Читать книгу "Вершина желания - Нина Килхем"

Она крутила ножку бокала, глядя, как вращается вино.

— Ласка шелка, скользящего по коже… Это вы написали, — сказала Молли.

— Я?

— Да. Пока я не прочла ваши книги, я не понимала, как слова могут вызывать воспоминания. — Она посмотрела на него искоса. — Влажная сладость ее рта… Бархат ее груди… Теплая влага его губ на ее холодном соске…

— Ну, это всего лишь писательский трюк. — Чтобы… э… — Джек забыл, о чем говорил.

— Чтобы возбудить читателя? — Молли окинула его тело многозначительным взглядом сверху вниз и обратно. — Поглаживание, нежное, как шелк, по внутренней стороне ее бедра… Ее возбужденное дыхание, обжигающее его щеку…

Джек проглотил слюну.

Молли наклонилась к нему и провела подушечками пальцев по его предплечью.

— Ее острые ноготки, царапающие его спину…

Он закрыл глаза и вдохнул ее запах.

— Боль, острая и восхитительная, когда он наполнил ее собой… Пот на его ягодицах, совершающих вращательные движения по спирали…

Джек резко открыл глаза. Ее губы были в нескольких дюймах от его губ и приближались. Джек почувствовал, как напряглись его мускулы. Было так, словно его засасывает в воронку. Его рот отчаянно жаждал узнать вкус ее рта, кожа его отчаянно жаждала ее прикосновения. Но мозг его сопротивлялся изо всех сил, не давая одолеть себя похоти.

Джек застонал и поймал себя на том, что вскочил.

— Ну что же, время сворачиваться, я думаю.

Молли не верила своим ушам:

— Сейчас?

— Утром мы посмотрим на это по-другому. — Он схватил тарелки со стола и сунул их в раковину.

Следовало заняться делом. Воля его, словно обреченный гладиатор, сражалась с вероломными трюками желания.

Молли вздохнула и встала. Она наклонилась и открыла посудомоечную машину. Она начала загружать ее. Джек поймал себя на том, что наблюдает за ней. Тело его было одновременно расслабленным и взбудораженным.

Молли подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

Джек прищелкнул языком.

Она улыбнулась:

— Что?

Он обошел ее со спины и вытащил все, что она загрузила в машину. Все это он разложил на стойке, оценивающе окинул взглядом, затем принялся все загружать вновь идеальными рядами.

Молли таращилась на него, не понимая, зачем он это делает.

— Пар идет сверху вниз, — сказал Джек, — так что, если вы поставите блюдо сюда, вы отрежете тридцать пять процентов всего доступного пара. — Он отступил к другой стороне посудомоечной машины и, выдвинув отсек для столовых приборов, стал складывать ножи и вилки по длине. — Если вы загрузите вилки и ножи вперемешку, то сократите поперечный поток. — Наконец он распрямился и достал специальную таблетку для посудомоечной машины. Перед тем как положить ее в специальный отсек, он отломил четвертую часть. — Я обнаружил, что трех четвертей более чем достаточно. Если вы используете больше, машина тратит слишком много энергии на полоскание. — Он со щелчком захлопнул дверцу, включил машину и, тяжело дыша, с довольным видом потер руки.

— Вы извращенец! — сказала Молли.

В ту ночь Джек лежал на кровати и слушал, как старенькая система у соседа натужно воспроизводила музыку Вагнера. Мистеру Уинстону было восемьдесят. Он проводил время, потягивая бурбон и заедая его арахисом. Когда-то весь дом принадлежал ему, но с годами ему пришлось разделить его на три квартиры. Он продал их одну за другой одиноким женщинам, себе же оставил лишь крохотную квартирку на чердаке, в которой кроме кровати помещались еще холодильник и микроволновая печь. Женщины были по большей части тихими соседками, если не считать того, что временами кто-то из них слишком рьяно входил в роль Аланис Мориссет.[12]

Мистер Уинстон любил поговорить с Джеком о временах, когда мужчины были мужчинами, и женщинам это вроде как нравилось. Джек не имел ничего против этих хаотичных разговоров, потому что с собственным отцом он никогда много не говорил. Он не мог понять, было ли так потому, что отцу нечего было ему сказать, или потому, что его сестра и мать никогда не закрывали ртов. Его всегда поражало то, как легко женщины образуют коалиции. Даже если они никогда раньше не встречались, они, казалось, вполне комфортно чувствуют себя друг с другом, сбиваются в кружок, словно ведьмы вокруг котелка с зельем, все на одной волне, кивая и закатывая глаза по одним и тем же поводам. И они все на вид такие уверенные, всегда знают, что надо делать, словно матери с рождения нашептывали им в уши какие-то свои секреты. Джек рассеянно почесал щеку, которую уже покрывала щетина. Он думал о том, что отец никогда ему ничего не нашептывал, даже о птицах и пчелах. И это мать как-то перехватила его в коридоре, когда ему было лет четырнадцать, рявкнув:

— Твой пенис в вагине девушки сделает ее беременной. Понял? — И с этим она вышла за дверь, оставив Джека дрожать, прижавшись к стене, сгорая от стыда.

Так что ему пришлось самостоятельно постигать науку о том, как стать настоящим мужчиной, хватаясь за любую доступную информацию, из каких бы источников она ни поступала. Из этих же источников он понял, что, для того чтобы быть мужчиной, нужно трахаться как можно больше. А если ты этого не делаешь, то об этом лучше молчать. Ты должен вести себя с женщинами открыто и по-приятельски, много болтать, если ты не влюбишься в одну из них. А если влюбишься, надо целиком замкнуться в себе. Ты открываешь перед ними дверь, если только женщина не смотрит на тебя так, словно ты сошел с ума, и в этом случае ты проходишь первым, не глядя на нее. Ты платишь за себя, если женщина не исчезает в дамской комнате как раз в тот момент, когда приходит время платить по счету, и в этом случае ты достаешь свой бумажник. Ты не настаиваешь на сексе, если только она не начинает обмазывать себя взбитыми сливками. В этом случае ты должен с удовольствием слизнуть то, что тебе предлагают. Ты всегда спрашиваешь насчет предохранения, если она не достает собственную пачку презервативов, и в этом случае тебе остается молиться о том, чтобы они не оказались размером с реактивный самолет. На самом деле все довольно примитивно, за исключением тех случаев, когда это не так.

Джек закрыл глаза и прислушался к музыке. Иногда по вечерам мистер Уинстон проводил слишком много времени на крыльце Джека со своей бутылкой и в результате не мог забраться к себе на чердак и падал. И тогда Джек слышал, как мистер Уинстон зовет его: голова у двери, ноги торчат наружу. Тогда Джек подходил к боковой двери и выручал мистера Уинстона, помогая ему добраться до его каморки. Затем он укладывал мистера Уинстона на кровать, ставил рядом с ним ведро, на пыльный ночной столик стакан с водой и две таблетки аспирина — чтобы он сразу мог дотянуться. И последнее, что он обычно делал, — это поднимал иглу с пластинки Вагнера, и виниловый диск продолжал вращаться в зловещей тишине, делая круг за кругом.