Читать книгу "Генерал Пиночет и его оловянные солдаты - Лисандро Отеро"

станут также идеалами всех граждан».

В 1822 году в письме к своему другу Хоакину Токона-лю он утверждал, что только для очень немногих административных постов в государстве определен круг их задач и обязанностей. Поэтому целью Порталеса было установление методов, норм и правил ведения административных и государственных дел, так что после Порталеса ни один чиновник не смог сказать, что он не знает, в чем заключаются его обязанности.

Порталес жаловался, что страна находится в состоянии варварства. Этот «покров ночи», нищета, безграмотность и забитость масс обеспечивали олигархии ее господство. Для мятежных и непокорных Порталес уготовил тюрьмы. Разрослась служба слежки и полиции. На членов оппозиции обрушились ссылки и отстранения от политической деятельности.

Кульминационным пунктом этого периода явилась Конституция 1833 года. С принятием конституции буржуазия получила главный инструмент своего политического господства. Она установила систему сильной авторитарной власти, сконцентрированной в руках президента. Был и двухпалатный парламент, но президент располагал правом вето. Исполнительная власть держала процесс выборов под таким тщательным контролем, что парламент был не больше чем образом и подобием самого президента. Правом голоса пользовались только те, кто имел собственность и платил налоги.

Порталес был убит во время военного мятежа в Кильоте. Но эти семь лет, на протяжении которых он в той или иной форме имел влияние на дела Чили, оказались решающими для жизни страны в течение последующих полутора веков. «Традиции стиля правления Порталеса, – указывает Ранкиль, – ввели в практику преклонение перед законами и конституцией, создали культ неприкосновенности законов, превратили их в застывшую догму и укоренили мысль, что личные интересы представляют собой часть интересов целой нации… Значительные массы наших трудящихся классов и средних слоев общества продолжают слепо верить в утверждавшиеся Порталесом принципы преклонения перед законом, кодексом и конституцией, словесная мишура которых приобрела в их глазах магическое содержание. Эти абстрактные истины ловко использовались буржуазией и до сегоняшнего дня оказываются столь же эффективными в сохранении структуры общества, разделенного на классы».

Эти слова, написанные в начале 1973 года, сохранили свою силу вплоть до военного переворота 11 сентября того же года, завершившего определенный этап чилийской истории, начатый Дьего Порталесом. Эту страницу истории необходимо знать, чтобы понять, почему часть революционных сил была привержена конституционным традициям, глубоко в них укоренившимся. Поставленное перед выбором между резким разрывом с буржуазией и медленным ее обескровливанием, Народное единство избрало этот последний путь.

Во время предвыборной кампании Альенде объявил, а затем неоднократно повторял о своем намерении соотносить преобразования с нормами буржуазной законности.

Перед тем как отдать ему голоса на совместном заседании конгресса, который должен был избрать его президентом, депутаты оппозиции потребовали от Альенде, чтобы он подписал статут о гарантиях. Документ гарантировал сохранение основных институтов буржуазного государства и дополнял конституцию.

Тем самым Альенде должен был соблюдать правила игры, разработанные его основными противниками, что создавало серьезные трудности, которые президент не мог не учитывать.

Поэтому с самого начала такое положение закладывало почву для борьбы между исполнительной и законодательной властью, которая продолжалась на протяжении всех трех лет пребывания у власти Народного единства.

В национальном конгрессе преобладали парламентарии от Демохристианской и Национальной партий, которые вместе с представителями некоторых небольших правых групп составляли большинство.

В августе 1971 года журнал «Пунто финаль» (№ 137) отмечал: «Речь идет о том, чтобы применять против буржуазии ее собственные законы, когда она будет вынуждена их нарушать». И указывал далее, что для подрыва основ политической власти буржуазии необходимо прежде всего начать наступление на социально-экономические основы этой власти в целях их ликвидации. Следовательно, надо вести бой не там, где этого жаждет противник, и в невыгодных для левых сил условиях. В данном случае буржуазия стремилась перенести борьбу в парламент, поскольку могла его контролировать. Кроме того, там, в конгрессе, можно было ослабить и свести на нет силу рабочего класса, уменьшить политическое воздействие трудящихся.

