Читать книгу "Степени приближения. Непридуманные истории (сборник) - Яков Фрейдин"

* * *

Автомобиль, в котором ехал Тухачевский, свернул с Ильинского шоссе и по аллее, сверкающей на солнце весенней листвой, покатил к дому отдыха наркомата обороны «Архангельское». Остановились у подъезда усадьбы, с крыльца сбежал адъютант, козырнул, открыл дверцу и сказал:

– Товарищ маршал, гости в сборе, ждут вас. Обед накрыт в большой гостиной.

– Нет, Коля, ты вот-что, распорядись, чтобы стол накрыли в Чайном Домике, пусть сейчас туда всё перенесут, там нам будет поуютнее. Да скажи, чтобы камин разожгли, а то что-то зябко сегодня, холодный апрель в этом году. Проследи, чтобы к домику никто не подходил, даже охрана. Обслугу удали, как всё приготовят.

За столом расселись девять человек – маршалы, командующие округами. Был там и Петерсон, бывший комендант Кремля, а ныне заместитель Якира. Выпили по первой рюмке, закусили наскоро и Тухачевский начал так:

– Решил собрать вас всех тут на природе, подальше от чужих глаз и ушей. Дело срочное и жизненно важное. Всё о чем здесь пойдёт речь – строжайший секрет. Не обсуждать это абсолютно ни с кем и записей не делать. По приказу Усатого идут повальные аресты и показательные процессы против «троцкистов». Ещё прошлым августом были арестованы Путна и Примаков. Но это только начало, подготовка к главному. Скоро станут брать весь командный состав РККА и флота, это ясно. Потому перед нами вопрос стоит ребром – кто кого раньше скрутит, он нас или мы его? – помолчал и добавил, – если у кого есть иное мнение, прошу высказаться сейчас.

Тухачевский внимательно оглядел присутствующих. Все сидели молча, не глядя друг на друга. Наконец маршал Егоров спросил:

– Ты что же, Михаил Николаевич, хочешь устроить государственный переворот?

– Никто не собирается устраивать никакой переворот. Как раз наоборот – надо переворот остановить. Во главе государства встал провокатор, предатель и убийца. Он ведёт страну к катастрофе и уничтожает ветеранов революции. Сейчас он взялся за РККА и её командиров. Полагаю, это наш долг очистить партию он врага, спасти страну, да и самих себя. Какой же это переворот?

– Да как мы можем без каких либо серьёзных оснований убрать главу государства? – протирая пенсне, сказал командарм Уборевич, – вы вот говорите, что он провокатор, но это голые слова. Что мы народу скажем? Нужны доказательства.

– Доказательства нужны? Их с избытком. Я получил, неважно от кого, эти фотокопии, – маршал пустил по кругу фотографические листы, – в них документы о преступной деятельности Усатого. Этого с лихвой хватит, чтобы народу объяснить.

– Ну, если так, значит надо его арестовать, материалы опубликовать и провести открытый суд, – сказал командарм Якир.

– Какой суд, Иона! – воскликнул Тухачевский, – Ты что, не знаешь его? Он нас всех вокруг пальца обведёт и – пулю в затылок. Его надо арестовать и сразу уничтожить, а потом объясним народу, почему.

Вот примерно в таком духе спорили командиры. В делах военных они, думаю, разбирались весьма неплохо, многие из них учились в своё время в военной академии Германии. Но вот в вопросах политики и дворцовых интригах были они не на высоте. Слишком по-военному прямолинейны – вот чёрное, вот белое. А в интригах оттенки важны. Сначала решили было арестовать Сталина прямо на первомайском параде. Думали, что так будет проще оцепить Кремль, не вызывая больших подозрений. Потом засомневались, успеют ли – времени маловато на подготовку, да и Тухачевский в те самые дни должен был лететь в Англию в командировку. Как без него? Решили арест Сталина пока отложить.

