Читать книгу "Красотка для подиума - Маша Царева"

– Лучше вы мне что-нибудь почитайте, – сказала она так тихо, что всем пришлось задержать дыхание, чтобы расслышать ее слова, – у вас такой интересный взгляд. Вы меня загипнотизировали, и уверена, что ваши стихи… ваши стихи произведут на меня впечатление.

Я возмущенно закашлялась. Неужели никто из них не чувствует подвоха? Хотя откуда им знать Николь. Но меня интересовало другое – ей-то зачем понадобился этот Ра? Таких особ, как Снежная королева, не привлекает глубина взгляда, и на поэзию им плевать с высокой колокольни. Хотя я совсем забыла, что он богат. Может быть, она почувствовала в Ра слабинку, намек на некую марионеточность?

И мне вдруг стало обидно. Ведь мне-то он и в самом деле понравился. Что-то такое в нем было. Хотя едва ли «светского буддиста» можно рассматривать как кандидата на роль мужа. Но в нем, по крайней мере, чувствовалась какая-то искренность, он произносил мое имя нараспев, как бы смакуя каждую буковку. В то время как большинство мужчин, становившихся моими любовниками, интересовались исключительно длиной моих нижних конечностей.

Я видела, что внимание Ра к моей персоне рассеивается, как горное облачко. И я ничего, ничего не могла с этим поделать, я словно к ковру приросла. Нет бы мне подняться и уверенно соврать, что я тоже пишу стихи. Но все равно у меня не получится намекнуть на собственную лиричность так изящно, как это сделала только что Николь.

Ра нараспев читал свои вирши, на этот раз он обращался исключительно к моей подруге. Нас с патлатым Митей-Витей не существовало в этой комнате, мы находились в другом измерении, не на той планете, где талантливый бизнесмен на бельевых веревках развешивает свой внутренний мир перед холодной красавицей Николь.

– Может, чайку хлобыстнем? – беззлобно предложил Митя-Витя, приобнимая меня за талию. – Этим-то совсем не до нас!

Я стряхнула его руку.

– Хорошая идея. Ты поставь чайник, а я пока помою руки.

– Лады, – ухмыльнулся он, скрываясь в коридоре.

Подождав, пока он доберется до кухоньки и загремит посудой, я осторожно выбралась в прихожую, обулась и тихо покинула квартиру Ратмира. Ни хозяин квартиры, ни Николь даже не заметили моего осторожного бегства.

Оказавшись на улице, я первым делом зачем-то слепила из грязного снега тугой комочек и запустила им в ближайший фонарный столб. Не попала, конечно, ведь на мне была неудобная, громоздкая шуба.

Было мне и грустно, и смешно. Грустно – потому что в тот момент я впервые ощутила вокруг себя некую безысходность: ну что меня ждет, кроме бессмысленных дешевых показов, мужиков с сальными взглядами и ненадежных подруг. А смешно мне было просто так, нипочему – одним словом, кокаин. Я не стала ловить машину, решила прогуляться пешком, хоть мне даже было толком неизвестно, в какую сторону идти.

Я знала, что вечером мне позвонит Николь. Сначала она будет долго извиняться, потом вкрадчиво расскажет об анатомических особенностях и интимных предпочтениях бизнесмена-поэта Ра. А я буду время от времени вставлять веселые комментарии и пошловатые остроты. И даже не скажу ей, что я немного на нее обиделась.

На показе купальников в Гостином Дворе я познакомилась с вертлявой темноглазой манекенщицей по имени Софа. У нее была необычная внешность – рост метр восемьдесят семь, безупречная фигура, аристократично тонкая кость, приятное, но невыразительное лицо и некрасивая неровная кожа – наверное, в детстве Софа серьезно переболела ветрянкой. Ее лоб, щеки и подбородок были изрыты оспинками, которые бедняжка неловко пыталась скрыть с помощью тонального крема цвета загара. О карьере модели с такими данными можно забыть, но на подиуме Софа смотрелась выигрышно – из-за роста. Московские модельеры сходили с ума по ее километровым точеным ногам – на такой девушке любое маловыразительное платье будет смотреться шикарным нарядом от-кутюр.

– Какая ты счастливая, какая молодая, – трещала Софа, – какая красивая, и как я тебе завидую!

Такое поведение было нетипично для закулисного общения моделей. Не могу сказать, что подиумные девочки постоянно строят друг другу козни, но и настоящих подруг здесь мало. В основном на кастингах манекенщицы томно сплетничают о своей работе, о перспективах, удачливых и неудачливых подружках, магазинах, ресторанах и мужчинах. Поэтому, когда Софа накинулась на меня, я даже растерялась. Мне было неловко, что она рассматривает меня как новое платье, цепким взглядом оценивая размер и актуальность фасона.

Издевается, что ли?

– Мне двадцать шесть, – вздохнула Софа, – а тебе, наверное, лет восемнадцать, не больше?

– Шестнадцать, – не без гордости поправила я. Чем же еще в молодости гордиться, кроме как ею самой?

– Десять лет разницы, – хмыкнула она, – в шестнадцать лет я была идеалисткой. А сейчас… – Софа махнула рукой, тихо звякнули украшавшие ее смуглое запястье серебряные браслеты. – Слушай, а ты останешься на тусовку после показа?

– На какую тусовку? – растерялась я. – Я ничего не знаю.

– Смотри. – Порывшись в стильной сумочке из акульей кожи, она достала какую-то золотую открытку, на которой причудливой вязью было выведено слово «Приглашение». – Вот! Сам показ – это ерунда, тьфу. Самое главное – эта карточка. У меня приглашение на два лица. Хочешь, возьму тебя с собой? Никто из моих подружек не может пойти.

– Да кого интересуют эти попойки? – пожала я плечами.

Мне приходилось бывать на официальных мероприятиях такого рода. Скука смертная. Сначала все долго переминаются с ноги на ногу (а туфли-то жмут), вертя в руках бокалы с дешевым шампанским. По закону жанра положено нацепить на физиономию благожелательную улыбку, а встретившись глазами с таким же неестественно гримасничающим светским персонажем, поднять в его сторону бокал и слегка наклонить голову – тогда, возможно, осчастливленный вялым приветствием товарищ торжественно вручит тебе свою визитную карточку, которую ты выбросишь этим же вечером, даже не ознакомившись с содержащейся на ней информацией. Небольшое оживление появится на лицах тусующихся, только когда на фуршетные столы выставят еду. Измученные духотой и переизбытком общения, люди будут искренне радоваться тостам с обветренной колбаской и канапе, гордо увенчанным тремя красными икринками. Когда закуски будут сметены со столов, гости, позевывая, разойдутся.

– Ты с ума сошла? – округлила глаза Софа. – Хотя ты же еще малолетка… На таких мероприятиях все дела и делаются.

– Что ты имеешь в виду? – Я нетерпеливо вертела головой по сторонам. Я была уже накрашена, причесана и одета для выхода на подиум, перед показом мне хотелось одного: хотя бы пару минут отдохнуть и расслабиться, а не вести бессмысленные разговоры со странной рябой манекенщицей Софой.

– Сколько ты зарабатываешь в месяц? – хитро прищурилась она.

– Раз на раз не приходится, – пожала я плечами, – иногда много. А иногда вообще ничего.

– Ну вот видишь! – Моя материальная нестабильность ее, казалось, обрадовала. – Скажи, а много – это сколько? Долларов пятьсот?