Читать книгу "Украденная субмарина. К-129 - Михаил Вознесенский"

Предупредив советское командование ПВО о пересечении границы своим персональным самолетом (чтобы случайно не сбили), адмирал Амелько почему-то совсем не опасался корейских зенитных средств. Следовательно, самолет командующего вылетал в Пхеньян довольно часто и был хорошо известен зенитчикам КНДР.

Наконец, весьма рискованная активность, развитая командующим ТОФ после 23 января 1968 г., очевидно превышала его полномочия, что указывает на некоторое его беспокойство. Возможно, ряд маскировочных мероприятий, предпринятых флотом по его приказу, не имел директивных оснований сверху. События, однако, развернулись совсем не так, как ранее предполагалось, возник острый международный скандал, и адмиралу Амель-ко было трудно оправдать свои действия чьими бы то ни было устными просьбами — пусть даже самого Андропова, в чем бы он едва ли посмел бы открыто признаться. Во всяком случае, патриотические усилия адмирала в борьбе с империализмом не были вознаграждены, что тоже показательно.

СЕКРЕТНЫЙ САММИТ БРЕЖНЕВА И КИМ ИР СЕНА

27 января авианосцы «Энтерпрайз» и «Китти Хок» с кораблями эскорта отошли от корейских берегов и даже покинули пределы Японского моря. Однако, несмотря на отказ американцев от силового освобождения захваченного разведывательного корабля, обстановка вокруг Северной Кореи продолжала накаляться. Из северокорейской столицы началась частичная эвакуация населения в сельские местности. По несколько раз в день объявлялась воздушная тревога. Ночами север полуострова погружался во тьму: установили строгий режим светомаскировки. Предприятия и организации работали с перебоями. Населению столицы раздавали противогазы, но избирательно — в основном партийному активу, средств индивидуальной защиты на всех, очевидно, не хватало. Власти вспомнили опыт корейской войны и приказали интенсивно зарываться под землю. МИД КНДР несколько раз предлагал посольству СССР в Пхеньяне соорудить бомбоубежище прямо во дворе советской дипломатической миссии. Николай Георгиевич Судариков предложения решительно отклонил. Согласие означало бы, что Москва тоже рассматривает вооруженный конфликт с США как вероятный.

28 января ночью посол шифровкой доложил содержание беседы с Ким Ир Сеном. Тот утверждал, что корабль захвачен по недоразумению, в котором виноваты сами американцы, скрывая национальную принадлежность «Пуэбло». Они же якобы спровоцировали перестрелку, первыми открыв огонь по корейским катерам. Корейское руководство, уверял лидер, настроено быстро урегулировать инцидент, но это оказалось невозможным в связи с угрозами США нанести удар по городам Северной Кореи. Он заверил, что в Пхеньяне не желают войны, не будут поддаваться на провокации и намерены вести дело к мирному исходу, консультируясь с Советским Союзом.

Заверения Кима скорее насторожили Политбюро, чем успокоили. Посредническая до некоторой степени роль, неожиданно доставшаяся СССР, позволяла видеть как нерешительность Вашингтона, так и лукавство Пхеньяна. Худшие опасения подтвердились уже через сутки. 30 января руководство КНДР неожиданно запросило: готов ли СССР выполнить ранее взятые на себя союзнические обязательства? Лучшие светила советской дипломатии принялись спешно штудировать положения Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и Северной Корей от 6 июня 1961 г., в котором быстро обнаружили широту хрущевской «щедрости»… В случае возникновения конфликтной ситуации на полуострове договор предусматривал чуть ни не автоматическое предоставление советской военной помощи!

