Читать книгу "Последняя битва - Михаил Ахманов"

Печальные и чудные картины открывались перед ним. Он видел руины гигантского овального цирка, остатки скамей, колонн и арок, утопленных в песок и ил; видел обелиски и изваяния, чьи лица сгладило время, а постаменты облепили раковины; видел развалины фонтанов и дворцов, ущелья улиц и поляны площадей, затянутые бурыми водорослями; видел покосившиеся, треснувшие ступени мраморных лестниц с резными перилами и рухнувшие галереи с чугунной вязью решеток; видел Господни церкви и храмы, базилики и часовни — совсем крохотные и такие, что в одном притворе поместился бы главный собор Саска. Немногое осталось от них — камни, фрагменты мозаики, тусклые разбитые витражи, детали из меди и бронзы, покрытые тысячелетним слоем донных отложений. Все остальное — картины и книги, ткани и фрески, мебель и священные покровы, статуи из дерева и кафедры проповедников — все это сгорело, развеялось прахом, а что не развеялось и не сгорело, сгнило давным давно в морской пучине. Теперь лишь камень, стекло и медь хранили воспоминания о древнем Риме, что наполняло душу Иеро тоскливым сожалением. В такие минуты он думал, что унесет с собой серебряный крестик, частицу Вечного города, и утешался тем, что дар этот послан ему не иначе, как Вседержителем.

Однажды, когда священник отдыхал на плотике, Вождь принес ему странную вещицу — тонкий стержень длиною в палец с заостренным кончиком, сделанный из прочной черной пласмассы. Стержень явно предназначался для письма, его конец оставлял на ладони заметный темный след, хотя ничего похожего на перо и чернила в нем не нашлось. Однако гораздо удивительней казался другой факт: этот пишущий стержень выглядел новым, будто его изготовили с месяц назад. Вождь объяснил, что «тонкий черный камень» уронили или выбросили с корабля, и что такие корабли временами плавают в море, хотя и нечасто. Экипаж на них был странный — дельф назвал таинственных мореходов «ненастоящими людьми».

«Что это значит?» — поинтересовался Иеро.

«Настоящие люди — те, что говорят с нами, а если не могут говорить, то делают так, — дельф излучил волну удовольствия и приязни. — Но те, что плавают в море, не замечают нас».

«Что-нибудь еще?»

«Да. Они ненастоящие, потому что выглядят как один человек и думают одинаково. А люди, как дельфы, должны быть разными».

Из дальнейших расспросов Иеро выяснил, что корабли «ненастоящих людей» отправляются в путь с северо-востока, из двух мест, лежащих в устьях больших рек и разделенных значительным расстоянием. Вождь, однако, не мог объяснить, что там находится — города, порты или крепости; он лишь добавил, что кораблей в каждом месте немного, не более десяти, и что ходят они в два океана, соединенных Морем Среди Земель. Вечером Иеро обсудил эту информацию со своими спутниками, и они решили, что речь идет о синекожих приятелях Олафа, проложивших дорогу на северный остров. Видимо, этот народ был немногочисленным, но сохранил — или открыл вновь — кое-какие древние технологии. Подобие облика мореходов наводило Иеро на мрачные раздумья; он помнил, что адепты Нечистого тоже не отличались разнообразием внешности.

Наконец они покинули безопасные берега и теплые воды залива, похоронившие Вечный город. «Вашингтон» устремился на юго-восток, туда, где гигантский континент Евразии граничил с Африкой, где лежали древний Синай и Палестина. На время Иеро забыл о Нечистом и странном зове, звучавшем в ночи; мысли его и надежды то мчались вперед, к Святой Земле, то поворачивали вспять и устремлялись к Д'Алви и Лучар. Все чаще, глядя на брата Альдо, он вспоминал ее улыбку и размышлял о причинах сходства своей принцессы со старым эливенером. Эта тема была гораздо интересней, чем думы о синекожих карликах с загадочных кораблей, имевших на всю команду одно лицо.

Дирижабль преодолел расстояние до библейских земель за трое суток и, повинуясь команде, начал кружить над берегом. От лазурных вод вглубь континента тянулась безжизненная пустыня; яростно палило солнце, ветер срывал тучи песка с вершин покатых дюн, а дальше к востоку высились барханы — такие огромные, что, казалось, любой их них мог запрятать в своей жаркой утробе целый город размером с Саск или столицу Д'Алви. Здесь не было ни животных, ни птиц, ни растений, и только странные колебания почвы да гребни внезапно вздымавшегося песка наводили на мысль, что в глубине земли перемещается что-то огромное и живое. Не приходилось размышлять над тем, была ли Святая Земля сожжена ракетами или ее пощадили в знак уважения к Спасителю; так ли, иначе, Апокалипсис добрался сюда, пригнав если не воды и вихри, не пламя и дым, так эти сыпучие пески.

Что лежало под ними? Оплавленная земля или стены Соломонова храма? Голые скалы или легендарный Вифлеем, куда пришли благочестивые владыки с дарами божественному младенцу? Ментальное чувство было бессильно дать ответ…

С последней надеждой в сердце Иеро проложил маршрут на север. Он никогда не слышал о городе Моск, упомянутом отцом Демеро, но на карте-экране этот пункт нашелся, и был он отмечен как столица со многомиллионным населением. Древний центр цивилизации, оплот восточного христианства… Чем оно отличалось от западной ветви, было тайной, покрытой мраком; все разногласия и споры канули во тьму тысячелетий, развеялись, оставив лишь зерно истины: Бог — добро, Нечистый — зло, и нескончаема борьба меж ними.

Зов звал на восток, корабль плыл над облаками на север, ибо в душе священника звучали слова отца Демеро: «Запомни, мой мальчик, Моск! Там была другая империя, Раша, что враждовала с державами запада… огромная страна, владевшая Сайберном и половиной Евразии. И в ней тоже верили в Господа, славили Его в храмах и молили о счастье…» Стоят ли еще те храмы или превратились в прах? — размышлял Иеро, придвинувшись к иллюминатору. И где потомки людей, молившихся в них Создателю? Может быть, живут в Сайберне или на побережье Великого океана, откуда приплыл корабль в Ванк, западную провинцию Республики?

Гимп, сидевший за штурвалом, внезапно окликнул его.

— Взгляни вниз, мастер Иеро! Справа от нас разрыв в тучах… Видишь? Корабль, клянусь мачтой и клотиком! Большое судно без парусов, наподобие тех, что приходили к покойному колдуну… Чтобы ему в могиле перевернуться!

В одной из багажных сумок хранилась зрительная труба. Достав ее, священник направился в пилотскую кабину. Брат Альдо и Сигурд шли за ним; Горм, почувствовав волнение людей, приоткрыл один глаз и поинтересовался, что случилось. «Спи, — передал Иеро. — Под нами корабль, но ты его не разглядишь». Глаза Горма значительно уступали ушам и не шли ни в какое сравнение с чутким носом.

Дирижабль парил среди облаков, в трех милях от морской поверхности, и с этой высоты корабль выглядел как темный жук на сине-зеленом стекле. В трубу удавалось разглядеть только крохотные точки, мельтешившие на палубе меж двух надстроек, кормовой и носовой; ни мачт, ни труб на судне не было, и все же оно ползло вперед. Иеро передал трубу брату Альдо, потом Сигурду, но северянин лишь покачал головой.

— Сам я не видел судов, что приходили к Олафу, сыну Локи, да и другие из наших глядели на них издалека. Посмотреть бы на людей… лысые, с синей кожей, и все на одно лицо… Тут уж не ошибешься!