Читать книгу "Правитель страны Даурия - Богдан Сушинский"

– И-ты осень-то устал, да, господина генерала?

– Чертовски.

– И-целтовски, да? – обнажила два ряда обворожительно белых, ровных, по-детски мелких зубов. Искрящиеся глазки её напоминали две созревшие сливы, а озорство улыбки восходило своими магическими корнями к первородному лукавству Евы.

Семёнову вдруг показалось, что, если бы соблазнительница не погасила улыбку, он так никогда и не смог бы отвести взгляд.

– Кто тебя прислал сюда?

– И-никто.

– Врешь, паршивка. Очевидно, капитан-переводчик постарался?

– И-нет.

– Тогда, может быть, полковник Исимура от щедрот своих? Хотелось бы, однако, знать, за что такой подарок.

– И-нет.

– Сама пришла, что ли? – ехидно ухмыльнулся Семёнов, отпивая из чашечки унизительно слабую, но божественно священную японскую водку.

– И-нет.

– Послушай, ты, чертяка узкоглазая, – добродушно покачал головой генерал. – Отвечай, когда тебя сам атаман Семёнов спрашивает. А будешь врать и морочить голову – нагайкой выпорю. Собственноручно, в соболях-алмазах.

– И-ты, атаман, и-выполес нагайкой?! – обворожительно провела язычком по верхней губе японка, и Григорий понял: рука бы его на это азиат-сокровище бабье не поднялась. – И-осень-то харасо!

Зачарованному её улыбкой атаману вдруг показалось, будто он вернулся к себе домой (Семёнов давным-давно жил один, считая себя роковым образом невезучим с женщинами), и там его, усталого, встречает вот эта девчушка. присаживается у ног, подносит чашечку… Воистину, божественное видение!

Что еще нужно от жизни человеку, которому давно перевалило за пятьдесят? Какие армии, войны, походы? Все, что мило ему под небесами – хрупкое, облаченное в полупрозрачный халатик, нежное создание с белозубым улыбчивым ртом и хитрыми темными глазенками.

«Но, чтобы получить все это, нужно было сначала стать главнокомандующим вооруженными силами Дальнего Востока, – напомнил себе генерал. – Лукавить позволительно гейше, но не тебе. Впрочем, похоже, что в последнее время япошки и на тебя смотрят, как на… гейшу. Только… военно-политическую», – презрительно прищурился атаман.

– Как хоть зовут тебя, в соболях-алмазах?

– И-нет, и не в соболях-алмазах.

– Зовут как, спрашиваю. Имя, имя, – проговорил он по-японски.

– Сото.

– Сото? Это у тебя имя такое – Сото?

– И осень-то харасо говорис, генерала. Совсем по-японски говорис: «Сото».

– Ты мне Лазаря не пой. Если это кличка ресторанная – так и скажи.

– И-лазаря? – непонимающе переспросила девушка. – И-осень-то харасо! Сото не «поет лазаря», господина генерала. И-японка не мозет назвать себя не тем именем, которым её и-нарекли родители, господина генерала, – сосредоточенно, сложив ладошки у подбородка, вымолвила Сото. – И-кто потеряет имя, и-тот потеряет лицо. Японка не может и-терять лицо.

– Относительно лица – это у вас всерьез, – признал атаман. – Только имя такое – Сото – слышу впервые. Хотя вас, япошек, повидал немало.

– И-впервые? И-да? И осень-то харасо! – Сото пригубила саке, поставила чашку на столик, поднялась и обхватила руками голову Семёнова. – Япосек много, а Сото одна. И-осень-то харасо!

– «Япосек» здесь уже действительно хватает, – рассмеялся генерал, выдавливая хохот из могучей гренадерской груди. Он казался настоящим богатырем: высокого роста, с широко развернутыми, хотя и заметно обвисающими плечами… И, конечно же, эта мощно выпяченная грудь, волевое скуластое лицо… Казалось, сама природа задумывала его как образец для подражания казакам.

Впрочем, сейчас генерал-атаману было не до демонстрации своей удали. Как-то само собой лицо старого рубаки оказалось на уровне груди японки. А еще через несколько мгновений он уткнулся в одну из «созревших лун», словно ребенок – в грудь матери.

Сото это не смутило. Она положила руку ему на шею, и Семёнов ощутил, как девушка настойчиво пригибает её, в то же время другой рукой приподнимая подол кимоно. Опьяненный дурманящим запахом французских духов и ангельской плоти, генерал обхватил руками её округлые бедра и, приближая к себе, почти оторвал Сото от пола.

Но как раз в минуту плотского экстаза в дверь главнокомандующего негромко постучали. «Неужели кто-то из японцев?! Они что – специально подстроили эту сцену?! – насторожился Семёнов, отстраняя девушку. – Скомпрометировать – и?.. Застать в номере, поднять шум, опозорить, и?.. Да нет, до такого не дойдут, офицеры как-никак, в соболях-алмазах!»

Уловив его растерянность и нерешительность, Сото сама направилась к выходу, дождалась повторного стука, а затем, прикрываясь дверью, осторожно выглянула из-за неё.

– Прошу прощения, господин командующий, – на пороге переминался с ноги на ногу водитель атамана Фротов. – Разговор на полсамокрутки.

– Какой еще «разговор», в соболях-алмазах?! – набычился Семёнов. – С какой такой хрени, ты сюда приперся? Нашел время: «на полсамокрутки», видишь ли!

Но Фротов уже вошел, причем не ожидая разрешения генерала и не обращая внимания на японскую гостью. Приблизившись к столику, он бесцеремонно взял чашку девушки, осушил её и, по-гусарски утеревшись, принялся за бутерброд.

– Я понимаю, что вам нужно играть роль пролетария-водителя, поручик, – вполголоса возмутился Семёнов, провожая взглядом удаляющуюся в соседнюю комнату Сото. – Но не кажется ли, очень уж заигрались, в соболях-алмазах?!

– Прошу прощения, господин командующий, – крякнул поручик. – Вышло так, что проголодался до собачьего воя. А что в роль вошел – так это точно. Водители-японцы давно за «своего» принимают.

– Что за дурь ты городишь? – снова перешел Семёнов на «ты». – Конкретнее давай.

Фротов оглянулся на дверь, за которой скрылась Сото. Оттуда не доносилось ни звука.

– Удалось выяснить, что за фраер дешевый – этот наш дражайший переводчик. Вот кто он на самом деле…

– Ну и кто же он на самом деле? – нетерпеливо спросил атаман.

Поручик взял кувшинчик с саке и повторно наполнил чашечку.

– С вашего позволения, господин командующий, – проговорил он вместо тоста.

– Короче, – уже почти прорычал генерал, еле сдерживая страстное желание выставить наглеца за дверь, предварительно разжаловав до рядового. Он не сделал этого только потому, что слишком ценил водителя как своего личного информатора.

– Никакой он не капитан и не переводчик, – почти шепотом проговорил Фротов, наклоняясь к уху атамана.

– Об этом нетрудно было догадаться.

– Не скажите, держался он неплохо.

– Конкретнее, давай, не тяни резину!

– На самом деле это не кто иной, как генерал Судзуки.

– Судзуки?! – не удержался Семёнов. – Не дури, Фротов! Что за чушь ты несешь, моча кобылья? Не может такого быть, чтобы японский генерал опустился до подобного «переодевания»!