Читать книгу "Украденная субмарина. К-129 - Михаил Вознесенский"

Спасибо, конечно, Н.Н. Амелько: без его воспоминаний мы бы, наверное, еще долго не узнали о тайных переговорах лидеров СССР и КНДР. Однако, сталкиваясь с военными мемуарами, всегда надо быть настороже. Что, например, заставило уважаемого адмирала написать следующие строки: «На следующий день Брежнев вместе с Ким Ир Сеном, в сопровождении командующего Хабаровским военным округом, ездили в тайгу на место, где родился Ким Ир Сен. Возвратились поздно вечером».

Никакого Хабаровского округа никогда не существовало — он Дальневосточный с 1935 г. Командовал округом Олег Лосик, порядочный и смелый военачальник, который без одобрения Москвы бросил в в бой за остров Даманский секретные по тому времени танки Т-62 и ракетные системы залпового огня «Град», за что был почетно сослан командовать Бронетанковой академией — может быть, его не захотел упоминать автор мемуаров?

Автор «идей чучхе» никак не мог родиться в Уссурийской тайге. Это случилось в 1912 г. в поселке Мангендэ под Пхеньяном. Зачем камуфлировать хорошо известные обстоятельства — неужели только для того, чтобы скрыть факт полета? Известно, что «железный маршал» страдал аэрофобией. Однако ни па какой машине, да еще зимой, задень в Хабаровск и обратно не обернуться. Выходит, наследственная любовь северокорейских лидеров к железнодорожному транспорту означает недоверие к собственным ВВС и боязнь организованной авиакатастрофы. А с Брежневым, на советском самолете, — ничего, полетел!

Программу пребывания советскому воспитаннику составили грамотно, в ностальгически-воспитательном ключе. 25 февраля вместе с Леонидом Ильичей Ким слетал на день в Хабаровский край, посмотреть село Вятское, где капитаном Красной армии он провел пять самых безмятежных лет своей жизни. Потом показали крейсер, и тоже неспроста.

«При мне, — продолжает Н. Амелько, — Брежнев о сказал Ким Ир Сену:

— Завтра пойдем в море, там и поговорим.

Вышли в море, стрельба прошла весьма успешно, а перед этим я поинтересовался:

— Леонид Ильич, что вам приготовить на обед?

— Докторов со мной нет, пусть сделают флотский борщ и макароны по-флотски.

Однако обед пошел не без инцидента. Он заметил, что макароны заправлены не фаршем, а мелко рубленным мясом. Пришлось признаться, что мясорубка вышла из строя, и коки рубили мясо ножами».

В море вышли на ракетном крейсере «Варяг», где для гостя не пожалели запуска крылатой ракеты П-35. У Кима, которому показали самое эффективное средство борьбы с американскими авианосцами, глаза загорелись. Но ему тут же объяснили, что сама по себе ракета погоды не делает. К ней нужен целый комплекс: высотный самолет-целеуказатель, за много миль транслирующий по радио радиолокационную картинку, чтобы оператор выбрал нужную цель; а также подводная лодка или такой вот крейсер. И это все доступно для друзей Советского Союза. Если, конечно, друзья настоящие…

Переговоры глав государств состоялись после обеда в салоне флагмана ракетного крейсера, который кружил в это время по заливу Петра Великого. Формат конфиденциальных встреч на борту боевого корабля в море издавна считается самым надежным. Лидеры беседовали с глазу на глаз около двух часов, без помощников и переводчиков. Ким Ир Сен прекрасно говорил по-русски. О чем они говорили, останется тайной навсегда, но, исходя из логики дальнейшего развития советско-корейских отношений, смысл довольно прозрачен. Ким Ир Сен позволил убедить себя в том, что новый вооруженный конфликт в Восточной Азии обречен на неудачу — и выторговал, надо думать, немалые отступные в виде списания старых долгов, новых льготных кредитов и военных поставок. Не случайно именно военный министр КНДР уже через два дня прилетел в Москву. Согласовывать товарную номенклатуру по своему заведованию.

Утром 27 февраля, после прощального ужина накануне, Брежнев улетел в Москву, а Ким Ир Сен — в Пхеньян. Прошли ровно сутки, как экстренный выход советской ракетной субмарины на боевое патрулирование стал неактуален. Но, заметьте, никто даже в мыслях не держал завернуть ее обратно. Пусть поплавают, пусть поучатся…

ЧАСТЬ З. «ПРИЗНАТЬ УМЕРШИМИ…»

ЗАГАДКА КОМАНДИРСКОГО ОРДЕНА

За 55 суток до захвата «Пуэбло» на камчатскую базу подводных лодок в бухте Тарья с боевой службы возвратилась К-129. На Тихоокеанском флоте это стало знаковым событием. В мае 1967 г. подлодка К-129 закончила переоборудование и модернизацию на Дальзаводе во Владивостоке и получила на вооружение ракетный комплекс нового поколения Д-4 с подводным стартом.

До 1966 г. строевые отечественные лодки для атаки были вынуждены всплывать, запуск баллистических ракет выполнялся только из надводного положения. Лодка слишком много времени проводила на поверхности, рискуя быть уничтоженной раньше выполнения своей главной задачи.

Старт с глубины пятидесяти метров резко расширил боевые возможности корабля, и в первую очередь скрытность. По сравнению с прежним «изделием» ракета Р-21 имела ядерный заряд пониженной мощности (800 килотонн в тротиловом эквиваленте вместо 1,5–2 килотонн), зато вдвое превосходила предшественницу Р-13 по дальности стрельбы. Стрелять можно было значительно мористее, не подходя под самый берег противника, что особенно важно для живучести лодки.

Именно поэтому боевому патрулированию К-129, которое началось 5 октября и благополучно закончилось 30 ноября 1968 г., командование ТОФ придавало особое значение. Экипаж торжественно встретили традиционным жареным поросенком. Командир лодки капитан 1-го ранга В. Кобзарь был представлен к ордену Красной Звезды. Представление удовлетворили, но получить орден офицер не успел. Формулировка (или хотя бы намек на мотивы награждения) никогда никем не упоминались. За что же В. Кобзарь мог удостоиться самого строгого и, пожалуй, самого красивого из советских орденов?

Награждение боевым орденом в мирное время — всегда редкое исключение. Для этого должно было произойти нечто из ряда вон выходящее, причем обязательно с положительным исходом. Орден боевого Красного Знамени Н. Затеева за предотвращение гибели атомного ракетоносца К-19, видимо, была единственным в ВМФ СССР исключением, сделанным для командира-аварий-щика. Из награжденных командиров подлодок проекта 629А известен только капитан 2-го ранга Л.Н. Шабалин. Орден Красной Звезды он получил за успешный пуск ракеты Р-21 на полную дальность с подводной лодки К-91.

Кобзаря могли наградить за успешное освоение нового образца ракетного оружия. Сегодня, когда минуло уже более 10 лет со дня списания из боевого состава последней лодки этого проекта, нет разумных причин скрывать такое убедительное основание.

Кобзарь мог образцово провести боевую службу, то есть выдержать сроки нахождения на огневой позиции и не обнаружить себя. Что обычно заслуживает благодарности в приказе по дивизии, эскадре, флотилии, по флоту, наконец, но никак не ордена.

Командир мог ловко уклониться от преследования противолодочных сил предполагаемого противника, применив новый тактический прием. Такое ценилось высоко. Но какой смысл спустя три с половиной десятилетия замалчивать предмет законной флотской гордости? Что-то здесь не так.