Читать книгу "Зачем России Марин Ле Пен - Владимир Большаков"

Унижение Франции во франко-прусской войне 1870 года ранило в равной степени и правых, и левых, и республиканцев, и монархистов. Так же, как поражение Германии, зафиксированное в Версальском мирном договоре 1919 г. было воспринято немцами как национальное унижение, на чем потом сыграл Гитлер. «Баррес спокойно передает, как он рассказал своему маленькому сыну о каком-то немецком военном, плюнувшем в лицо раненому французскому офицеру, – пишет Луначарский. – «Этот плевок остался на нашем лице, – поучает папаша своего сына, – на лице Франции, он зовет к мести». Расовую глухоту и расовую ненависть Баррес считает естественным дополнением к своему коллективизму. Ему нужно не только принудительно любить, но и принудительно ненавидеть. Вот этот – то новый, второй барресизм был с восторгом подхвачен мутным потоком французского национализма. Сам Баррес отдался его течению, к великой невыгоде для себя. Его политические приключения, в общем, печальны, хотя описывающие их книги блестящи и во многом поучительны и для противника».

Когда Луначарский писал о печальных политических похождениях Барреса, он имел ввиду, прежде всего, его увлечение буланжизмом. Это популистское реваншистское движение родилось во Франции в конце 1880-х годов на волне всеобщего недовольства французов соглашениями, подписанным Тьером в Версале. Военная тревога 1886–1887 гг., связанная с мелким инцидентом на франко-германской границе, вызвала во Франции новый всплеск реваншистских и милитаристских настроений. Националистическое движение в результате стало расти, как на дрожжах (см. подробнее: Adrien Dansette, Le boulangisme, Paris, Fayard, 1946; M. Ц. Арзаканян, А. В. Ревякин, П. Ю. Уваров. История Франции. М., 2007). Это движение возглавил военный министр в правительстве Жоржа Клемансо генерал Ж. Буланже, который претендовал на роль «сильной личности», способной укрепить пошатнувшийся авторитет государственной власти. Ветеран многих войн и республиканец по своим взглядам, он пользовался поддержкой радикалов. А твердость, которую он продемонстрировал перед лицом угроз Германии в 1887 г., окончательно сделала его кумиром толпы – «генералом реванша».

В блок буланжистов вошли левые и правые националисты. «Тут были люди реванша с Деруледом во главе, для которых диктатура генерала Буланже означала возвращение силою оружия Меца и Страсбурга на лоно Франции; тут были бывшие коммунары, туманноголовые революционеры с антисемитским запашком, группировавшиеся вокруг Наке и ждавшие от генерала оздоровления демократии; тут были бонапартисты и монархисты, собиравшиеся ловить рыбу в мутной воде. Молодой Баррес со всей страстью влюбляется в Буланже, видит в этой политической интриге великое пробуждение французского национального духа» (А. В. Луначарский. Цит. Соч.).

Генерал Ж. Буланже

Но главной опорой буланжизма было националистическое движение, ведущую роль в котором играла Лига патриотов. Основанная в 1882 г. писателем Полем Деруледом и историком Анри Мартэном, она ставила целью «развитие физических и моральных сил нации», прежде всего в интересах победоносной войны против Германии. В середине 80-х гг. Лига патриотов насчитывала свыше 180 тыс. членов. Клемансо понял, чем это грозит Третьей Республике, и начал решительную борьбу против буланжистов. В марте 1888 г. Буланже был уволен из армии. Тогда он выдвинул свою кандидатуру на дополнительных выборах в Палату депутатов и был избран. В парламенте Буланже внес предложение о пересмотре конституции. Когда оно было отвергнуто депутатами, генерал вынес его на своеобразный плебисцит. Выборы в то время проводились по партийным спискам, и закон не запрещал многократно выдвигать одну и ту же кандидатуру в разных избирательных округах. Этим и воспользовался Буланже. Под лозунгами роспуска парламента, пересмотра конституции и созыва Учредительного собрания он принял участие в дополнительных выборах по разным округам, которые проводились во второй половине 1888 г. И практически везде ему сопутствовал успех. Казалось вот-вот во главе Французской Республики встанет новый военный диктатор.

В ночь на 28 января 1889 г. когда стало известно, что Буланже победил, толпы националистов вышли на улицы. Дерулед умолял Буланже брать власть немедленно, не дожидаясь всеобщих выборов, намеченных на осень. Однако Буланже отказался от государственного переворота. Республиканцы немедленно воспользовались щепетильностью генерала. Они внесли изменения в закон о выборах, отменив голосование по партийным спискам и запретив многократное выдвижение одной и той же кандидатуры. Правительство даже пошло на прямую провокацию. Министр внутренних дел Клеман распустил слух о якобы готовящемся аресте Буланже. Того явно не устраивала роль мученика, и 1 апреля 1889 г. он бежал в Брюссель. С этого момента буланжизм резко пошел на спад. В августе Сенат, заседая в качестве верховного суда, заочно приговорил Буланже к изгнанию. Преследованиям в судебном порядке подверглись и вожаки националистического движения. Лига патриотов была распущена, а Дарулед приговорен к штрафу. На выборах в сентябре 1889 г. буланжисты смогли провести в Палату депутатов лишь 38 кандидатов. Точку в истории буланжизма поставило самоубийство генерала в 1891 г.

Баррес мужественно перенес падение своего кумира. Но от политики, тем не менее, не отошел и снова активно в нее вмешался, когда во Франции началось знаменитое «Дело Дрейфуса» (1894–1906), процесс по делу о шпионаже в пользу Германской империи, в котором обвинялся офицер французского генерального штаба, еврей родом из Эльзаса (на тот момент территория Германии) капитан Альфред Дрейфус (1859–1935). Суд признал его виновным на основании фальшивых документов, Дрейфуса лишили офицерского звания и отправили на каторгу. Процесс был шумным, еще более шумной стала реабилитация Дрейфуса и осуждение антисемитской направленности этого судилища. Казалось бы – это классический пример провокации правых расистов, антисемитов и погромщиков. Но, как оказалось большинство «антидрейфусаров», как, например, Баррес, были по своим убеждениям республиканцами, хотя республика, которую они хотели установить, была авторитарной и напоминала идеал убежденного антикоммуниста де Голля, воплощенный в Пятой Республике. В ходе дебатов о «деле Дрейфуса» Баррес выдвинул такое понятие, как «титульная нация». Сейчас этот термин вошел в политический словарь, как обычное юридическое понятие, но в те времена он звучал, как вызов. Баррес понимал под такой нацией доминирующую этническую группу, язык и культура которой становятся основой для государственной системы. Титульные нации Баррес противопоставлял национальным меньшинствам (представители титульной нации, проживающие за пределами ее национального государства, например, в то время – французы в Эльзасе и Лотарингии) и этническим диаспорам (этнические группы внутри территории национального государства, например, евреи и армяне во Франции). Баррес полагал, что национальное государство может быть сильным только при наличии двух условий: национальные меньшинства и этнические диаспоры должны сохранять лояльность государству титульной нации, а титульная нация должна поддерживать «свои» национальные меньшинства за границей. (Чем-то это напоминает современную китайскую концепцию «хуацяо» (в переводе – китаец, живущий вне Поднебесной), согласно которой каждый зарубежный китаец сохраняет лояльность КНР, независимо от того, где он живет – в США, на Тайване, в Западной Европе или подрабатывает в России. В нашем же Отечестве, к сожалению, до аналогичного понимания титульной русской нации никак не дойдут ни в кремлевских верхах, ни в Государственной думе).