Читать книгу "Фантазерка - Наталья Нестерова"

Борис молчал несколько секунд, Инна только представить могла, что творилось у него на душе. И не нашла ничего лучше, как оправдываться, мол, они с мамой старались как могли, но врач неотложки…

– Я буду завтра днем, — сказал Борис и отключился.

«Нас винит, — подумала Инна. — Пусть во всех смертных грехах винит, только бы Ксюша выздоровела».

Утром Инна примчалась в больницу ни свет ни заря. Ждала долго: пока врачебный обход закончится, пока медики свои дела сделают. Доктор вышел к ней около полудня.

Непроницаемое лицо, ни грана сентиментальности. Игнат Владимирович сказал, что подозревает у Ксюши обострение гастрита, предъязвенную стадию.

– Как? — воскликнула Инна. — Разве у детей бывает гастрит и язва?

– Полное отделение, десять палат, — махнул в сторону коридора Игнат Владимирович. — Мамочка, вы прежде обращались к врачам, есть медицинская карта?

Инна уже знала, что в больнице принято родительниц маленьких пациентов называть мамочками. Пришлось объяснить, что Ксюше она не мамочка, что медицинские документы отсутствуют.

Доктор скривился, но не удивился, всякого, очевидно, повидал.

Он собрался уходить, но Инна схватила его за рукав белого халата. От волнения она не могла вспомнить, как называется процедура исследования желудка.

– Скажите, а Ксюше будут… шланги, трубки… во внутрь толкать…

– Да, гастроскопию мы сделаем завтра.

– Но девочка не выдержит! — У Инны брызнули давно копившиеся слезы. — Пожалуйста, не надо!

Несколько лет назад Инне делали гастроскопию. Воспоминание из кошмарных, для ребенка подобная манипуляция вовсе чудовищна.

– Успокойтесь, выдержит, — привычный к слезам мамочек Игнат Владимирович отцепил Иннины пальцы.

– Я могу навестить Ксюшу? — с трудом взяла себя в руки Инна.

– Нет, — отрезал доктор. — Посещения родственников в нашем отделении не практикуются. И передач не нужно, ребенок на специальной диете. Книжки, игрушки — пожалуйста, но в разумных количествах.

– Но почему запрещены посещения? Это ведь больница, а не концлагерь.

– Потому что дети должны привыкнуть к тому, что здесь они лечатся, что нужно потерпеть. Все терпят, и она сможет. А визиты мамочек выбивают ребенка из колеи.

– Да, я сама психолог, — вдруг заявила Инна.

– Психологи тоже плачут. Всего доброго! — попрощался врач.

Инна еще несколько часов бродила по больничному парку, ждала Бориса. Он приехал около пяти. К этому времени Инна столько передумала, переварила, перемучалась, что обрушила на Бориса водопад упреков.

– Твоя бывшая жена не свинка морская, а детоубийца! И няни тоже гадины. Кормить ребенка чипсами, поить колой! Они сорвали Ксюше желудок. Язва у пятилетней малышки! Что это, как не подлость? Куда ты смотрел? Ты отец или хвост собачий? За бизнесом дочь не видел. Денег тебе мало? Какие деньги, когда маленькая страдает! Ты хоть отдаешь себе отчет, какая у ребенка сейчас трагедия? Мало того, что вырвали из родного дома, увезли неизвестно куда, к посторонним людям, так еще и животик сильно болит. Ксюша мучается, а ты… ты…

Инна замолкла, не подобрав слова и разглядев лицо Бориса. Клеймить его безжалостно. Серый от горя, Борис пребывал в состоянии ступора, который прямо ведет к инфаркту сердца, если не заставить человека действовать, не показать ему путь выхода из жизненного тупика. Причем заставить подчас требуется насильно.

– Боря! Смотри на меня!

Он с трудом сфокусировал взгляд на Инне.

– Соберись! — потребовала Инна.

Бесполезно. Борис смотрел на нее, но не видел. Стоит на месте, но кажется — проваливается в черную бездну отчаяния.

Инна размахнулась и влепила Борису пощечину. Он дернулся, точно опомнившись. Инна ударила по другой щеке.

– Ты чего руки распускаешь, сдурела?

Возмутился, уже хорошо.

– У нас с тобой варианты, — Инна не обратила внимания на вопрос, — первый: давай поплачем над собственными ошибками, второй: начнем действовать во благо твоей дочери. Честно говоря, я уже нарыдалась. Но если тебе нужно слезу пустить, готова подождать.

– Второй вариант.

– Ты сейчас собираешь в кучку свою мужскую волю и отцовскую любовь. И действуешь. Идешь в больницу. Лечащего врача зовут Колесников Игнат Владимирович. Договариваешься, чтобы Ксюшу положили в отдельную палату вместе со мной. Понял? Если Колесников откажет, а он крепкий орешек, топаешь к главному врачу, подключаешь губернатора, президента России, генерального секретаря ООН, бандитов, киллеров — кого угодно. Ксюшу нельзя оставлять одну. Теория тюремной изоляции больных детей — для статистического большинства госпитализированных малышей, но не для твоей дочери. Ее капризы, ах, я не сразу поняла, — это крик о помощи, а не выкрутасы избалованной девицы. Или не только выкрутасы. Каждому растению требуется вода, но одному капля в месяц, другому — ежедневный полив.

– При чем тут растения?

– Для сравнения, остолоп! Вода — это внимание, опека, выражаясь образно.

– Выражайся конкретно.

– Конкретно: твоей дочери будет очень-очень трудно в больнице, тем более с процедурами… такими анализами… о них я лучше промолчу…

– Ты трещишь безостановочно.

– Намолчалась, напередумывалась, я тут с семи утра, взорвусь, если не выскажусь.

– Валяй.

– Про что я говорила?

– Про растения.

– При чем тут… А, да! Как некоторым цветам нужен постоянный полив, так Ксюше необходимо присутствие человека, который ее опекает.

– Я готов.

– Бросишь работу? — вредно усмехнувшись, спросила Инна. — Двадцать четыре часа будешь находиться в палате с больной девочкой. Кормить ее, переодевать, укладывать спать, терпеть постоянные жалобы?

Борис шумно выдохнул, дернул себя за ухо, беззвучно — губами — выругался, посмотрел на небо, на землю, с силой ударил по валявшейся рядом жестяной банке.

– Буду, если надо.

– Похвально, молодец! — оценила Инна. — Но есть одно маленькое «но».

– Какое?

– Я справлюсь лучше тебя. Конечно, для укрепления контакта вам не помешало бы тесное общение. С другой стороны, ребенок болен, и его психика, физическое состояние…

– Инка, давай без психологии. Какая из меня нянька? Как из тюленя балерина. Что делать? — по-собачьи тряхнул головой Борис, отгоняя морок беспомощности.

Даже не подумал поблагодарить Инну за готовность подставить плечо. Борису было не до галантности.

– Я тебе уже сказала: Колесников, главврач и далее по списку. Шевели мозгами и конечностями.