Читать книгу "О людях и бегемотах - Сергей Мусаниф"

– Черт, но как они могли, а? – спросил Александр. – «Челюсти», «Щупальца», «Аллигатор», «Питон», «Анаконда», «Арахнофобия»...

– «Чужие», – услужливо подсказал Женечка.

– При чем тут «Чужие»? – спросил Александр. – «Чужие» – это научная фантастика, а я говорил о фильмах про животных.

– Мне просто показалось, что ты что-то упускаешь.

– Может быть, – сказал Александр. – Я просто никак въехать не могу. Они же все – хищники, так? А что такого ужасного в бегемоте? Бегемот – убийца? Глупо, они неуклюжи, неповоротливы, медлительны и вообще, по-моему, травоядные.

– Анаконды тоже людей целиком не глотают. Голливуд...

– Ты хоть реально представляешь, с чем нам предстоит столкнуться?

– Да все они одинаковые, – сказал Женечка. – Группа туристов, или школьников, или еще кого плюс местный шериф, плюс случайно оказавшийся под рукой специалист по охоте именно на тот тип живности, который им досаждает. Монстр в четыре—десять раз крупнее, чем обычный, жрет компанию по одному, показываясь только частями, где-то к середине сжирает специалиста по охоте, потом показывается целиком и во всей красе, пытаясь сожрать главного героя-героиню и его-ее любовника-любовницу. Тут герой чудом спасается, придумывает какой-нибудь план и убивает монстра, правда, не до конца. Полуживой монстр пытается перед смертью грохнуть героя во что бы то ни стало, и тут доведенный до отчаяния герой его уконтрапупивает.

– Тебе бы сценарии писать, – сказал Александр.

– Я и пишу, – сказал Женечка. – Под псевдонимом Мережко.

– Звони клиенту, сценарист, – сказал Александр.

– Что, сейчас?

– Мне же позвонил, – сказал Александр. – Время детское, клиент – мальчик взрослый, вряд ли он спит. А если спит – разбуди. А если умер – воскреси. Бабки на кону!

Дебют на разборке

Кому не спится в ночь глухую?

Этой ночью не спалось многим.

Темнота, настолько египетская, насколько египетской может быть темнота подмосковного леса в четыре часа ночи. Поляна посреди кущи, через которую идет разбитая проселочная дорога. Поляна очень удобна для проведения разборок, поскольку имеет два расположенных друг против друга въезда, вмещает двенадцать машин и соответствующее число автоматчиков, не слишком далеко от Первопрестольной и не слишком близко к трассе, чтобы исключить появление случайных и нежелательных свидетелей[15].

Ввиду вышеперечисленных достоинств поляны она Довольно часто использовалась братвой для разборок и Действительно стала чем-то вроде культового места. На сегодня эта была уже третья разборка, поэтому и назначена она была на столь поздний или ранний, это от точки зрения зависит, час.

На поляне стоял «Гелендваген». На капоте «Гелендвагена» сидел Лева. На Леве висел кожаный плащ и массивная золотая цепь в палец толщиной. Антураж завершали три золотых перстня, браслет, золотые часы «Радо» и залитые гелем, зачесанные назад волосы. Лева курил сигарету.

За рулем «Гелендвагена» сидел громила[16]. Ростом больше двух метров, весом около ста пятидесяти килограммов. Его кожаный плащ напоминал палатку, в которой могла бы укрыться группа заблудившихся туристов, из его рубашки можно было бы сшить тент для «газели», а его золотая цепь более всего напоминала якорную. Громилой был многофункциональный и многоликий робот-разведчик гиптиан, в миру более известный под именем Марина. Но теперь его звали Годзиллой.

Справа от Левы стоял Артур. На нем был деловой костюм, в котором было прохладно. Может быть, поэтому Артур дрожал. А может быть, от нервов.

– Я идиот, – сказал он.

– В пятый раз с тобой соглашаюсь, – сказал Лева. – Незачем заключать сделки с незнакомыми людьми.

– Такие бабки можно было заработать, – вздохнул Артур. – Но не без риска.

– Ага, – сказал Лева.

– Я уже труп, – сказал Артур. – Витю Белого тебе не развести, он отморозок полный, на всю голову.

– Тогда что ты здесь делаешь?

– Надежда умирает последней, – сказал Артур. – Ты подошел ко мне в казино, где я напивался в хлам, надеясь, что киллер избавит меня от похмелья и я уйду из этого мира с облегчением, и спросил, в чем проблема и не можешь ли ты помочь. Я подумал: а вдруг это чудо? И рассказал тебе все.

– Но теперь ты так не думаешь, да? – холодно спросил Лева, репетируя манеру говорить. До этого он практиковался только на зеркалах. – В смысле, что я могу помочь?

– Я реалист, – сказал Артур. – Даже если ты выбьешь отсрочку, меня это не спасет. Двести пятьдесят косых я за месяц не подниму. Да я их за полгода не подниму.

– Ты – идиот, – напомнил Лева. – Я сказал, что закрою вопрос, и я его закрою.

– Не пойму я тебя, – сказал Артур. – Мне-то сейчас все по барабану, я человек конченый, а тебе-то какой резон в это все вписываться? Я тебя знаю пару часов, а в таких делах и лучшие друзья не помощники.

– Мои расклады – это мои расклады, – сказал Лева. – Делай, что я тебе говорю, и доживешь до утра.

– Ага, – угрюмо ухмыльнулся Артур. – А утром что?

– Это уже твои трудности, – сказал Лева. Его плащ топорщился в районе подмышек. Слева был грузовой лифт гиптиан, справа – пятнадцатизарядная «беретта». Патронов в ней не было, Лева прихватил ствол для антуража. Второй лифт был у Годзиллы.

Артур заткнулся. Это было к лучшему, поскольку на самом деле Лева не испытывал той уверенности, что демонстрировал на словах. Одно дело – отвлеченно рассуждать о довольно-таки опасных занятиях, другое– проверить свои выкладки на практике. И хотя лифт исправно работал, а спину Левы прикрывал совершенный механизм[17]гиптиан, по определению обладающий лучшими рефлексами, нежели беспредельщики Вити Белого, под ложечкой неприятно сосало.

– Едут, – приглушенно сказал Артур, и Лева спрыгнул с капота. С противоположного конца поляны доносился мерный рокот двигателей, нараставший по мере приближения машин к месту разборки.

Машин было много. Целых четыре. Первым выкатил громадный темно-красный «Форд-Эксплорер», за ним белая «семерка» БМВ и классический черный «стосороковой» «мерин». Замыкал кавалькаду вседорожный релиз от «Лексуса». Очевидно, пиететом к какому-то конкретному автопроизводителю братва не страдала.

Лева махнул рукой, и «Гелендваген» включил фары. Яркие белые лучи, отдающие в синеву, ослепили подъехавших братков, и те остановились. Машины захлопали дверцами, и на поляну высыпали пацаны. Их было двенадцать человек. Некоторые держали в руках автоматы.