Читать книгу "По обе стороны фронта. Неизвестные факты Великой Отечественной войны - Игорь Прокопенко"

Рассказывает Геворк Вартанян: «Она вопросительно так глазами на меня. Я говорю: «Все в порядке», – и она тут же опять провалилась в сон и спала потом спокойно. Ну, значит, в подсознании где-то работает все-таки, что нельзя говорить».

Говорит Гоар Вартанян: «Все время думаешь об этом. Уже не об операции, а чтобы не сказать. Ну, я не знала, что так долго будет длиться. Но пришла в сознание уже в палате. Это хорошо, что он рядом со мной был».

Модные дефиле, дорогие бутики, светские рауты – все это было неотъемлемой частью жизни нелегалов. Общество, в котором они вращались, не допускало одежды от неизвестных модельеров или отсутствия модной прически. Однажды именно в парикмахерской произошел курьезный инцидент, который мог бы привести разведчиков к провалу.

Вспоминает Гоар Вартанян: «Это в самом начале было. Я пошла в парикмахерскую, Георгий Андреевич говорит: «Я пока погуляю и подожду тебя». Ну, я пришла, завивку сделали, сижу, волосы сушу. И вдруг Георгий Андреевич проходит. Я на русском языке ему говорю: «Жора, Жора, сейчас, скоро кончаем». Он на меня посмотрел, и я на него. И он исчез, а я… окаменела. И боюсь смотреть по сторонам. Думаю: что ж я сказала, как же это… Ну, потихонечку оборачиваюсь, смотрю по сторонам – никто на меня не обращает внимания. Все под касками сидят, никто не слышит… Но, конечно, это было ужасно… В общем, это больше не повторилось».

Радиосеансы проходили несколько раз в месяц. Анри и Анита получали задания и рекомендации. В Москву шли шифрограммы с информацией, которую нелегалам удавалось получить от своих многочисленных источников. Однажды из Центра пришла шифровка с весьма необычным текстом.

Из воспоминаний Геворка Вартаняна: «1984 год. Обычно Гоар Левоновна занималась радиоделом – принимать, расшифровывать. Но в этот день она немного закопошилась по домашним делам. Я принял. А телеграмма была очень-очень короткая. А когда телеграмма короткая, это всегда нас настораживало. Это значит – или опасность какая-нибудь и нам велят быть осторожными, или куда-то подальше уезжать. Или же какой-то несчастный случай у родных или друзей, потому что мы всегда Центр просили честно нам сообщать».

А вот как вспоминал этот случай Юрий Дроздов: «Я хорошо помню этот день, это был самый обычный рабочий день. Мы рано утром получили почту, и на стол лег правительственный пакет, при вскрытии которого внутри оказалось решение нашего руководства, руководства нашего государства, о присвоении звания Героя Советского Союза нелегалу российской разведки Анри. Аните – орден Красного Знамени. Мы сидели и думали, как нам поступить, что написать. А поскольку знали, что это люди, которые занимаются делом и у которых каждая минута очень дорога, решили написать очень кратко. И написали: «За достигнутые… – по-моему, так было написано, – положительные результаты в работе вам присваивается звание Героя Советского Союза. Анита награждена орденом Красного Знамени». Поставили точку и подписались: «Центр».

Рассказывает Геворк Вартанян: «И вот когда такую короткую телеграмму получили, я быстренько расшифровал, а Гоар все время смотрит на меня – в чем дело. Ну, когда я расшифровал – она мне потом рассказала, что я побледнел. А я как-то остановился, раз прочитал, второй раз прочитал, глазам не поверил, потому что такая высокая награда, она не присуждалась после войны… Глазам не поверил, что так вот оценили нашу работу».

Юрий Дроздов уверен: «Деятельность этих людей подтверждала поговорку «И один в поле воин». Когда материалы на них представили в Центральный комитет, то там с недоверием и с огромнейшим удивлением подняли глаза на докладчика: «Неужели это было под силу одному человеку?» – была реакция руководителя Центрального комитета. Да, это было под силу».

Вспоминает Геворк Вартанян: «Я Гоар даю телеграмму: «Читай, что там». «Нет-нет, – говорит, – там плохое, не буду я читать». Я говорю: «Читай, все хорошо». Она не хотела, но я ее заставил – громко же я не могу сказать, что я стал Героем… Она прочла, мы сразу все собрали, сожгли и в ресторан – и как следует отметили это дело, как положено».

Рассказывает Гоар Вартанян: «А когда приехали, я Юрию Ивановичу говорю: «Почему вы так коротко написали?» Он говорит: «А что я должен был лучше этого писать? Что, – говорит, – плохого?» Коротко, но зато хорошее».

Их командировка закончилась только в конце 80-х. Через несколько промежуточных стран супруги добрались до Москвы. И когда обычный самолет «Аэрофлота» приземлился в Шереметьево, Анита закрыла глаза и прошептала только одну фразу: «Мы дома…» Спустя несколько дней председатель КГБ Виктор Чебриков вручил Геворку Андреевичу звезду Героя, а Гоар Левоновне – орден Боевого Красного Знамени. Вручил уже на их фамилии – Вартанян, – а не на вымышленные, как это было в той памятной шифровке.

И по сей день в истории нашей внешней разведки всего лишь два разведчика-нелегала удостоены звания Героя – Николай Кузнецов и Геворк Вартанян.

Глава 6

Загадки Третьего рейха: Отто Скорцени

Двойной агент

Отто Скорцени – одна из самых известных и самых загадочных фигур в истории Второй мировой войны. Офицер для особых поручений Адольфа Гитлера, главный диверсант Третьего рейха, человек, выкравший Муссолини, руководитель спецподразделения СС, который разрабатывал и руководил крупнейшими военно-диверсионными операциями в Южном Иране, во Франции, Италии, Югославии и, конечно, в СССР. Его называли немецким террористом номер один.

Никто и подумать не мог, что этот человек со шрамами на лице – следами студенческих дуэлей на рапирах – работал на израильскую разведку «Моссад». Эти сенсационные факты представил его вербовщик Рафи Эйтан, бывший сотрудник израильской службы «Моссад»: «Я не удивился, когда в первые же полчаса разговора он согласился с нами сотрудничать».

Отто Скорцени – двойной агент?

Отто Скорцени родился в 1908 году в Вене в семье инженера: дом Скорцени стоит там и поныне. В годы депрессии семья жила небогато. Когда мальчик спросил однажды отца, почему они никогда не ели хлеба с маслом, тот ответил, что отсутствие роскоши будет полезно ему в будущем.

Отто закончил технический университет в Вене, работал в фирме по изготовлению строительных лесов и впоследствии создал свою. Незадолго до войны получил патент летчика-любителя, но в люфтваффе с началом Второй мировой его не взяли по возрасту – ему было уже за 30.

Достоверно известно, что на Восточном фронте Скорцени чаще всего преследовали неудачи. Он оказался в России уже в самом начале блицкрига. В своих воспоминаниях он пишет, что участвовал в осаде и штурме Брестской крепости.

Осенью 1941 года Скорцени оказался поблизости от Москвы. Здесь он получил ранение шрапнелью в спину, Железный крест за воссоединение потерянной в бою связи, а также жестокую дизентерию. Отправленный на лечение в Германию, он, по его словам, полтора года прозябал в тыловых частях офицером запаса, и лишь в 1943-м его неожиданно назначили руководителем диверсионной группы. Известно, что Скорцени придавал очень высокое значение отработке действий в горах. По своему опыту он знал, что хорошо подготовленные диверсанты в условиях горного рельефа могут эффективно действовать даже относительно небольшими силами.