Читать книгу "Я - вор в законе. Большой шмон - Евгений Сухов"

Не обращая внимания на взрывы и огонь, выбежавший из леса Вовчик подскочил к распахнутой дверце «вольво» и рывком сдернул водителя с сиденья на подножку, а потом сволок вниз на асфальт, направив на него ствол «узи». Выскочивший из лесной засады Иваныч подбежал к полыхающему джипу и, вглядываясь в огонь, выпустил наугад три короткие очереди из своего «узи».

Федя беспомощно распластался на асфальте и с ужасом глядел в нависшую над его лбом черную стальную глазницу. Боковым зрением он заметал, что к лесным налетчикам присоединился и мужик, только что замертво лежавший на шоссе. Мужик был целехонек, падла, с таким же короткоствольным автоматом, что и двое других. «Подстава!» — мелькнуло в голове у Феди.

— Иваныч, добить водилу? — задыхающимся шепотом просипел оживший мужик у него над головой.

— Да зачем же? Он нам еще пригодится! — усмехнулся Иваныч, ткнув носком ботинка Федю в бок. — Вставай, болезный! Давай садись в кабину. А ты уж думал: каюк тебе? Не боись, парень, как там в песне: «крепче за баранку держись, шофер!» Но учти: маршрут меняется!

* * *

Вовчик сидел между дрожащим от страха водилой и Иванычем и напевал себе под нос нехитрый мотив. Третий участник налета, Алешка Мозырь, прикинувшийся трупиком на шоссе, плелся сзади в неприметном сером «жигульке», на котором все трое прикатили сюда из Казани. Акция прошла без сучка без задоринки, как Иваныч и обещал. Иваныч — мужик правильный, он уже с ним не в первый раз выходил бомбить дальнобойщиков. До сих пор все было абгемахт. Видно, у Иваныча есть где-то верный человек, который всякий раз дает ему точную наколку — где, сколько, как… Как сегодня. Что там, в этой фуре? Говорит, вроде как кофе «Нескафе». Это хорошо! Вовчик любил с утреца выпить чашечку ароматного «Нескафе». Надо будет ухватить себе пару-тройку банок…

— Хорош скулить, — негромко приказал Иваныч.

Вовчик умолк и обиженно стал глядеть в боковое окно.

Его что-то тянуло то ли поорать во все горло, то ли побазарить задушевно за жизнь. А че сидеть молча? Дорога впереди длинная: через пять километров на развилке резко уйдут на север и до Казани прямым ходом, как в прошлые разы…

— Я вот в газете прочитал… — начал Вовчик.

— Ты читать умеешь? — язвительно перебил Иваныч.

— Не, правда, Иваныч, ты послушай, — не обиделся тот, — туфтень или в самом деле так? Что типа известный криминальный авторитет Варяг самолично на мочилово пошел. В Москве около Кремля из гранатомета шмальнул в этого… Ну, как его, блин?.. Ну-у! Митрохин… Марты…

Он пощелкал пальцами, помогая себе вспомнить известную фамилию.

— Так там не мочилово было, — лениво возразил Иваныч. — Ведь этот фраер, в которого метили, жив остался, даже не поцарапало его… А Варяг скрылся с места преступления…

— Откуда тебе про его царапины знать? — возбужденно отозвался Вовчик. — Да и вообще все это туфта первостатейная! Ну не стал бы такой крутой вор в таком дерьме мараться… Что у него, стрелков своих нет? Вон твой подполковник, не сам же бомбит эти сраные фуры, а нас подсылает… — И, осознав, что начал нести лишнее, прикусил язык, покосившись на водилу. — Так вот и я о чем, — быстро вернулся к более безопасной теме Вовчик, — в газетах пишут, что есть неоспоримые доказательства, будто там Варяг засветился… Паспорт, пишут, нашли, гранатомет… Ну и всякая такая хрень.

— Вот именно, что хрень! — хмыкнул Иваныч и вдруг напряженно замер, скосив глаза в боковое зеркало. — Самая натуральная хрень. Так, а это там что еще за менты? Он же сказал, что никаких тут ментов быть не должно…

Иваныч всматривался в зеркало заднего вида, а рука его уже машинально тянулась к стволу, лежащему на коленях.

Вовчик суетливо завертелся:

— Менты? Гаишники? Или…

Водитель впервые за все время подал голос:

— Дорожно-патрульная служба…

Фуру и в самом деле нагнали два «уазика» с синими мигалками. Гулко булькнула пару раз грозная сирена, разорвав безмятежную тишину пустынного шоссе.

— Может, просто торопится кто? — с надеждой в голосе выдохнул Вовчик. — Полосу просят уступить?

— Засохни! — свирепо отмахнулся Иваныч. — Ё-ка-лэ-мэ-нэ… Мозыря тормознули, из тачки вытряхнули… Ну дела… Давай-ка, парень, жми на газ! — обратился он к Феде.

— Да что толку, — осмелел тот, — все равно не уйти этой бандуре от милицейских тачек!

Через секунду правота водителя «вольво» стала очевидной для пассажиров. Фуру прижали к обочине, из «уазиков» повыскакивали здоровенные ребята в омоновских бушлатах. Вовчику показалось, что их дюжина, не меньше!

На самом же деле из двух «уазиков» на дорогу и вышло-то четыре человека, один из них сразу бросился к фуре. Иваныч прохрипел что-то вроде «живым не дамся!» — и, прикрывшись водилой, как щитом, высунул было ствол «узи», да не успел даже нажать на спусковой крючок. Снаружи тупо защелкали пистолетные выстрелы, Иваныч охнул и навалился на плечо водителю, а Вовчик, дергая подбородком, торопливо присел на пол, силясь выдернуть свой «узи» из-за пазухи, но короткий ствол запутался в складках свитера.

Тем временем водительская дверка распахнулась, и в ярком свете фонаря Федя разглядел лицо: мужик лет тридцати с небольшим, русоволосый, с довольно симпатичным лицом, на подбородке ямочка, глаза зеленые с блеском. На нем не было омоновской формы, и Федя все вдруг понял: никакая это не ДПС, а просто конкурирующая банда налетчиков…

— С приездом! — осклабился пришелец, медленно взводя курок пистолета Макарова.

Федя плеснул обеими руками вверх и заверещал:

— Я пустой, они меня взяли в заложники, не стреляйте! Я не с ними!

Он скатился со своего сиденья на пол. Русоволосый мужик навис над ним, словно скала:

— Не с ними?

Федя замотал головой, руками делая какие-то знаки, пытаясь убедить, что ему можно доверять и нужно отпустить.

— Я ничего не знаю, ничего не видел… Ничего не помню… Я ранен! — лопотал он, осознав вдруг, что вот теперь уж точно настал его смертный час. И если те мужики, которые устроили им засаду на шоссе, его не шмальнули, то уж эти переодетые омоновцами бандиты его точно не пощадят…

Однако у русоволосого были другие планы. Приставив ствол пистолета к Фединой правой коленке, он с ехидцей произнес:

— Обещаешь молчать, значит! А если я попрошу все рассказать — расскажешь?

Федя ошалело вращал глазами, не понимая, чего от него требуется.

— Расскажешь? — настаивал зеленоглазый.

— Нет, говорю, нет! Ничего не видел, ничего не знаю…

Грохнул оглушительный выстрел, сменившийся диким воплем. Федя обеими руками держался за простреленную коленку и тихо завыл.

— Так, может, все-таки: расскажешь? — угрожающе твердил налетчик. — Или ты еще не понял?

Федя, не переставая подвывать, закивал: