Читать книгу "Возвращение Филиппа Латиновича - Мирослав Крлежа"

сердцу драгоценные реликвии. Вот номер газеты «Народне новине» о его назначении жупанским письмоводителем с высшим окладом:

«Бан Королевства Хорватии, Славонии и Далмации повелевает именовать отныне доктора Сильвия Лиепаха Костаньевецкого жупанским письмоводителем».

Обломок давней, мертвой эпохи, Сильвий Лиепах, в ту пору молодой жупанский письмоводитель, стоял у порога жизни, через которую прошел точно через анфиладу освещенных комнат, а теперь вот перелистывает бумаги и пожелтелые газетные вырезки, а все уже осталось позади, как тень за всадником. В тот день, двенадцатого июля тысяча восемьсот восьмидесятого года, в отделе происшествий газеты «Народне новине» была отмечена смерть новорожденной, еще не крещенной девочки. Поскольку ребенок, согласно заключению городского лекаря, был, вероятно, задушен, то мать, служанка Мария Церич с Месничкой улицы, арестована. В тот день это было единственное происшествие в столице королевства. Хроника сообщала, что граф Юксель-Гилленбанд-Краненштейг, кавалерийский генерал, прибыл в город и остановился в гостинице «У царя», а среди объявлений о ввозных пошлинах и городских налогах было напечатано, что некий жупанский письмоводитель готовится к блистательной карьере. А когда он был назначен великим жупаном, «Народне новине» посвятили ему целую статью под заглавием: «Карьера доктора Сильвия Лиепаха Костаньевецкого».

«Только что назначенный великим жупаном Коранско-Глинской жупании доктор С. Л. родился третьего августа 1856 года в Загребе от отца Сильвия Лиепаха, дворянина-помещика. Окончив юридический факультет в Вене и защитив докторское звание, молодой доктор добровольно отслужил один год в цесарско-королевском пятом уланском кавалерийском полку в Вировитице и в 1879 году поступил в качестве практиканта-письмоводителя в Загребскую поджупанию на государственную службу. В том же году С. Л. был назначен поджупанским письмоводителем, спустя год — помощником уездного начальника, а еще через год назначен жупанским письмоводителем с высшей ставкой, согласно указу королевского конституционного хор. слав. правительства. С того времени С. Л. служил в конституционном правительстве Хорватии в качестве письмоводителя первого класса, а с 1889 года — секретарем конституционного правительства, в качестве которого оставался до смерти отца, блаженной памяти помещика Костаньевецкого. Семейные обстоятельства вынудили С. Л. отказаться от государственной службы и посвятить себя управлению имением, представлявшим собой значительное и образцовое хозяйство. Отставка его благородия Сильвия Лиепаха согласно высочайшему указу была принята в октябре того же года.

Однако в связи с кончиной его преосвященства господина Лентулая, аббата и депутата от Лоньскопольского округа, вследствие чего освободилось место в саборе, господин доктор Лиепах согласился выдвинуть свою кандидатуру и на выборах 1894 года, второго декабря, был единогласно избран депутатом в сабор Королевства Хорватии, Славонии и Далмации. В качестве депутата (С. Л. был избран единогласно семнадцатью избирателями[8]. — Примечание автора.) он, разумеется, примкнул к Народной партии[9], где вскоре начал играть одну из главных ролей, особенно после того, как с блеском выступил на предварительном обсуждении бюджета этого года.

Пользуясь еще со времени своей административной службы репутацией отличного, корректного и честного руководителя, С. Л. был провозглашен великим жупаном Коранско-Глинской жупании как человек, пользующийся особым доверием Его Высокопревосходительства бана, который лишний раз доказал, что у него верный глаз и он удачно выбирает своих ближайших помощников. Его светлость господин Лиепах Костаньевецкий находится в полном расцвете сил и, конечно, своим тактом, необычайной старательностью и преданностью постоит на новом посту за честь народа и страны, которым служит и которые оказали ему такое доверие».

