Читать книгу "Красотка для подиума - Маша Царева"

– Каких красивых женщин ты привел, – сказал он вместо приветствия, глядя на меня в упор.

Взгляд у него был странный, тяжелый. Как у гипнотизера, который пытается внушить вам чувство легкого беспокойства. Полагаю, Ратмир долго репетировал перед зеркалом, чтобы научиться вот так вот, не моргая, смотреть на ошарашенного собеседника.

– Спасибо, – пробормотала я, протискиваясь внутрь.

За моей спиной неловко переминалась Николь. Я знала, что ее раздражает, если некто мужского пола оказывает внимание мне, игнорируя ее. Такой уж у моей подруги характер – ей во всем надо быть первой. Хотя, если честно, обычно так и получалось. Мужчины всегда предпочитали ее, как более яркую, остроумную, взрослую. Поэтому сейчас мне особенно польстило внимание странного поэта.

– Обувь только снимите, – сказал Ра, – все, что нужно, в комнате.

Под многообещающим определением «все, что нужно» скрывалась толстенная книга «Медитация и сакральный поиск эго», на которой и был аккуратной горочкой насыпан вожделенный порошок.

– Хороший стафф, – со знающим видом сказал Ра, причмокнув губами.

Вообще-то он был довольно симпатичным. Я и не ожидала, что у непромытого Мити-Вити в друзьях может оказаться такой роскошный мужик. Брюнет, чем-то напоминающий голливудского актера Джорджа Клуни, на вид лет сорок, глаза русалочьи, зеленые. Волосы длинные, собраны в хвостик. И в отличие от лохматых косм Мити-Вити чисто вымыты и блестят.

Николь он тоже понравился, я это сразу просекла. Мне стоило лишь посмотреть, как она пытается поймать его взгляд и какая загадочная полуулыбка блуждает при этом на ее безупречно красивом лице.

– А вы правда поэт? – с придыханием спросила она, тронув его за локоть.

– Все в этом мире относительно, – невпопад ответил Ра и отправился в кухню заваривать чай.

И мне почему-то понравилось, что ее красота не произвела на него особенного впечатления. В нашей паре Николь была явным лидером, я всегда тащилась на несколько шагов позади.

А Николь тем временем обратила царственное внимание на Митю-Витю.

– Ты давно с ним знаком? Мне кажется, я его где-то раньше видела.

Я снисходительно усмехнулась. Николь всегда делила людей на достойных ее общения и всех остальных. Ратмира она отнесла к первой группе, а вот тощий рокер был сразу же определен в более многочисленную, вторую. В его сторону можно было не стрелять глазами, с ним было позволительно небрежное фамильярное «ты».

Я была уверена на все сто, что никогда раньше Николь не встречала странного бизнесмена Ра. Им просто негде было пересечься.

– Не знаю, – пожал худыми плечами рокер. – Все, девки, готово! Кто первый? – Он кивнул на ровные полоски порошка.

– Я, – улыбнулась Николь.

Ее аккуратно причесанная каштановая головка склонилась над книгой. Краем глаза я заметила, что красивый носик моей подруги безошибочно потянулся к самой жирненькой кокаиновой полоске. Это показалось мне умилительным.

Наверное, кто-то счел бы наши отношения странными. Но я искренне любила Николь – причем именно те ее качества, за которые многие другие ее ненавидели. Мне нравилось ее детское стремление к лидерству. Я любила ее кокетливые уловки и даже получала странное удовольствие, когда наблюдала, как она уводит у меня из-под носа очередного кавалера. Мне было шестнадцать лет, а ей – двадцать два. Я ей невольно подражала, мне казалось, что общение с Николь делает меня более смелой.

Может быть, все дело в том, что у нас никогда не было серьезных конфликтов. Меня вполне устраивало теневое положение, я всегда была не из болтливых, и душой компании меня не назовешь. А на мужчин, за которыми так маниакально охотилась подруга, мне было попросту наплевать. В то время во мне еще не пробудился всепожирающий азарт хищницы, который заставляет нас, женщин, воспитывать в себе особенный сорт жестокости. Женская жестокость – разговор особенный.

Николь шумно втянула внутрь кокаиновую полоску. Когда она подняла ко мне лицо, на ее губах цвела теплая улыбка.

– Теперь ты, – она поманила меня рукой. – Ты же в первый раз, так?

Не знаю почему, но я ответила, что нет. Николь недоверчиво на меня уставилась, но промолчала – она-то считала, что секретов между нами нет.

С будничной улыбкой я приблизила лицо к книге. Что здесь может быть сложного – процесс вдыхания синтетической радости через нос давно во всех подробностях растиражирован голливудскими режиссерами. Одну ноздрю прижимаешь пальцем, другой втягиваешь кокс. На всякий случай я нацелилась на самую крайнюю полоску – так удобнее.

Прижав указательный палец к ноздре, я провела лицом вдоль тающей под моим дыханием полоски. Получилось не так уверенно и красиво, как у Николь, но Митя-Витя остался мною доволен – он похлопал меня по плечу и сказал: «Молодчинка!»

Нос онемел и вдруг перестал быть моим, как будто его обильно спрыснули каким-нибудь лидокаином. Я почувствовала, как замораживающая волна медленно захватывает горло, и покосилась на Николь – интересно, она чувствует то же самое?

В этот момент в комнату вернулся Ратмир с глиняным чайником и крошечными, похожими на наперстки, пиалками.

– Ничего к чаю нет, – извинился он, – я же не знал, что красавицы придут.

При слове «красавицы» он снова выразительно посмотрел на меня. И вдруг так тепло стало мне под этим пристальным взглядом, так уютно. Я почувствовала себя легкой и свободной, мое тело словно само собою отрывалось от земли, вернее, от вязкой толщи шерстяного затоптанного ковра, на котором мы все сидели. Я рассмеялась – просто так, без повода.

– О, нашу… как ее там… торкнуло! – радостно объявил Митя-Витя. – Кстати, как тебя зовут?

– Настя, – послушно ответила я. Я не обиделась, что он не помнил моего имени, в конце концов, мы были квиты.

– Анастасия, – задумчиво повторил Ра.

Этого Николь уже не могла вынести. Расправив плечи, она уверенно, как боевой дракон, пошла в атаку.

– Я тоже пишу стихи, – сказала она, проникновенно глядя в глаза Ратмира.

Я чуть не подавилась. Николь – поэтесса? Да большего прагматика, чем она, свет не видывал!

Но Ра не знал о том, что особа, так преданно глядящая на него снизу вверх, на самом деле даже не имеет представления о том, что такое романтика.

Мысленно я аплодировала актерскому таланту Снежной королевы. Я прекрасно знала этот невинный взгляд маленькой девочки, который так хорошо удавался Николь и безотказно действовал на всех мужчин. Даже на таких, как Ра.

– Вот как? – задумчиво спросил Ратмир. – Тогда, может быть, прочитаете что-нибудь из своего?

– Да, прочитай, малыш, – ожил вдруг Митя-Витя, – а я напишу на твои стихи песню. Мы попадем во все чарты. Круто, да?

Николь смерила его презрительным взглядом.