Читать книгу "Любвеобильный джек-пот - Галина Владимировна Романова"

Дима провел подрагивающей ладонью по вспотевшему лбу.

Что же за напасть такая! Сколько он будет бояться?! До конца своих дней?! А если их не так уж много осталось, что тогда! Сдохнуть, так и не ощутив себя достойным человеком? Не-ет, пожалуй, что и хватит. Он еще поборется, он еще постоит за себя. Он еще им всем докажет, что он тоже чего-то стоит.

– Алло! – громко, пожалуй, даже излишне громко отозвался Гольцов на телефонный трезвон, все еще недоумевая по поводу того, кому это он понадобился с самого утра. Отвечать не спешили, поэтому он повторил, уже ровнее и тверже: – Алло! Говорите, я вас слушаю!

– Привет, дорогой, – раздалось в трубке нежное, и следом то ли вздох, то ли всхлип. – Как ты?

Марта! Марта?! Марта??? Она позвонила??? Почему, почему она позвонила ему год спустя? И позвонила именно сегодня?

Господи, он, наверное, сходит с ума! Это же не может быть! Чтобы она взяла и вот так вот вдруг ему позвонила...

– Марта! Марта, это точно ты?!

Голос у него сделался противным и дребезжащим, а дыхание принялось вырываться из груди со странным прерывистым свистом. В глазах потемнело так, что телефонный аппарат стал трудно различимым. Может, это признак сумасшествия и есть?!

– Это я, дорогой, – подтвердила Марта неповторимо мягко, как могла говорить только она и никто другой. – Давно хотела тебе позвонить, да все что-то некогда. Как ты?..

Душу тут же захлестнула горькая обида.

Хотела позвонить?! И все некогда?! И так за год ни разу и минуты не выдалось?! Чушь собачья! Отвернулась, забыла, прокляла, потому что папа так велел. Потому что так было необходимо в интересах семейного бизнеса. Потому что замараться, как и другие, побоялась. И столько времени боялась! Целых полтора года – пятьсот сорок семь дней, елки... Это не ночь и не две, это целых пятьсот сорок семь ночей без сна и покоя. Это пятьсот сорок семь дней и ночей в забвении и в изгнании. А она – дорогой!.. Какой уж теперь, к чертям собачьим, дорогой после всего, что случилось?! Чего только сердце бьется о грудную клетку, будто рыбий хвост об лед. Неужели у него так и не получилось ее перелюбить, перетерпеть, перезабыть день за днем, ночь за ночью... Неужели не переболел, а ведь клялся себе и обещал. Переболел же, так считал! И не вспоминал последние дни. И тут она вдруг позвонила...

– Как я? – Дмитрий зажмурился, чтобы мутная темнота не терзала глаза. – Как думаешь?!

– Вот я и спрашиваю, потому что не знаю, – хорошо поставленным голосом ответила его умненькая Марта, вернее, уже не его, а чья-то еще. – Как ты, Дима?

Ох, как все зашлось у него мгновенно внутри! Сначала поднялось волной, выплеснулось с самых потаенных глубин. А потом захлестнулось вихрем обиды и горечи, и упреки готовы были начать сыпаться с губ, так что ему пришлось даже зубы стиснуть с силой. Не нужно! Не нужно позволять себе опускаться до упреков. Он же решил быть сильным!

– Нормально... – выпустил он из себя с трудом, после того как трижды вдохнул и с силой выдохнул, прикрыв трубку ладонью. – Все нормально, Марта.

– Ты в порядке? – не поверила она.

Интересно, вдруг развеселился непонятно с чего Гольцов, а какой ответ ее устроил бы больше? То, что он в тоске и медленно умирает? Умирает, прижимая к груди их общую фотографию, на которой они оба очень молоды и необыкновенно счастливы...

Или ее устроило бы нечто особенное? Например, известие о том, что он снова на коне и снова готов сражаться и побеждать...

– Я в порядке, Марта, – поспешил Гольцов с ответом и тут же спохватился: – А как ты? Давно не виделись. Я почти ничего о тебе не знаю.

– Очень странно, не находишь, – обиженно протянула Марта, а он тут же увидел ее капризно изогнувшиеся губы.

– Странно что?

– Странно для мужчины, который собирался на мне жениться, – продолжила разыгрывать из себя брошенную невесту Марта.

И он опять разозлился. И за ее нарочитую капризность, и за ее звонок, и за глупый тон.

Что за игра? Что она решила затеять на этот раз? Или Игося успел до его визита обзвонить всех общих знакомых и сообщить о том, что Гольцов появился в свете с дамой? Ревность взыграла?

– Что ты хочешь, Марта? – не совсем любезно перебил он ее нытье о несостоявшейся свадьбе. – Да, я собирался на тебе жениться, но ведь не женился же!

– А почему? – совершенно неподражаемо возмутилась она в ответ.

В этом была вся Марта. Так бывало и прежде. Она с совершенно неповторимым ангельским выражением на милом лице делала ему гадости, а потом с тем же самым непроходящим выражением пыталась взвалить всю ответственность на него.

Может, в том, что с ним случилось, была доля и ее вины тоже? А что? За год он о чем только не передумал. Кого только не примерял на роль виновного во всех его бедах. Доставалось, помнится, и ей.

– Не женился и не женился, может, потому что не захотел, – рявкнул Гольцов и собрался положить трубку.

Но Марта была настырной, и позволить ему так вот запросто от собственной персоны откреститься, конечно же, не могла. Для начала она делано рассмеялась, а потом:

– Я зайду к тебе, дорогой.

– С какой стати?

Гольцову не хотелось ее видеть, если честно. Да, он разволновался, да психанул, слушая собственное сердце и разум. Да, решил напоследок, что все – хватит, закончилось все. Но вот видеть ее было все же выше его сил. Вдруг он не справится с собой, вдруг его снова к ней потянет?!

– Нам незачем видеться, Марта. Все, что было, умерло. Да и времени прошло предостаточно. Ты помнишь, сколько времени прошло с последней нашей встречи, или...

– Конечно же, я помню! – взвизгнула она истерично и задышала часто-часто в трубку. – Я все помню, Дима! Все!!! А вот ты, видимо, обо всем позабыл! О том, как любил. О том, как...

– Как мне указали на дверь, я тоже помню, – перебил он ее мягко и ухмыльнулся собственному отражению в стеклянной дверце кухонного шкафа. – Это забыть невозможно, знаешь! Твой отец не был скуп на выражения...

– Папа умер! – печально обронила Марта и всхлипнула, с горечью поспешив упрекнуть: – А ты даже на похороны не пришел. А я ждала! Ждала тебя, Дима! Я же теперь совершенно одна в этом огромном пустом доме. Как мне жить, скажи?! У меня даже... Даже за газ заплатить нечем. А скоро зима!

Та-аак, вот в чем дело, оказывается! Папа умер... Кстати, Гольцов об этом даже не слышал. Марта осталась совершенно одна. Осталась, видимо, без средств. Куда же папа успел их подевать, средства-то? Еще полтора года назад слыл одним из богатейших людей города, а тут вдруг разорился. Интересное кино получается...

Так, а ему-то она с чего позвонила? С чего вдруг решила, что он необходимыми ей средствами обладает?

И тут его осенило.

Игося! Этот жирный мелкий пакостник успел все же позвонить Марте и доложить обо всем, включая его ночной визит, и то, что он предлагал деньги за молчание. Ах, мерзавец! Ах, ничтожество! Позаботился, стало быть. Направил...