Читать книгу "Казино «Пляшущий бегемот» - Дарья Калинина"

Лицо человечка было Кире смутно знакомо. Ну да, конечно, ведь когда-то, пусть и очень давно, он жил в их доме. Только тогда он был помоложе, посимпатичней и волос у него на голове было побольше. Но старый или лысый, а значит, это и есть отец Жоржи, которого лупила тетка Клава и от которой он впоследствии удрал, старательно заметя за собой все следы.

– Здравствуйте! – воскликнула Кира. – Так это вы?

– Да, это я.

– Заходите! Заходите, пожалуйста! Вы хоть знаете, что случилось с Жоржетой?

– Нет, – покачал головой мужчина, перешагивая через порог и аккуратно пристраивая на вешалку свой безукоризненно отглаженный светлый плащик. – А что с ней случилось?

– Ее похитили!

Руки Вениамина Викторовича, пристраивающего свой плащ на вешалке, не дрогнули. И сам он сначала убедился, что плащ висит, как ему полагается, нет ни портящих вид складок, ни загибов, и лишь потом повернулся к Кире и спросил:

– Похитили? Вы уверены?

– Черт возьми! Да!

– Молодая леди, – неожиданно нахмурился этот скунсмумрик. – Извольте подбирать выражения!

Кира вытаращила глаза и открыла рот. И это все, что он может сказать, узнав, что его дочь похитили? Он что, совсем ку-ку?!

– Вообще-то, я тут по другому поводу, – продолжил говорить Вениамин Викторович абсолютно нейтральным тоном. – Я слышал, что это вы отправили мою жену Клавдию… верней, мою бывшую жену Клавдию в больницу. Это так?

– Так. Но откуда вы знаете?

– Я поговорил с соседями.

– И они вам сказали про тетю Клаву?

– Многие еще помнят меня. Так что проблем не возникло.

– И что вы хотите? Узнать, в какую больницу увезли тетю Клаву. Навестить ее?

На секунду Кира пожалела, что так поспешно осудила этого зародыша. Ну и что с того, что он не упал в обморок, когда она ляпнула про Жоржи?.. Может быть, человек просто хорошо владеет собой. Наверное, она поспешила с выводами. Вот и жену свою Вениамин хочет навестить. Бывшую, как он сам выразился, между прочим, жену.

– Сейчас я скажу вам адрес больницы, – заторопилась Кира, но была остановлена жестом Вениамина Викторовича.

– Не надо. Я пришел к вам не за этим.

– Как не надо адрес? А что же вам надо?

– Клавдия не оставляла вам никаких конвертов?

– Конвертов? – изумилась Кира. – Нет. Не оставляла.

– Вы уверены?

– Вы знаете, ей стало плохо внезапно. Она бы ничего и не успела нам оставить.

– Значит, не оставляла?

И два острых, словно буравчики, глаза продырявили в Кире несколько маленьких, но глубоких дырочек.

– Не оставляла?

– Нет. Она только сказала нам…

– Что сказала?

– Чтобы мы нашли Вениамина и забрали у него то, что Жоржи… Ой! Ой-ей-ей!

– Что такое? – недовольно поморщился мужчина. – Что вы кричите?

– До меня только что дошло! Вы и есть – Вениамин! И вы – отец Жоржеты!

– Я этого и не скрывал.

– Так это у вас мы должны взять вещь, о которой говорила тетя Клава.

– Какую вещь?

Вениамин Викторович заметно занервничал. Надо же! Когда речь шла о похищении его родной дочери и о том, что его жена, пусть и бывшая, попала в больницу, он ни жестом, ни взглядом не проявил волнения. А тут его прямо затрясло всего!

– Клавдия мне ничего не оставляла! – так же нервно произнес Вениамин Викторович. – Уверяю вас, тут какая-то ошибка!

– Нет, не ошибка. Да и не она оставляла, а Жоржета!

– Моя дочь? Мне?

– Давайте я вам все сейчас объясню, – вздохнула Кира, поняв, что без предварительного вступления толку она от этого странного человека не добьется.

– Буду вам очень признателен.

И Вениамин Викторович весьма неуместно шаркнул перед Кирой ножкой. До куртуазных ли манер, когда ваша дочь похищена, а ее мать при смерти в больнице? Что и говорить, отец у Жоржеты был с большим тараканом в голове.

Введение Вениамина Викторовича в курс дела заняло, по крайней мере, полчаса. Но зато через полчаса он уяснил себе всю картину произошедшего. Но выглядел при этом очень изумленным. Изумленным, но не испуганным. Так что подруги попытались еще раз объяснить мужчине, до чего серьезно положение с его дочерью и женой.

– Теперь уже совершенно ясно, что Жоржету похитили.

– Ее похитители звонили тете Клаве и напугали ее до полусмерти.

– Она и в больницу из-за этого угодила.

– А похитители велели спросить у вас ту вещь, которую стащила у них Жоржета.

– У меня?

– Они сказали, у Вениамина. Вы же Вениамин?

– Да, я – Вениамин. Но честное слово, я не понимаю, о чем идет речь.

– Другими словами, Жоржета не оставляла у вас на сохранение никаких вещей, свертков?

– Нет! Совсем наоборот! Это Клавдия должна была передать мне конверт с документами! А теперь она в больнице. И вы говорите, что она для меня никакого конверта не оставляла.

– А что за конверт?

– Какая разница! – огрызнулся Вениамин Викторович.

– Ну, все-таки.

– Конверт с документами на мою долю в квартире, – не слишком охотно пояснил Вениамин Викторович.

– В квартире тети Клавы?

Этот, в общем-то, невинный вопрос Леси вызвал неожиданно сильный всплеск негодования у Вениамина Викторовича. Он взвизгнул:

– Это наша общая с бывшей супругой жилплощадь!

– Но…

– Никаких «но»! Я имею законное право на свою часть имущества! Достаточно уже и того, что я терпел все эти годы!

Вениамин Викторович так разволновался, что даже слюнками брызгать стал. И про свои безукоризненные манеры забыл. Плевался, потел и злился, что воспитанному человеку делать совсем неприлично.

– Не волнуйтесь вы так, – попыталась успокоить его Кира.

Но Вениамин Викторович успокаиваться не желал.

– И не смейте меня осуждать! – запальчиво говорил он. – Я достаточно терпел, пока Жоржета была маленькой. Я поступил благородно! Не выгнал маленького ребенка и женщину в коммуналку. Предоставил им отдельную жилплощадь. Но теперь Жоржета выросла. А у меня новая семья. Скоро у нас должен родиться внук. Вот я и подумал, что мне бы эти метры сейчас очень даже пригодились.

– Другими словами, вы с вашей бывшей женой обсуждали этот вопрос?

– Естественно!

– И она согласилась выделить вам ваши метры?

В голосе Леси слышалось недоверие. Слишком хорошо она знала свою соседку тетю Клаву. И у нее в голове не укладывалось, чтобы тетя Клава отдала свое кровное кому-нибудь. А тем более бывшему мужу, которого ненавидела и иначе, как подлецом и мерзавцем, никогда не величала.