А вот товарищ Сталин важных дел не откладывал и ухо держал востро. Официант, работавший в «Архангельском», сообщил о секретном совещании высшего военного командования. А потом один из участников совещания сам попросился на приём к Сталину и рассказал о заговоре. Доносчика, разумеется, пришлось немедленно перевести на службу в дальний округ и там тихо ликвидировать. А тут как раз доставили из Германии долгожданный компромат. Сработано было всё замечательно, любо-дорого посмотреть, комар носу не подточит. Вот что значит профессионалы!

Товарищ Сталин был предусмотрительный, после важного дела – обязательно концы в воду, чтобы потом всё шито-крыто. Поэтому он вызвал товарища Ежова и сказал:

– Наш торговый представитель в Германии некто Канделаки спутался с немецкими фашистами, стал продавать наши секреты. Его надо немедленно отозвать и арестовать. И шпиона Ягоду арестовать, хватит ему прохлаждаться в наркомате связи.

Товарищ Ежов себя чудно проявил на раскулачивании, не миндальничал с мужиками, основательно прополол деревню. Вот пусть теперь из Ягоды весь сок выжмет. Ну а что касается заговорщиков-командиров – тут надо поосторожнее. Сначала всех друг от друга отделить, раскидать по разным округам и брать не сразу, а с хитрецой. Не дома и не на службе, лучше всего на даче или в поезде, скажем, по дороге на новое назначение или на дачу.

14 мая 1937 года и началось – почти всех удалось взять живыми. Правда некоторые, вроде Гамарника, обманули товарища Сталина, увильнули от ареста – сами застрелились. Однако вычистили всех и на всех уровнях – от лейтенантов до маршалов. Так что и года на прошло, как почти никого из них в живых не осталось и образовались в РККА и на флоте многие тысячи вакансий. Их и заполнила молодёжь – выпускники военных академий и училищ, партийные выдвиженцы с самых низов. Те, кто и мечтать не мог о скором продвижении по службе, а тут – отец родной товарищ Сталин заботу проявил, места освободил и себе под крыло взял. Да они за него жизни не пожалеют, что прикажет, то и исполнят!

Вот с такой послушной армией начинать Мировую Революцию – залог успеха.

Так и приручил товарищ Сталин свою армию перед большим мировым пожаром.

* * *

За день до самоубийства в апреле 1945 года Гитлер дал последнее интервью швейцарскому журналисту Курту Шпейделю. В частности фюрер сказал: «…вермахт просто предал меня, я гибну от руки собственных генералов. Сталин совершил гениальный поступок, устроив чистку в Красной Армии и избавившись от прогнившей аристократии…”

Наверное, ему было виднее, всё же родственные души…

Язык Несбывшейся Надежды

От трамвайной остановки до нужной мне хрущёвской пятиэтажки надо было добираться ещё минут десять по грязному и мокрому снегу, прыгая через глубокие лужи и цокая на каблуках, как на ходулях, через мелкие. Разыскал подъезд, поднялся по лестнице на пятый этаж, нашёл нужную мне дверь с тремя звонками – коммунальная квартира, и позвонил. Долго не открывали, наконец услышал из-за двери старческий голос: «Кто это?»

– Vi ne konas min. Mi volas paroli al vi, – сказал я, помедлив.

За дверью молчали. Наконец я услышал звуки запоров, стук цепочки и дверь слегка приоткрылась. Показалась седая голова. Настороженные глаза через толстостёклые очки быстро оглядели меня и лестничную клетку, потом неожиданно костлявая рука вцепилась в лацкан моего пальто и тут же с силой и ловкостью я был вдёрнут в квартиру. Как только я там оказался, старик сразу же запер дверь на все запоры, потом ещё раз меня оценивающе оглядел и приложил указательный палец к губам: «Молчок!». Взял меня за руку, провёл из коридора в свою угловую комнатку. Жестом указал на стул чтобы я сел, а сам собрал и перенёс со стола на узкую кровать, стоявшую у стены, книги и посуду. Потом снял со стола скатерть, пододвинул к единственному окну другой стул, достал из комода картонную коробочку с кнопками и кряхтя на стул забрался. Затем привычными движениями плотно завесил окно скатертью и приколол её кнопками к стене. Слез со стула, включил свет, отдышался и опять стал внимательно меня рассматривать. Потом спросил: