Читать книгу "Возрождение - Олег Верещагин"

Нельзя сказать, что все трое замерли, окаменели. XXI век приказал долго жить, и на дворе стоял третий год Безвременья. Но, во всяком случае, стало достаточно тихо, и было слышно, как за загородкой плачет навзрыд мальчишка.

Северин перешагнул через валяющуюся на полу тушку, уселся на табурет.

– Давай, что там заполнять, – бросил он, придвигая к себе чернильницу и перо.

* * *

Славка проснулся от своего крика. Точнее – горлового мычания, которое никак не могло прорваться криком, и от этого становилось ужаснее и ужаснее. Но сон, частью которого был этот крик, оставался намного более страшным.

Сон начинался как всегда. Он с мамой гулял в парке. С живой мамой. А потом…

Славка замотал головой на подушке, прогоняя продолжение сна. Зажмурился и тут же снова открыл глаза, чтобы случайно не уснуть, – тогда сон вернется точно с того места, на котором оборвался. И он снова увидит все, что было, – до мелочей, до подробностей, до ощущений и запахов…

В комнате темно, слышалось дыхание двух мужчин. Мальчишка сжался под одеялом – тонким, но теплым. Он весь вечер ждал… ждал… ждал… Раньше – два года назад, когда он умел улыбаться и широко открывал глаза от удивления, а не от испуга, – он бы восхитился, попав в такое место. Оружие, аромат деловитой таинственности, солдаты, как спецназовцы из кино… Но два года назад мир был совсем иной. И он мог побежать после такой экскурсии домой и начать, захлебываясь от восторга, рассказывать: «Ма-а-а, а я там такие пестики видел… па, а вот такая штука – это что, дай я нарисую!» А потом – школа и занятия с самым лучшим на свете руководителем… Марком Захаровичем… Тот мир не мог измениться так, он не мог… но он изменился. А значит, надо было просто существовать как можно незаметнее и не сопротивляться тому, что с тобой делают сошедшие с ума взрослые… Тогда можно будет выжить и жить. Хоть как-то. Лучше жить хоть как-то, чем стать тем, чем стали его одноклассники. Он видел обглоданные крысами скелеты в развалинах школы, полузасыпанных снегом, – когда они уходили из города.

Один из мужчин сел – понятно было по звуку. Потом встал, пошел в угол. Забулькала вода. Послышалось:

– Черт побери… – и снова бульканье.

Славка притаился окончательно. Но, видимо, эта затаенность его и выдала.

– Ты не спишь? – рядом обрисовалось – нет, ощутилось – темное живое пятно.

– Нет… – выдохнул Славка. Это тот, старший… Андрей Северин. Ну что ж… Может быть, если понравиться ему, то хоть не затрахают все вместе… Он и из того подвала не сбегал только потому, что мир вокруг начал казаться населенным Ройтмановичами. Правда, когда они вышли, то выяснилось, что мир заснежен, бессолнечен и, в сущности, не населен никем. Если бы не голод, к которому он не привык, Славка, пожалуй, согласился бы идти и идти по снегам. Этих людей он боялся. Смертельно.

– Сны? – Плоский топчан не скрипнул, когда мужчина сел рядом.

– Да… – так же односложно шепнул Славка. Помолчал и спросил: – Что вы будете со мной делать?

– Тренировать. – Северин вздохнул. – Что еще с тобой делать, со щенком?..

Славка промолчал. Если хочет называть щенком – пусть называет щенком. Но он все же осмелился – спросил:

– А у вас есть… семья?

– Была, – ответил Северин.

Славка помедлил и неожиданно сказал:

– У меня тоже была мама… наверное. А может, мне это тоже приснилось.

– Скрипку твою тебе завтра принести? – вдруг спросил Северин.

Славка съежился еще больше, обнял коленки и пробурчал в подушку:

– Нет… не надо… не хочу…

– А из вещей что принести? Там часы хорошие.

– Нет… не надо… ничего не надо… – бормотал мальчишка в подушку.

– Нет так нет… – Мужчина потянулся. – Каждый раз, как из рейда вернусь, – первую ночь очень плохо сплю. Нервы, наверное.

– А как вы будете меня тренировать? – Мальчишка немного расслабился и вдруг ощутил что-то очень похожее на… интерес.

– Тебе не понравится, – сообщил Северин. – Ты будешь реветь по ночам, ругать меня матом, бросаться на меня с кулаками и с ножом и даже хотеть умереть. В конечном счете, может, даже и умрешь. Ну, в двух словах этого не объяснишь, завтра начнешь понимать потихоньку. А сейчас спи давай.

Славка приподнялся на локте и недоверчиво спросил:

– Вы не будете меня е… трахать?

И ощутил, что краснеет – так, что щеки и уши закололо.

Северин ответил спокойно и даже с какой-то скукой:

– Мужеложество во всех его видах согласно нашим законам карается смертной казнью через повешенье.

Славка уткнулся лицом в подушку, как будто хотел задушиться от стыда. И даже не дернулся, когда ладонь легла ему на одеяло – между лопаток.

– Ничего еще не кончилось, – сказал Северин. – Все самое страшное еще только начинается… Но пока я посижу тут, рядом. А ты – ты спи, Славка. Спи.

Глава 4

Место для новенького

Кто перевяжет твои порезы?

Кто залатает прорехи в душах?

Право великих – клеймить железом.

Участь безликих – молчать и слушать.

Вивиан Фламберг

Голове было холодно. Славка никогда в жизни, сколько себя помнил, не стригся коротко, и ему вообще не нравились короткие стрижки. Из-за того, наверное, что в просмотренном им когда-то страшном фильме про детские колонии все были подстрижены наголо… В небольшом помещении, где он получал вещи, сидел около столика со всяким-разным парикмахерским инструментом молодой мужчина в обычном здесь полувоенном, и Славка внутренне сжался: стрижка наголо его пугала. Но никто этого ему не предложил… и он сам – неожиданно для себя же – спросил:

– А можно меня постричь… совсем?

– Наголо, что ли? У тебя что, вши? – Парикмахер, хотя вряд ли он был профессиональным парикмахером, заглянул в какие-то бумаги. – У тебя же нормально все. Ничего про педикулез не сказано.

– Я просто хочу… если можно, – настаивал Славка.

– Да сколько угодно, – пожал плечами мужчина…

И вот теперь, стараясь не вжимать голову в плечи, Славка шел, еле таща в охапке выданные вещи, по коридору где-то под землей. Ему сказали, куда идти, но провожать никто и не подумал, а уже тут, в коридоре, в самом начале, и вовсе оттолкнули с резким: «Пшел, букашка!» – и мимо почти пробежали двое молодых парней лет по 15–17, с оружием, с рюкзаками за плечами теплых курток. К счастью, больше никто не попался, и второй раз – к счастью, он не заблудился. В конце коридора была лестница наверх, а на ней, сразу на первой площадке, – дверь с надписью черной краской по трафарету прямо на белом: «ОБЩЕЖИТИЕ № 7».

Ну что? Как ему и говорили. Славка сглотнул противный комок, все-таки заставил себя не вжимать голову в плечи и, толкнув дверь плечом (руки были заняты, а ногой он не осмелился), вошел туда, где ему предстояло теперь жить…