Кремль взял недельный «тайм-аут». За эти дни экспертам удалось аргументированно истолковать договор как сугубо оборонительный. Советский Союз должен был выполнить свои военные обязательства перед Северной Кореей лишь в том случае, если КНДР сама не спровоцировала вооруженное нападение крупного масштаба, не вовлечена в конфликт в силу обязательств по договору с другим государством, не оправдывает конфликт интересами объединения страны и, наконец, главное — военным акциям должны предшествовать консультации сторон. Эти позиции были приведены во вторичном послании Л.И. Брежнева, где советская сторона предостерегла пхеньянских «ястребов»: затягивание решения вопроса об освобождении экипажа и возвращении американского корабля может изменить развитие событий в нежелательном для КНДР направлении, последствия которых трудно предугадать. Ким Ир Сен согласился с предложением провести консультативную встречу 26 февраля 1968 г. в Москве. Такова официальная версия. В действительности все было несколько по-иному…

В отличие от Мао Цзэдуна, у которого были основания для личных обид на Сталина, Ким почитал советского вождя за образец государственного лидера, стремился походить на него, до смерти генераллисимуса и даже после нее бывал в Москве едва ли не каждый год. Позднее, после устранения из руководства КНДР «советских корейцев», отношения стали портиться. В 1963 г. Хрущев решил наказать Кима за непослушание: демонстративно отменил свой визит, заморозил военные поставки, чем приковал к земле всю северокорейскую авиацию. Ким обиделся и не приезжал в Москву 22 года. Считается, что Ким Ир Сен и Брежнев единственный раз общались в Белграде на похоронах Тито в 1980 году.

Также принято считать, что Генсек бывал в «городе далеком, но нашенском» трижды: в 1966 г. вручал Владивостоку орден Ленина, в 1974 — проводил встречу на высшем уровне с президентом США Джеральдом Фордом, и последний раз в 1978, совершая большую поездку по Сибири и Дальнему Востоку. Оказалось, был еще один визит Брежнева — инкогнито. И секретные переговоры с глазу на глаз.

«Главной целью его прилета, как мы впоследствии поняли, были переговоры с Ким Ир Сеном, который тоже тайно прибыл во Владивосток» — утверждает в своих мемуарах Н.Н. Амелько. На даче первого секретаря крайкома КПСС В.Е. Чернышева командующий ТОФ предложил продемонстрировать ему стрельбу ракетным крейсером «Варяг», согласованную с главкомом Горшковым. И коротко доложил Брежневу о состоянии флота. Вероятно, именно этому предшествовало жесткое требование Горшкова — отправить ракетоносец не позднее 24 февраля! И не абы какой, а самый новейший. Чтобы доложить Генеральному секретарю ЦК КПСС: «Сегодня на рассвете, 5 часов назад, подводная лодка К-129 с ядерными баллистическими ракетами подводного старта вышла в океан…»

Николай Николаевич не указал времени секретного советско-корейского саммита. Но его нетрудно вычислить. До 1964 г. — исключено, Брежнев не являлся первым лицом государства. В 1969 г. возможные основания имелись: важно было понять, какую позицию займет руководство КНДР в связи с вооруженным конфликтом на советско-китайской границе. Но бои за остров Даманский начались 2 марта, а на следующий день был подписан приказ о назначении Н.Н. Амелько заместителем Главнокомандующего ВМФ, и тут же он навсегда улетел в столицу. Повод для срочной встречи в начале 1968 г. мог быть единственный — «Пуэбло».

23 февраля Брежнев не мог не присутствовать на торжественных мероприятиях по случаю 50-летия Советской армии, одной из важнейших дат в череде полувековых юбилеев государства — на отсутствие советского лидера в Москве неминуемо обратили бы внимание зарубежные корреспонденты и дипкорпус. Поэтому Леонид Ильич негласно вылетел во Владивосток поздним вечером или даже ночью. Еще более скрытно вынужден был действовать Ким Ир Сен, оставляя страну на осадном положении. В отсутствие главы государства так соблазнительны и путч сподвижников, и внезапный удар врага… Знаменитый сталинский бронепоезд, — надежный, но слишком заметный, — скорее всего, остался в Пхеньяне. Киму пришлось воспользоваться самолетом. Самолет, возможно, был советский: меньше вопросов и в Корее, и в Приморье.