Читать книгу "Николай Крючков. Русский характер - Константин Евграфов"

Крючков был влюблен в своего Клима не только за его «надежность».

– Самое главное, – пояснял он свою мысль, – не из головы сценариста он родился, нет. Таких людей, как Клим, я действительно встретил. Съемки проходили в селе Гурьевке, под Николаевом. И был там один парень, звали его Степан. Сам из демобилизованных красноармейцев, заводила, хлопец что надо. Я из его бригады не вылезал. Пропылился весь, пробензинился, промаслился, но и сам заправским трактористом стал. А главное – люди в моего Клима поверили. Горжусь этой ролью!

А что касается эмоций… Простора для их выражения у Крючкова в картине было предостаточно, как и у его партнеров на съемочной площадке: Марины Ладыниной, Бориса Андреева, Петра Алейникова и других участников фильма, которых собрал под свое крыло Иван Пырьев. Можно сказать, что выход картины на экране был их звездным часом – они стали одними из самых популярных артистов отечественного кино.

Правда, годом раньше Марина Ладынина снялась в фильме того же Ивана Пырьева «Богатая невеста», который имел грандиозный успех, а исполнительница главной роли стала любимицей зрителей. Но сколько же пришлось претерпеть создателям фильма, прежде чем он получил признание! Съемки шли на Украине, и не успели они завершиться, как в местной газете появилась статья с выразительным заголовком «Шкодливый фильм» («Вредный фильм»), в которой авторов фильма обвиняли и в шовинизме, и в извращении украинской жизни, и в искажении украинских национальных реалий!

После этого председателю кинокомитета осталось только наложить на ленту запрет. Но, «на всякий случай», все же послали в Кремль. Там ее просмотрели, и она очень понравилась Сталину. Это и решило ее судьбу. «Срочное тиражирование, спешный выпуск, – вспоминала Ладынина. – И нам к двадцатилетию кино – ордена за многострадальную «Богатую невесту».

Петр Алейников до «Трактористов» сыграл уже в четырех фильмах. Два из них («Встречный» и «Крестьяне») сейчас вряд ли кто и вспомнит, а вот «Семеро смелых» забыть нельзя. В этой картине Алейников сыграл роль самого юного участника полярной экспедиции повара Молибоги, который «зайцем» пробрался в трюм судна и таким образом совершил арктический рейс. Постановщик фильма и он же автор сценария Сергей Герасимов писал Молибогу специально для Алейникова и с самого Алейникова: ведь не случайно он даже оставил персонажу имя и отчество актера – Петр Мартынович. С этой ролью он сразу же вошел в большой кинематограф.

А с Крючковым Алейников впервые встретился на съемках фильма «Комсомольск». И они сразу же подружились. Николаю Афанасьевичу нравилась в Алейникове рабочая черточка, которая была характерна для него самого: свободно владеть профессией своего героя.

«Для того чтобы достоверно сыграть членов тракторной бригады, – писал Крючков, – Алейников с Андреевым накануне съемок «Трактористов» выучились водить трактора, поработали механизаторами в совхозе. А чтобы сыграть роль повара Молибоги, Петя брал уроки у известного кулинара. Когда к концу занятий он научился лихо, одним махом, переворачивать на шипящей сковороде десяток оладий, старый повар грустно заметил:

– Эх ты, мог бы человеком стать, а все в артисты какие-то метишь…

Кстати, в фильме «Комсомольск», опять же у своего учителя Сергея Герасимова, Алейников сыграл уже полного своего тезку – комсомольца-энтузиаста Петра Мартыновича Алейникова.

Из «трех богатырей» лишь для Бориса Андреева это был первый выход на съемочную площадку. Пырьев заметил этого типично русского богатыря во вспомогательном составе Саратовского драмтеатра, приехавшего на гастроли в столицу, и не побоялся доверить неопытному актеру в своем фильме одну из главных, к тому же характерных, ролей – Назара Думы, могучего и своенравного бригадира «непутевой» тракторной бригады. Андреев сыграл роль, по определению Крючкова, «этакого куренного атамана, уверенного в своей силе и непобедимости. И не стан у него полевой, а сложная запорожская вольница со своими неписаными законами и более чем своеобразным отношением к дисциплине, порядку».