В январе 1972 года тот же журнал (№ 149) писал: «Своеобразие чилийского пути к социализму состоит также и в том, что противник может использовать законы для того, чтобы прервать этот процесс… Никто ни может соревноваться с буржуазией в умении манипулировать законами, которые она же и изобрела. Действительно, со спокойствием муравья, уступая иной раз в тактических целях требованиям масс и на деле идя на некоторые уступки, призванные приукрасить диктатуру и эксплуатацию, буржуазия выстроила нынешнее конституционное здание. Нагромождение законов, трактуемых и используемых судами, состав которых отражает интересы определенного класса, составляет скелет системы. Подстраховавшись парламентом и захватив средства массовой информации, что позволяет ей создавать видимость подлинной демократии, буржуазия сосредоточила в своих руках основные инструменты для защиты своих экономических интересов».

Этому мнению противостояло другое, прямо противоположное. Политический советник президента Альенде Жоан Гарсес в своей книге «Революция, конгресс и конституция» утверждал, что конфликт «начинается, развивается и набирает силу в рамках законности и унаследованной системы… В этом нет ничего, что не соответствовало бы самой сущности неолиберальной государственной системы».

Он подчеркивал, что избранный Чили путь революции предполагает признание конституционной законности, которая «предоставила правительству Альенде возможность прихода к власти». Поэтому оно должно было действовать в рамках закона и конституции.

Эти две явно противоположные тактики левых сил вызвали другой конфликт, который тоже продолжался на всем протяжении пребывания у власти Народного единства вплоть до его насильственного свержения.

Нет никакого сомнения в том, что буржуазия очень эффективно использовала легальные возможности, предоставленные ей законами. То государство олигархии, которое выковал еще Порталес, и сто тридцать четыре года спустя продолжало служить ей.

На митинге, состоявшемся на Национальном стадионе в начале декабря 1971 года, сенатор Ренан Фуэнтеальба, председатель Демохристианской партии, заявил, что в скором времени он на основе конституции выдвинет обвинение против министра внутренних дел Хосе Тоа в нарушении конституционных гарантий.

Обвинение в нарушении конституции было законным средством, которое позволяло конгрессу сменить любого министра правительства. Это право было зафиксировано в статье 39 конституции. Можно было обвинить министра в растрате государственных средств, в предательстве, взяточничестве, нарушении законов, в подрыве национальной безопасности и многом другом. Палата представителей принимала и выдвигала такое обвинение, а сенат избирал из своей среды трибунал, который и выносил решения.

Обвинение против Тоа стало первым в целой серии министерских отставок, которые были направлены на политическую дискредитацию Народного единства, затрагивали его престиж, создавали мнение о том, что правительство пренебрегает законами и нарушает конституцию.

В конечном счете эти конфликты настолько отвлекали правительство, что оно не имело возможности продолжать наступление на экономические основы власти буржуазии. Тем не менее формальное обвинение против Тоа было вынесено в палату представителей 12 декабря. В этот день в одном из интервью, появившемся в газете «Эль Меркурио», представители Национальной и Демохристианской партий лживо утверждали, что в основе этого обвинения лежат якобы существование в стране вооруженных групп, нарушение свободы слова и свободы собраний, вмешательство правительства в дела средств массовой информации, незаконные аресты и другие произвольные действия.

И если Народное правительство на деле уважало законы, то правая оппозиция всегда пыталась заявлять, что это не так. Началась игра, во время которой народная власть, отвечая на многочисленные обвинения в нарушении буржуазной законности, доказывала каждый раз, что она уважает законы.

Тоа был снят с поста палатой представителей 6 января 1972 года 80 голосами против 59. Не хватало окончательного решения сената. На следующий день Альенде назначил вместо Тоа на пост министра внутренних дел радикала Алехандро Риоса Вальдивиа, а Тоа назначил министром обороны вместо Риоса Вальдивиа. Комментаторы назвали эту политическую игру «рокировкой». За время своего пребывания у власти Альенде неоднократно прибегал к «рокировкам», для того чтобы уменьшить ущерб от частых обвинений конгресса в нарушениях конституции.

Конгресс продолжал преследование министров. В июне 1972 года в нарушении конституции был обвинен Эрнан дель Канто, а в октябре того же года – губернаторы провинции Био-Био Федерико Вольф и провинции Сантьяго Альфредо Хойнант. В ноябре конгресс