Читать книгу "Кто спасет заложницу? - Екатерина Вильмонт"

– Конечно, я никому ничего не скажу. Ты можешь идти,Роза.

Карен шагнул к двери и позвонил. А Роза ринулась вниз полестнице и, разумеется, наткнулась на немного ошалевших ребят.

– Вы? И что тут делаете? Это вы меня милициисдали? – напустилась она на них.

– Никто тебя не сдавал, нужна ты больно! – фыркнулЛеха, напряженно прислушиваясь к происходившему на площадке.

– Роза, ты зачем нам наврала? – тихонько спросилаМаня. – Разве не понимаешь, что это бесполезно? Вот мы и вывели тебя начистую воду. И так будет с каждым!

– Я не врала, я ничего не знала, мне только сегоднясообщили…

Между тем Карен еще раз позвонил в дверь…

– Кто там? – донесся до него испуганныймальчишеский голос.

– Скажи Наде, что это Карен.

– Вы ошиблись, здесь никакой Нади нет.

– А я знаю, что она здесь. Повторяю, это Карен. Наденечего меня бояться.

За дверью слышались какие-то шорохи, потом вдруг онаприоткрылась. Карен мгновенно просунул ногу в образовавшуюся щель.

– Надя, это я!

– Карен? Как вы меня нашли?

На пороге действительно стояла Надя. В ту же секунду к двериподскочили Гошка и Леха.

– Ага, ты, значит, тут! – воскликнул Леха.

И они все протиснулись в квартиру. Маня и Тягомотинаостались на лестнице. Роза рыдала, а Маня пыталась ее утешить.

– Что? Что вам тут надо? – испуганно говорилаНадя, стараясь вжаться в стену прихожей.

Парень, который привел сюда Тягомотину, только растеряннохлопал глазами.

– Надя, – сказал Карен, немного справившись сволнением. – Что все это значит? От кого ты прячешься? Это дурные шутки,знаешь ли.

К тому же из-за тебя страдают другие люди…

– Какие люди?

– Неважно, – Карен вдруг понял, что этой страннойдевочке, скорее всего, просто нет дела до Елизаветы Марковны и она, возможно,даже обрадуется, узнав, что ее похитили. Поэтому лучше пока промолчать. –Мне звонил Юрий Павлович. Он не может тебе дозвониться, волнуется, а ты… Чьяэто квартира? Что ты здесь делаешь?

– Это моя квартира, – заявил парень.

– Твоя? Ты хочешь сказать, твоих родителей? –насмешливо глянул на него Карен.

– Ну, какая разница…

– А где, позволь спросить, твои родители?

– На курорте.

– Они в курсе, что у тебя тут живет девочка?

Парень вдруг густо покраснел.

– Карен! Вы только ничего не подумайте… – воскликнулаНадя.

– А я ничего не думаю, я просто хочу понять, в чем делои что мне говорить Юрию Павловичу, когда он позвонит…

– Скажите, скажите ему, что из-за него меня чуть неубили! Что я только чудом спаслась, что в конце концов меня все равно убьют. Ивсе из-за него! – в истерике закричала Надя. – Вы чего сюда явились,а? Откуда я знаю, что вы не заодно с ними? Что вы не предатель, что сейчас меняне увезут в какую-нибудь деревню и там не прикончат? Может, вы тоже такой…

– А ну заткнись, очкастая! – рявкнул вдруг Леха.

– Что? – поперхнулась Надя. – Что ты сказал?

– Что слышала! Дура очкастая! Ты все брешешь! Ты вообщебрехунья жуткая, тебе нельзя верить, ты все время что-то брешешь… А ну, говори,падла, это ты сама шмон в квартире устроила? И вообще все наврала, да?

Гошка только диву давался. Что это с Лехой?

Он таким никогда еще друга не видел. Видно, эта очкастаядостала его до печенок.

Надя последний раз всхлипнула и успокоилась.

– Сам дурак, – сказала она. – Не знаешьничего, а пасть разеваешь. Был бы ты на моем месте…

– Не хочу я на твое место. Скажешь, ты не наврала нам сдесять коробов в тот раз, когда пришла к Гошке, а? Насчет мамы, насчет каких-тобус дурацких, насчет ограбления? Не наврала?

– Ну и наврала, подумаешь, большое дело.

– Надя! – воскликнул парень.

– Да, я тогда наврала, а вот потом…

– Что потом-то?

– А то… Я, конечно, понимаю, вы мне теперь не поверите,но…

– Надя, – прервал ее перепалку с ЛехойКарен, – ты можешь, но без всяких прикрас, рассказать, что такое случилосьи почему ты прячешься?

– Я расскажу, Каренчик, я все, все расскажу… –всхлипывала Надя. – Мне, правда, стыдно, и я понимаю, что я, как тотмальчик с волками…

– Чего? Ты чего опять плетешь? – заоралЛеха. – Какие еще волки?

– Погоди, Леха, это притча такая есть, – сказалГошка. – Один мальчик-пастушок как-то решил пошутить и заорал во всегорло: «Волки, волки!» Тут весь народ сбежался, а волков-то и нет. И так емуэта хохма понравилась, что он еще раз и еще раз такое проделал. А потом ивпрямь пришли волки, но никто не прибежал на помощь. Все решили, что он опятьпридуривается.

– А, понял. Точно-точно, между прочим. Как раз про этуочкастую.

– Что ты меня все время очкастой зовешь! – невыдержала Надя. – У меня имя есть!

– Имя еще заслужить надо, – проворчал Леха.

– Хватит вам препираться. Надя, рассказывай! –потребовал Карен.

– Понимаете, я, когда папа уехал, решила школупрогулять. Неохота мне было рано вставать и вообще… Ну я и осталась дома. Лежусебе с кайфом в кровати, читаю Джеки Коллинз и вдруг слышу, ключ в замкеповернулся и какие-то голоса приглушенные… Я так испугалась!

А они говорят: «Давай прямо отсюда начнем».

И начали шкафы открывать, все оттуда вышвыривать. Я от страхався сжалась, а потом сообразила: у меня в комнате балкон, я туда вылезла изатаилась. Хорошо, на улице уже тепло. А они уже на кухне все громят, и ясно,что скоро до моей комнаты доберутся, ну, я тогда на соседский балкон иперемахнула. Знаю, что соседи сейчас на работе. У них весь балкон захламлен,так что спрятаться несложно было…

– А в их квартиру ты попасть не могла? – деловитоосведомился Карен.

– Нет, – покачала головой Надя.

– Ну заорала бы, что ли, – сказал Леха. –Позвала бы на помощь.

– Я боялась… Они бы меня убили…

– А ты знала, что они ищут?

– Догадывалась… Они так бесновались… что ничего ненаходят. А потом еще… я слышала, как один сказал: «Может, нам его девку увезтии попытать, вдруг она в курсе…» А другой и говорит: «Нет, это вряд ли. Папашаее не вовсе псих, чтобы дитя родное подставлять. Она наверняка ничего не знает.Вот баба его – дело другое. Вот если по-другому получится, придется все-такидевку прихватить, тогда уж папаша сам нам все на блюдечке принесет, но дляэтого он должен вернуться, а куда нам сейчас девку девать? Ну, девать-то естькуда, отвезем в Чистоплюйку и дело с концом». «Это мы еще успеем, говорю же…»