Читать книгу "Докладывать мне лично! Тревожные весна и лето 1993 года - Андрей Орлов"

16 марта 1993 года, вторник, утро

Москва. Лубянка. Министерство безопасности.

Кабинет начальника отдела УБКК

Полковник Вахромцев листал документы и никак не мог отделаться от мысли о том, что вес написанное в них — полный бред. Он, уже довольно опытный контрразведчик, немало лет посвятивший борьбе с организованной преступностью, впервые сталкивался со столь наглыми действиями. Конечно, он осознавал, что после девяносто первого года в стране сложились исключительно благоприятные условия для проникновения криминала во власть. Примеров тому было немало. Но то, что не только бандиты и уголовники, но и настоящие фашиствующие молодчики могут создать себе прочные позиции во властных структурах, казалось ему явным преувеличением.

На стол к начальнику отдела УБКК — Управления по борьбе с контрабандой и коррупцией — ложилось немало докладных записок, агентурных сообщений, сводок оперативно-технического контроля и наружного наблюдения, которые прямо или косвенно свидетельствовали о том, что в стране поднимает голову неофашистское движение. Это были важные обстоятельства, характеризующие оперативную обстановку, но в принципе противодействие экстремистским проявлениям находилось в ведении другого подразделения Министерства безопасности — Управления по борьбе с терроризмом, или сокращенно УБТ. Вахромцева же эти вопросы интересовали лишь постольку, поскольку могли быть связаны с высшими эшелонами власти.

Хлеб у полковника Вахромцева был явно не сладкий. Получать информацию о коррупции в святая святых власти, добывать сведения о возможных преступных намерениях должностных лиц, сидящих «за стеной» или за стенами комплекса зданий на Старой площади, приобретать источники информации в окружении сильных мира сего — было делом не только трудным, но и чрезвычайно опасным. В воздухе еще висел туман ненависти к органам госбезопасности, поднявшийся в дни августовского путча. Некоторые из тех, кто требовал распустить КГБ, привлечь к ответственности всех чекистов, запретить им впредь занимать какие-либо должности в государственных структурах и тем самым искоренить «гнусные семена чекизма», обладали большим влиянием. Они сидели в громадных кабинетах, выступали в роли советников, занимали ключевые позиции в средствах массовой информации и различных негосударственных организациях, прибрали к рукам крупные государственные объекты, превратив их в мощные бастионы личной собственности, способные финансировать любую грязную пропагандистскую акцию.

Даже самые мягкие попытки органов безопасности остановить вползание преступности во власть встречали такое ожесточенное сопротивление нового чиновничьего аппарата, верхний срез которого в значительной степени состоял из нуворишей, что создавало реальную угрозу для сотрудников Министерства безопасности, которых туг же обвиняли в попытках воссоздать репрессивный механизм тридцатых годов, «задушить молодую демократию», «посеять в обществе вражду и ненависть». У многих от таких обвинений пропадала охота проявлять хоть какую-то активность в этом направлении. У многих, но не у всех. Во всяком случае, не у полковника Вахромцева, который отличался напористым характером, обладал исключительной силой воли и притупленным чувством самосохранения. Придя уже давно в органы госбезопасности и со временем став сотрудником подразделения по борьбе с организованной преступностью, он буквально, если не сказать прямолинейно, понимал стоящие перед ним задачи и никогда не пытался найти для себя способ избежать возникающих трудностей или, тем более, отыскать оправдание для бездеятельности. За это Вахромцева уважали подчиненные и недолюбливали начальники, считающие его недальновидным, а иногда и просто безрассудным человеком.

Перед глазами полковника Вахромцева лежало информационное сообщение, только что положенное ему на стол одним из сотрудников отдела, побывавшим на встрече со своим доверенным лицом и аккуратно изложившим содержание беседы в привычной для каждого оперработника форме. Написанное размашистым почерком на формализованном бланке, оно содержало информацию человека, работающего на Старой площади в одном из обслуживающих подразделений администрации и сообщавшего некоторые ставшие известными ему факты.

В основном это были данные о всякого рода нарушениях режима, различных недостатках в деятельности обеспечивающих служб. Человек этот не был вхож в высокие кабинеты, был не очень грамотным и пользовался в основном результатами своих собственных наблюдений да тем, что слышал от сослуживцев, не пренебрегая слухами и домыслами. Таких сообщений Вахромцев за свою долгую карьеру онера прочитал тысячи и, может быть, пробежав тазами эту очередную «шкурку», как именовали в чекистской среде подобные документы, он дал бы указание подшить бумагу в дело, написав дежурную резолюцию, если бы не одно место в тексте, наткнувшись на которое, он был немало озадачен.

«… Когда я спросил К., на какие деньги он хочет сделать ремонт, то К. сказал мне, что подвернулась халтура. Тоща я спросил, что за халтура. К. мне ответил, что ему дали выполнить один левый заказ — отпечатать полтысячи бланков удостоверений и тысячу спецталонов на машину. Я спросил его, кто заказчик этих бланков, а К. сказал, что это тот парень, который работал в охране в прошлом году. Потом мы поговорили еще о всяких мелочах и я снова спросил его про того парня. К. но секрету сказал мне, что этот парень, зовут его Григорий, работает в одном охранном агентстве и когда-то якобы служил в милиции. Больше ничего К. про него не знает. Он знает только то, что офис, где работает К., находится на Новой Басманной…»

Тут же к сообщению источника была приколота справка оперработника, в которой говорилось, что среди всех учреждений, предприятий и фирм, расположенных на Новой Басманной, есть только одно охранное агентство, которое называется «Страт». Его генеральным директором является Григорий Александрович Рыбин, 1966 года рождения, русский, бывший сотрудник органов внутренних дел, несколько лет назад уволенный со службы за полную профнепригодность и моральную нечистоплотность.

«Похоже, что это именно он», — подумал Вахромцев. Разумеется, ему было известно, что в Москве действовали уже сотни охранных структур, которые были буквально нашпигованы бывшими сотрудниками правоохранительных органов и спецслужб. Многие офицеры МВД и КГБ, разочаровавшиеся в службе, деморализованные постоянными нападками со всех сторон, уставшие от невнятных реорганизаций и потерявшие веру в свое профессиональное будущее, в начале девяностых писали рапорты и уходили «на вольные хлеба», надеясь найти себя в новой жизни, оказаться востребованными в охватившей страну рыночной стихии. Большинство из них были вполне порядочными людьми и далеко не самыми худшими работниками. Просто они не смогли адаптироваться к новым условиям и посчитали для себя лучшим выходом из создавшейся ситуации — искать приложения сил в гражданской жизни. Частью из них руководили чисто материальные мотивы — жить на зарплату офицера было очень трудно, а соблазнов вокруг возникло множество. Повсюду создавались коммерческие структуры, всякие гам ООО и АОЗТ[35], вовсю действовали совместные предприятия, как грибы росли обслуживающие их структуры — охранные, юридические, аналитические.