-то «тропической». Этот образ всех сгенерировал, композицию сделали за два часа. Гитарную тему написали Белкин и Беляев вместе. Все получилось с полтычка. Сами музыканты называли эту песню просто «Ламбада».

«Чужая земля» удалась. Всем было ясно, что записала ее гитарно-заматеревшая группа. К текстам вопросов было больше, чем к музыке. На обвинения в злоупотреблении мистицизмом Кормильцев отвечал: «Бесовщина у нас всегда была, возможно, выраженная другими словами. Песни "Нау" были о соблазнах, искушениях. Чтобы знать, что есть белое, надо хотя бы один раз видеть черное. Творческий человек всегда находится в искушениях. И каждый творец одновременно напоминает как Господа — создает то, чего до него не было, — так и Сатану, который претендует на то, что сделает лучше…» «Мистика — это скорее часть нашей жизни, — вторил поэту Бутусов. — Впрочем, нас справедливо упрекают за обилие в песнях всяких мышей, змей, воронов, бесов. Наверное, от этого нужно избавляться. Так что с бесовщиной для нас пока покончено».

Претензии к полной аполитичности альбома, к отсутствию на нем песен протеста оба автора также считали несостоятельными. «Жизнь — она сама по себе протест смерти, — рассуждал Кормильцев. — Мы все, как парашютисты, выброшенные без парашютов — летим и знаем, что разобьемся. Можно делать вид, что летишь, а можно протестовать против такого положения вещей, уходя в творчество, внутренний мир». «Если раньше одной из главных проблем была "подпольность" рока, и мы играли наперекор запретам, то сегодня понимаешь, насколько мала и ничтожна была эта беда, — поддерживал соавтора Слава. — Теперь другие проблемы, более глобальные, заставляют нас петь… например, о недостижимости гармонии существования».

Оформление Александра Коротича

В 1993 году «Наутилус» шумно отметил десятилетие. По этому случаю в Екатеринбурге выпустили первый в России трибьют «Отчет 1983–1993», на котором песни «НП» исполнили «Ассоциация», «Чайф», «Настя», «Агата Кристи», «Апрельский марш», «Отражение», Александр Пантыкин и «Аквариум». День рождения группа справила трижды: большими концертами в Москве, Питере и Екатеринбурге.

Но к этому времени гитарный состав зашел в тупик. У Славы для него закончились идеи. «Когда он принес "Колеса любви", я каким-то третьим чувством понял, что он уже не видит их в гитарном звучании, — рассказывает Потапкин. — И это несмотря на то, что два последних концерта в Калининграде мы сыграли до невозможности круто. Я абсолютно уверен, что Славе стало тесно в гитарном составе. Ему захотелось вернуть клавиши, хотя он об этом никогда и не говорил».

Финал концерта в ДК Горбунова, Москва, 1993 год. Фото Александра Шишкина

Егору Слава дал пачку песен, которые впоследствии стали «Титаником», и попросил аранжировать их. «Справившись, я вдруг через третьих лиц узнал, что в Екатеринбурге группа без меня трудится над записью. Я обиделся — зачем же мне было работу поручать? Уже потом я вспомнил, как высказывал вслух недовольство по поводу одинаковых зарплат Бутусова и Кормильцева. Я действительно считал это несправедливым: Слава не только автор музыки, он и репетировал, и на гастроли ездил, а Илья только тексты писал». Озвученные сомнения в целесообразности уравнительной системы оплаты труда стоили Егору места. Заодно из «Наутилуса» исчез и ни в чем не повинный Саша Беляев. В общем, убрали весь гитарный корпус.