«…с блеском выступил на предварительном обсуждении бюджета этого года» — эта незначительная сама по себе фраза из «Народных новин» произвела в карьере господина Лиепаха крутой поворот. О том же самом предварительном обсуждении бюджета была напечатана статья в «Pester Lloyd» за подписью Л. П. (лоньскопольский помещик) — «von einem Großgrundbesitzer aus l.-p.». Никто никогда об этом не говорил, но все знали, что подписанную буквами «Л. П.» статью написал сам костаньевецкий помещик. В ней, кроме лестного эпитета «опытного руководителя», Лиепах получил титул «признанного авторитета в конституционном праве». В этой пресловутой статье, перепечатанной затем некоторыми оппозиционными газетами, помещик Лиепах развивал свои «научные» конституционные идеи.

«Мы живем нынче в мире фикций. Говорим «Хорватия», когда эта страна вовсе не Хорватия и стала так называться лишь с конца прошлого столетия; мы говорим «Славония», хотя она тоже не Славония, а с тех пор, как существует королевство Венгрия, такая же венгерская земля, как, скажем, Бихар или Сабольч — эти составные части Венгрии. И с такими псевдогосударствами мы ведем переговоры, как государство с государством, утверждаем постановления, никчемность которых давно уже доказана, которые противоречат нашим указам и законам и против которых восстают наши научные представления, основанные на доказательствах признанных авторитетов».

«С блеском выступивший» автор анонимной статьи в «Pester Lloyd», лоньскопольский и костаньевецкий помещик Лиепах был провозглашен великим жупаном, и перед ним открылись широчайшие перспективы. И в том, что он не стал подбаном, виновата лишь его супруга Элеонора, которая во время августейшего приема на народном гулянье в Хорватском Соколе из гонора отказалась при всем честном народе подать руку ее светлости супруге бана Маргите Куэн-Хедервари, оскорбленная тем, что ее, супругу великого жупана, урожденную Сомсиш де Гадово ет Туроч, по ее глубокому убеждению, обошли в ранге на семь мест. В ряду знатнейших, пресветлых и высокородных дам, которые должны были представлять перед Ее Величеством элиту города, госпожа Сомсиш стояла двадцать четвертой, а не семнадцатой. Когда же она подошла к ее высокопревосходительству графине Куэн, чтобы объяснить ей, как жене бана, это явное недоразумение, та оставила ее интерпелляцию без всякого внимания, словно ее и не было. И все стало ясно!

Жена бана, графиня Куэн-Хедервари — а род Хедервари ведет свое начало с тысяча триста шестьдесят первого года, — графиня лихтенбергская и баронесса новоленбашская с тысяча пятьсот семьдесят третьего года, владетельница Нуштра, Хедервара и Вице, урожденная графиня Телеки, по линии древнего венгерского дворянского рода, признанного королем Сигизмундом более пятисот лет назад, и находящаяся под особым покровительством цесаря и короля, стоит у балюстрады с баронессой Инкеевой, урожденной Людмилой-Теодорой-Марией-Габриэллой графиней Деймовой, дочерью чешского графа Франца де Пауля-Марии-Захария-Антона-Вензеля Дейма и графиней Марией де Лафонтен и Д’Армонкур-Уверзагт, и с графиней Юлианой Драшкович-Эрдеди, супругой господаря Тракощанского, дамой ордена большого креста со звездой, и с дочерью командора ad honores[10] королевского баварского ордена святого Юрия, Эрдеди Штакоровецкого, и тут вдруг незваной подходит к ней «so eine hergelaufene Schlawoniterin, und spricht sie an, in einer Art und Weise»[11], так что жена бана и на могла поступить иначе. Да и церемонию приема устанавливала не Ее Высокопревосходительство супруга бана, а главный дворцовый церемониймейстер, и потом «was will