На съемочной площадке Крючков и познакомился с Андреевым. И скоро их знакомство переросло в большую теплую мужскую дружбу. А первая их встреча не предвещала ничего хорошего.

Дело в том, что Андреев перед кинокамерой очень смущался – просто не знал куда руки деть, мрачно пыхтел, постоянно сдвигал на лоб свою кепку. Кстати, этот жест очень понравился Пырьеву, и он «прописал» его за Назаром.

«Выглядело это, признаться, довольно смешно, – вспомнит Крючков, – и, видать, не раз служило темой для досужих остряков. Я же об этом как-то не подумал и, желая парню одного лишь добра, простодушно и от чистого сердца крикнул ему однажды на всю съемочную площадку:

– Да чего ты все раздуваешься? Куда ж больше, и так вон какой здоровый лось вымахал!

Андреев побагровел:

– Еще один насмешник выискался? Ну, подожди…

Пришлось срочно «тушить пожар». Ведь этот новичок, если уж рассвирепеет, мог все сокрушить на своем пути. И те, кто зло его заедал, долго потом об этом сожалели. Вместе с тем Андреев был незлобив, отходчив и, к чести своей, предельно объективен. Убедившись, что у меня и в мыслях не было желания подтрунивать над ним, он сменил гнев на милость, а со временем вообще перестал «раздуваться» на съемочной площадке. Я же сделал для себя первую педагогическую зарубку: впредь быть поосторожнее с советами начинающим артистам, особенно тогда, когда их не просят».

Андреев преодолел свою робость быстро и скоро перед кинокамерой уже чувствовал себя совершенно свободно, естественно и, казалось, не играл, а продолжал жить своей обычной жизнью.

Эта способность легко входить в образ была присуща всему актерскому составу «Трактористов». Да и о каком «перевоплощении» здесь можно говорить, если каждый из актеров был не только современником своих героев, но и таким же героем своего времени, как и его экранный образ: фабричный гравер-накатчик Николай Крючков, заводской электрослесарь Борис Андреев, воспитанник детской трудовой колонии Петр Алейников, сельская учительница из Сибири Марина Ладынина, которую в шестнадцать лет мобилизовали на борьбу с безграмотностью, и она шесть лет сеяла «разумное, доброе, вечное»!

Как говорил Николай Афанасьевич, у всех у них был «ориентир – социальная среда», в которой они родились и выросли.

Но между правдой жизни и правдой искусства «дистанция огромного размера». И здесь «ориентир», каким бы притягательным он ни был, мог служить лишь направлением творческого поиска, который становится бессмысленным без таланта самого поисковика. А все без исключения актеры, отобранные Пырьевым, обладали, без всякого преувеличения, безмерным талантом и, конечно же, не полагались лишь на свой, хотя и богатый, жизненный опыт. Больше всего они опасались выглядеть на экране дилетантами и стремились не казаться профессионалами-трактористами, а быть ими. И им это удалось в полной мере.

Достаточно вспомнить эпизод сева в фильме. Тогда, чтобы не гонять вхолостую (создавать видимость!) машины, они на самом деле засеяли приличное колхозное поле. Они ничего не делали «понарошку» и «приблизительно» хотя бы потому, что им не позволял этого делать весь их накопленный опыт, в котором для фальши и мишуры места не оставалось. Именно поэтому фильм имел потрясающий успех, а его герои стали поистине народными, хотя официально никто из актеров этого звания не получил. Вместо этого после просмотра фильма председатель кинокомитета, бывший воронежский чекист, потребовал вырезать эпизод, который показался ему двусмысленным, и переснять финал «с портретом, да побольше, товарища Сталина». Но эти «ценные указания» уже никак не могли помешать успеху фильма.