Читать книгу "Перед падением - Ной Хоули"

Магнус выруливает на скоростное шоссе, ведущее на Лонг-Айленд. Скотт опускает боковое стекло и с наслаждением подставляет лицо встречному ветру. Щурясь на солнце, он почти убеждает себя, что события последних тридцати шести часов его жизни – всего лишь сон. Не было ничего – частного самолета, авиакатастрофы, его заплыва в ночном океане, томительного пребывания в больнице. Наверное, думает он, можно попробовать в течение какого-то времени полностью стереть все это из памяти при помощи правильной комбинации коктейлей и занятий живописью. Но в глубине души Скотт прекрасно понимает, что это чушь. Пережитое им теперь навсегда отмечено в его ДНК. Он солдат, побывавший в тяжелом бою, и будет помнить это даже на смертном одре.

Магнус живет на Лонг-Айленде, в здании бывшей обувной фабрики, теперь поделенной на лофты. До авиакатастрофы Скотт собирался несколько дней провести у него, наведываясь по делам в город. Однако теперь, сообщает Магнус, планы придется менять.

– У меня насчет тебя жесткие инструкции, – говорит Магнус. – Я должен отвезти тебя в западную часть города. Похоже, твой статус начинает расти.

– Какие еще инструкции? От кого? – удивляется Скотт.

– От одного нового друга, – отвечает Магнус. – Пока это все, что я могу сказать.

– Притормози, – решительно произносит Скотт.

Магнус поднимает брови и загадочно улыбается.

Скотт тянется к ручке, открывающей дверцу автомобиля изнутри.

– Остынь, парень, – говорит Магнус и чуть дергает рулем, объезжая что-то на дороге. – Я смотрю, ты не в лучшем настроении – тайны тебя только раздражают.

– Просто скажи мне, куда мы едем.

– К Лесли.

– К какой еще Лесли?

– Ты что, головой ударился? Я говорю о Лесли Мюллер. Про галерею Мюллер слыхал?

Слова Магнуса приводят Скотта в растерянность.

– А зачем мы едем в галерею Мюллер?

– Да не в галерею, дурья твоя башка. К ней домой. К Лесли Мюллер. Она ведь миллиардерша, верно? Ее папаша – чудак, который в девяностые придумал какую-то хитрую штуку и страшно разбогател. Так вот, когда ты мне позвонил, я всем, кому мог, рассказал, что еду за тобой и что мы собираемся произвести в городе фурор. Пригласим всяких цыпочек и все такое – ты ведь теперь как-никак герой. Похоже, Лесли об этом узнала, потому что сама мне позвонила. Она заявила, что видела репортаж про тебя по телевидению. И говорит – мол, моя дверь открыта. У нее на третьем этаже есть особые гостевые апартаменты, вроде номера люкс в отеле.

– Я не поеду.

– Не будь дураком, приятель. Это же Лесли Мюллер. Ты должен понимать, какой это уровень. Можно продать картину за триста долларов, а можно – за триста тысяч. Или за три миллиона.

– Нет.

– Отлично! Я тебя услышал. Но подумай хотя бы на минутку о моей карьере. Повторяю, речь, черт побери, идет о Лесли Мюллер. Моя последняя выставка проходила в Кливленде, в какой-то жалкой хибаре. Давай хотя бы заедем пообедать. Дай ей возможность обнять героя в обмен на продажу пары-тройки твоих работ. Глядишь, и за меня словечко замолвишь. А потом мы сделаем вид, что нам пора, и откланяемся.

Скотт смотрит вправо и видит, как в машине, едущей рядом с ними в соседнем ряду, ссорится молодая пара. Обоим – меньше тридцати. За рулем сидит мужчина, но на дорогу он не смотрит. Голова его повернута к подруге. Он раздраженно жестикулирует одной рукой. Женщина злобно тычет открытой губной помадой в сторону своего спутника. На ее лице гримаса злобы и отвращения. Наблюдая за неприятной сценой, Скотт вдруг вспоминает одну деталь. Сидя в салоне самолета, пристегнутый ремнем, он видел, как стюардесса – как же ее звали? – ссорится с одним из пилотов. Она стояла к Скотту спиной у открытой двери кабины, и ему было видно лицо летчика над ее плечом. Оно тоже было искажено злобой. Скотт заметил, как пилот схватил женщину за запястье, но она резким движением вырвала руку.

Скотт припоминает также, что в тот момент он сам, отстегиваясь, щелкнул пряжкой ремня. Похоже, собирался встать. Зачем? Чтобы прийти стюардессе на помощь?

Воспоминание мелькает в голове Скотта и исчезает. Вполне возможно, что это всего лишь кадр из забытого фильма, хотя ему картинка показалась вполне реальной. Было ли это на самом деле? Возможно ли, что в кабине самолета произошло нечто вроде драки?

В продолжающей ехать рядом машине водитель окончательно выходит из себя и в сердцах смачно плюет на дорогу. Но боковое стекло поднято, и слюна стекает вниз по его внутренней поверхности. В следующую секунду Магнус прибавляет газу, и автомобиль со ссорящейся парой остается позади.

– Можешь притормозить здесь? – просит Скотт. – Хочу купить жвачку.

Магнус открывает правой рукой перчаточный ящик и роется внутри.

– У меня где-то здесь есть «Джуси фрут».

– Я хочу мятную. Притормози.

Магнус, не включая указатель поворота, резко перестраивается вправо и паркуется у обочины.

– Я быстро, – говорит Скотт, выбираясь из машины.

– Прихвати мне кока-колу.

Скотт вспоминает, что на нем медицинская униформа – балахон и штаны, а на ногах больничные шлепанцы.

– Одолжи мне двадцатку, – просит он Магнуса.

Тот на секунду задумывается, после чего говорит:

– Ладно, но обещай мне, что мы все-таки заедем к Лесли Мюллер. Я готов биться об заклад, что у нее в баре есть виски, который разлили по бутылкам еще до того, как затонул чертов «Титаник».

– Обещаю, – говорит Скотт, глядя приятелю в глаза.

Магнус вынимает из кармана смятую купюру.

– И чипсов каких-нибудь купи, – говорит он.

Скотт захлопывает дверцу.

– Я сейчас, – бросает он Магнусу и направляется к магазину на автозаправке.

Войдя в павильон, он видит за прилавком грузную женщину.

– Где у вас черный ход? – спрашивает Скотт.

Женщина молча указывает пальцем направление.

Скотт пересекает помещение магазина, минует туалеты, с трудом распахивает тяжелую дверь и щурится в лучах солнца. В нескольких футах от себя он видит невысокий забор из проволочной сетки, за которым начинается территория жилого квартала. Скотт сует двадцатку в нагрудный карман и пытается перелезть через забор, действуя одной рукой. Перевязь мешает ему, и он избавляется от нее. Еще через несколько секунд оказывается по другую сторону забора. Скотт проходит через пустырь. Шлепанцы громко хлопают его по пяткам. Стоит конец августа, на улице жарко и влажно. Скотт представляет себе сидящего за рулем и дожидающегося его Магнуса – он наверняка включил какую-нибудь радиостанцию, где часто передают старую музыку. Весьма возможно, что сейчас подпевает группе «Куин».

Район, в котором оказывается Скотт, явно не из богатых. Это видно и по машинам, припаркованным у обочин, и по надувным бассейнам на задних дворах. Он идет по улице под палящими лучами полуденного солнца и тридцать минут спустя натыкается на закусочную, где продают жареных цыплят. Заведение крохотное – печь, стойка, пара стульев перед ней и больше ничего.