Читать книгу "Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна - Светлана Фортунская"

Я вздохнул и направился в кухню.

В кухне Рыб и Жаб оживленно болтали.

– Не, как тебе нравится этот интеллигент! – поприветствовал мое появление Жаб. – У-у, любимчик! Не терплю любимчиков! Сначала у Лады, за то, что теплый и пушистый, потом к Домовушке без мыла влез… – он сказал куда, – теперь и к вороне нашей подмазался… Ненавижу!

– Я бы вам советовал выбирать выражения, – сухо, с достоинством отозвался я. – Никуда я не влезал и ни к кому не подмазывался. Если мне нетрудно оказать кому-либо услугу, я всегда ее оказываю. И я не виноват, если меня ценят по заслугам. Поступайте так же, и к вам будет такое же отношение. Кроме того, я никогда не замечал, что к вам здесь плохо относятся.

– Ты гля! – квакнул, широко разинув рот, Жаб. – Как его обозвали интеллигентом, так он сразу же на «вы» перешел! Склифосовский!

– Зря ты так, – заметил Рыб, – он ведь действительно не виноват…

– А, и ты тоже! – заорал Жаб. – Конечно, он тебе аквариум выбил, если б не он, сидеть тебе в банке своей! А я тут!.. – Его голос прервался, он повернулся к нам спиной, залез в свою миску и накрылся полотенцем.

Рыб уставился на меня своим круглым, ничего не выражающим, в буквальном смысле этого слова рыбьим глазом, пошлепал губами, ничего не сказал и плавно опустился на дно. Секунду спустя его голова уже высовывалась из подводной пещерки, а на рыле сияла улыбка. Я легонько постучал лапой по стеклу. Рыб нехотя всплыл.

– Обиделся, – шепнул я, кивая в сторону Жаба. – И, мне кажется, он тебе завидует.

– Он всем завидует, – безмятежно отозвался Рыб, даже не потрудившись понизить голос. – Подуется и перестанет.

– Да, я знаю. Но все-таки где-то, в чем-то он прав: у тебя такой большой аквариум, у меня – подушка бархатная, а он все в миске да в миске…

– Не купите! – донеслось из-под полотенца. – Не продамся! Я не из таких, как вы, не из продажных! Я правду люблю! Хоть десять аквариумов мне покупайте, хоть сто – я всегда буду правду говорить!

Я подмигнул Рыбу, Рыб подмигнул мне и сказал:

– Да и не купит Лада аквариум, у нее денег нет…

– А если у тебя уголок отгородить, насыпать холмик… Травку посадить… Он бы мог иногда поплавать, и на бережке потом посидеть… Вам бы не было тесно?

– Не было… – начал Рыб, но Жаб перебил его, выскакивая из миски:

– Что? В коммуналку хотите меня запереть? Не выйдет! Не желаю! Ты, Кот, если такой умный, сам к нему жить иди, на бережку сидеть! А я не желаю!

– Я не могу, мне вода только для питья требуется и иногда – для мытья. А вам с Рыбом она для жизни необходима…

– Это ему для жизни, а я обойдусь! – вконец рассвирепел Жаб. – Я не водоплавающее, я земноводное! Хочу жить в миске! – Когда Жаб выходил из себя, он начинал плеваться, и я спрыгнул с подоконника, чтобы на меня не попали капли слюны.

– Вот он так всегда, – сказал Домовушка, входя в кухню. – Наговорит всяких гадостей честным людям, всех огорчит, растревожит… Ну, Жабка, чего ты? Пьяного слушать…

– Что у пьяного на языке – сам же знаешь…

Домовушка махнул лапкой, перекинулся тараканом и быстренько взбежал по стенке под потолок. Спать.

Сон его был недолог.

Ворон страдал похмельем.

…Мы тихенько сидели в кухне, только время от времени я на цыпочках подходил к двери в кабинет и прислушивался: стоны Ворона перемежались нравоучительными рассуждениями Домовушки о вреде пьянства и непристойности его, Ворона, поведения.

– …и кто тебе подносил? Кто тебе подносил, я спрашиваю? А, молвить нечего! Потому как али остатки подлизывал, али воровски, украдкою, из чужих чарок винище хлестал. А после люди добрые скажут Ладе: «Это кого ты нам, княжна светлая, в преминистры-то прочишь? Этого вот пьяницу горького, побирушника? Или еще того сквернее – вора?» – и что Ладушке нашей тем добрым людям ответствовать?

Ворон мычал что-то неразборчиво и стонал. Я тихо возвратился в кухню. Рыб высунул голову из воды:

– Ну, что там?

– Все то же. Один страдает, другой мораль ему читает.

– И правильно делает, – заметил Пес. – Нечего таскаться по кабакам.

Жаб, откинув полотенце, изрек со знанием дела:

– Нет ничего лучшего от такой болезни, чем помидорный рассол, особенно когда холодненький. Пробовал я разное, даже эти импортные антипохмельные таблетки – ни фига! А вот рассольчиком запить – это да, это снимает. А еще лучше – похмелиться рюмочкой, и опять человек. Домовушке налить бы ему пятьдесят грамм, а не мурыжить разговорами, и так же птице плохо!

– Вот и хорошо, что плохо, – злорадно произнес Пес. – В другой раз подумает.

– Ни хрена он не подумает, по себе знаю, – огрызнулся Жаб. – Сколько раз мне плохо бывало, сколько раз зарекался, что нет, в рот не возьму проклятую и не посмотрю даже в ее сторону, – а как нальют, как запах учую… – Жаб махнул лапой и снова накрылся полотенцем.

Я вернулся в коридор. Лекция о вреде пьянства продолжалась.

– …опять же с кем ты пил? И где? На честном ли пиру, с уважаемыми гостями, добрыми людьми? Голь кабацкая, сарынь кружальная – твои субутыльники, собеседники. Срамота!

Ворон забормотал жалобно нечто неразборчивое.

– И не подумаю! Вдругорядь неповадно будет! – строго сказал Домовушка.

Ворон всхлипнул.

Я приоткрыл дверь и просунул голову в щель. Ворон лежал на полу, растопырив крылья. Вид у него был неважный. Я бы даже сказал, совсем плохой у него был вид, вот-вот прикажет долго жить. Домовушка пристроился на краю стола с вязаньем и болтал ножками в валенках в такт своим словам.

– Домовушечка! – позвал я как можно умильнее. – Мы обедать-то будем? И по телевизору кино сейчас будет, «Три мушкетера» с Боярским. Включать?

– Включать, включать! – Домовушка спрыгнул со стола и засуетился, собирая рассыпавшиеся клубки. – Ужо я скоренько кашку разогрею…

– Что, нехорошо? – спросил я участливо, когда Домовушка, шаркая валенками, выбежал из кабинета.

– Уйди, Кот, – простонал Ворон, – и без тебя тошно…

– Может, рассольчику? – предложил я.

Глаза Ворона загорелись желтым огнем.

– О, рассол! – воскликнул он со страстью, неожиданной для умирающего. – Аква вита! Но он не даст. Он уморить меня хочет. Моей смерти хочет сей плод больного воображения. Ненавистью он полон и злобою…

Ой, подумал я, кажется, у Ворона что-то не в порядке с мозгами.

– Но я не сдамся! Нет! Я выживу! И буду преминистром!

Домовушка на кухне не раскладывал – расшвыривал кашу по тарелкам, так что брызги летели во все стороны. На столе стоял бутылек с помидорами.