Читать книгу "Козлы отпущения - Эфраим Кишон"

— Ты серьезно думаешь о создании партии?

Пепи сел напротив меня и начал описывать радужные перспективы на будущее:

— Вот гляди: идея общенациональной защиты волосатых распространяется в широких массах, и ее уже не остановишь. Наша популярность растет день ото дня. Теперь необходимо предпринимать конкретные действия. Сегодня утром на зеленном рынке избили до смерти лысого торговца яйцами.

— А кто его избил?

— Другие торговцы яйцами. Точнее те, у кого с волосами все в порядке. Послушай, дорогой, ты знаешь, я начинаю верить, что лысые — действительно нехорошие люди, и с ними надо обходиться жестко.

— Вот и со мной то же самое! В последнее время я начинаю понимать, что эти лысые… они… они…

— Ну конечно! И это, разумеется, не случайно.

Затем Пепи продолжил свое социальное пророчество:

— У партии Национальной защиты волосатых есть прекрасные шансы. Проблема лысых — это мощная идеологическая платформа. Правительство против нас, и это говорит в нашу пользу. Кроме того, эту проблему можно связать с бескомпромиссной борьбой против экстремистских политических движений. Такой подход автоматически даст хороший толчок к продвижению нашей партии. Опасности в этом никакой нет, поскольку ни одна партия не сможет конкурировать с нами по уровню экстремизма, который мы собираемся проявить. К тому же мы будем уважительно относиться к религии, ведь мы живем в стране св. Антала, защищающего волосатое население. Понял?

— Кстати, это мне кое о чем напомнило, — я передал Пепи медаль св. Ливии от вдовы Шик. Пепи растроганно взял амулет и попросил передать огромную благодарность этой благородной женщине. Он поднес медаль к губам, поцеловал и сунул и карман:

— Что ты скажешь — она золотая?

— Позолоченная.

— Тогда зачем эта дура мне ее послала?

— По ошибке.

— Оставь эти дешевые шуточки для лысых, — призвал меня к порядку будущий лидер Национально-волосатой партии, — проблема, которая меня волнует — это то, что мы с тобой не очень-то разбираемся в политике. Газету Национально-волосатой партии я бы еще смог редактировать без проблем, но у меня же нет никакого понятия, как руководить партией.

— У меня тоже. К сожалению, придется взять третьего человека, дорогой Пепи.

По выражению лица будущего национально-волосатого лидера я понял, что он не очень-то воодушевлен идеей делить предстоящие доходы на троих. Тем не менее Пепи пришлось согласиться, что по крайней мере один специалист для нашего предприятия необходим. Мы решили начать подыскивать какого-нибудь дешевого политика. Затем мы высвистали Йони и втроем свалили из больницы через заднюю дверь, не обращая внимания на объятые антилысистским духом массы, что ожидали нас и коридоре.

* * *

Придя домой, я решил организовать летучий опрос общественного мнения и обратился к госпоже Шик, дабы выяснить ее позицию по вопросу вступления в Национально-волосатую партию.

— Моя путеводная звезда — это моя религиозная вера, — прояснила свою позицию вдова, — политикой я не занимаюсь. Я не могу оправдать никакого политического движения, объединяющего добропорядочных, верующих лысых с лысыми безбожниками.

— Разумеется, госпожа.

— Поэтому я могу взять на себя часть организационной работы только для того, чтобы предотвратить новые нападения на высокопоставленных деятелей, как, например, господин главный редактор Шумкоти — единственный честный журналист в этой стране.

Тут госпожа Шик покраснела.

— Вы передали ему медаль?

— Разумеется.

— Он был рад?

— Он был просто счастлив. Он повесил медаль на грудь и заявил, что теперь не боится посещать кафе, поскольку в случае нового покушения пуля обязательно попадет в медаль св. Ливии.

Вдова счастливо заулыбалась и перекрестилась, тем более, что по улице проходил трамвай с пассажирами, направлявшийся в район церквей.

— А как он выглядит, этот господин главный редактор? — спросила вдова, опустив глаза. — Я бы хотела с ним познакомиться, господин Пинто.

Меня охватил приступ гнева. Я не выношу, когда в моем присутствии кто-то высказывает открытое обожание Пепи, в особенности если это женщина, сдающая квартиры.

— Вы ведь его видели, это тот низенький парень, с которым мы катались по полу несколько дней назад.

Вдова всплеснула руками:

— Я догадывалась, что это он. Какой симпатичный мужчина! Он здорово наподдал вам тогда.

Бедная женщина, ее болезненные наклонности совсем лишили ее рассудка. Я перестал ею интересоваться. Вместо этого я решил заскочить к моему адвокату доктору Шимковичу, дабы продолжить обсуждение наших общих проблем.

Доктор Шимкович подчеркнул, что он очень занят, и сразу перешел к делу:

— Дело ваше продвигается. Клеветник будет разбит в пух и прах, господин Пулицер. Можете считать этого вашего Пинто уже покойником.

— Это я Пинто. А он — лысый Пулицер.

— Тем более. Главное, что дело движется.

Да, доктор Шимкович доказал, что отлично помнит обстоятельства дела. Но главное, он прекрасно разбирался в вопросах причитающегося ему аванса, который, как вы помните, я обещал выплатить в знак моего доверия к нему. И теперь, используя предоставившуюся возможность, он проинформировал меня, что судебное положение этого подонка Пулицера плачевно. Шимкович сообщил, что мое дело находится у прокурора, подозреваемого в ношении лысины, — мудрому достаточно…

— Черт побери! — Я просто задохнулся от гнева. — Неужели на ответственных должностях еще остались лысые?!

— Молодой человек, как вы наивны, — вздохнул судебный мудрец, тряхнув своей гривой.

Адвокат поведал мне, что лысые занимают самые важные должности, а общественное мнение совершенно равнодушно к этому.

— Они и пальцем не шевельнут, чтобы заменить лысых на волосатых, — горько признался адвокат, — все идет по-старому, будто ничего не случилось, а потом многие поколения будут горько плакать.

Я стукнул кулаком по письменному столу:

— Черт бы их побрал! Это еще одна причина для создания партии!

Доктор Шимкович придвинул ко мне свой стул, и за толстыми линзами его очков засверкали искры любопытства:

— Что это значит? Что вы намереваетесь предпринять?

— Создать общенациональную политическую партию для защиты интересов волосатых. Вместе с Эрнстом Шумкоти.

Доктор Шимкович от волнения вскочил и даже угостил меня сигарой, а потом интимным тоном сообщил мне, что уже подумывал об идее создания организации по защите волосатых. Он лично готов принять активное участие в таком движении на какой-нибудь высокой должности, соответствующей его скромным способностям.