Читать книгу "Спасти обязан - Игорь Викторович Пидоренко"

мы откланялись и ушли к себе. Настя позвала Стаса в свою комнату, мне приглашения не последовало. Ну что же, ее право. Я бухнулся на постель, закурил и уставился в потолок. Гадать о том, что ждет нас в рейде, сейчас не имело смысла. Что будет, то и будет. Трудности надо преодолевать по мере их возникновения. Но вспомнился мне один более-менее подобный поход. Я был моложе, глупее, и даже представить себе не мог, что, сделав первый шаг, просто обязан буду сделать следующие…

Глава 15

Еще в школе выяснилась моя склонность к иностранным языкам, поэтому на семейном совете решено было, что лучше всего такому обормоту поступать в иняз. Какой-нибудь технический вуз я бы просто не осилил со своими тройками почти по всем предметам. Возражений с моей стороны не возникло. Иняз, так иняз, какая разница. Даже престижно в какой-то мере. Я действительно в то время был порядочным разгильдяем, не интересовался ничем кроме «Битлз» и фантастики.

Но с первого раза поступить не удалось. Экзамены сдал, немецкий даже с триумфом. Не хватило двух баллов до проходного уровня и пришлось вернуться домой не победившим, но и не побежденным, так сказать, на щите. Разозлившиеся родители заставили искать работу, чтобы не болтался год без дела. А я из упрямства выискал что похуже — обувную фабрику. И корячился потом на конвейере, проклиная себя, придурка. Но плюнуть и уйти не позволило все то же упрямство.

А на следующий год поступать не пришлось. Совершенно неожиданно пришла повестка из военкомата и загремел я в армию, аж в Туркмению. То еще времечко, до сих пор с дрожью вспоминаю. Все было: и сортиры драил, и полы мочил, и из кухонного наряда месяцами не вылезал. И «деды» били. Тогда и понял, что в этой жизни очень важно быть сильным и здоровым. Все свободное время, которого на втором году службы стало немного больше, качался разными железяками. Тут еще появился приятель-узбек, вопреки анекдотам парень очень умный и начитанный. Окончивший к тому же институт и попавший в армию по недоразумению. Рашид обладал еще одним несомненным достоинством. Он знал карате, редкое тогда и практически запрещенное. Мне удалось уговорить его заняться со мной. Рашид нехотя согласился, потом вошел во вкус такой педагогики и взялся всерьез. А я за это всячески защищал его от поползновений дедов и вечных нарядов. На задворках части имелся небольшой спортзал, который не спешили ремонтировать. Мы залезали туда через окно и тренировались до одури. Доставалось мне очень сильно. Рашид считал, что новичка жалеть нельзя — потом крепче будет. Я тоже так думал, но ведь больно же! Служить моему сенсею предстояло год, как имевшему высшее образование, но демобилизовался он раньше — в Ташкенте у него родился второй ребенок. Расставались с сожалением. Я к тому времени уже кое-что умел — оказался способным учеником. Далеко не все, но многое. В боевых искусствах можно и нужно совершенствоваться всю жизнь.

Родители были приятно удивлены моим видом после возвращения домой. Да к тому же от мысли поступать в институт я не отказался и вполне успешно прошел на факультет испанского языка. Это у меня еще романтика кое-где играла. Че Гевара там, Сальвадор Альенде и так далее. Впрочем, совсем не пожалел. Язык давался легко и впоследствии очень пригодился. Еще после зачисления нам сказали: «И не мечтайте стать переводчиками. Институт педагогический, вот в школы и пойдете». «Ну-ну», — усмехнулся я про себя и оказался прав.

Училось легко и беззаботно. Можно было при желании вообще дурака валять, лишь бы сессии сдавал. Но для меня времена шалопайства закончились. Слишком прочно вошло в жизнь карате и все его окружающее. Так что и тут каждый день я находил время для тренировок. Нет, конечно, были и девчонки, и вино, и другие прелести студенческой жизни. И все же, ступив на путь бойца лучше с него не сворачивать.

Пару раз пришлось применить свое умение, но в основном задевать меня побаивались. Нашлось еще несколько человек, которые раньше немного занимались этим и желали продолжать. В партнерах недостатка не было, мне хотелось знать и уметь больше. Разными путями доставал переводные пособия по другим видам боевых искусств, изучал их. Это как с языками: если знаешь один-два, то следующие пойдут уже легче.

Появились видеомагнитофоны, а с ними фильмы Брюса Ли, Чака Норриса и прочих Сигалов. И, кроме того, изредка можно было раздобыть телеучебники. Конечно, если начинаешь с нуля, то ничего с помощью ящика не постигнешь. Изначально нужен учитель, тот, кто видит тебя со стороны, подсказывает, куда требуется идти, исправляет твои ошибки. А Рашид и был таким учителем. Его убили в какой-то национальной сваре в родном Ташкенте. Он не успел воспользоваться своим искусством. Пуля летит быстрее, чем двигается человек. Особенно, если это происходит для него неожиданно. Когда пришло письмо от жены Рашида, я напился вдрызг. Плакал, бил в стены комнаты ногами и ухитрился кулаком разгромить стол.

Как я и надеялся, в школе мои знания не пригодились. Что-то происходило в мире и стране, испанский язык все меньше изучался, и к окончанию института такого количества преподавателей espanol-а уже не требовалось. С легким сердцем мне и многим другим выдали свободные дипломы, предоставив возможность искать работу самим. Какое-то время пришлось поработать с кубинцами, приезжавшими стажироваться на наши заводы. Хорошие были деньки! Я коверкал кастильское наречие и обретал скорость разговора, когда смысл сказанного постигается только к концу предложения, а фразы завуалированы такими метафорами, что только пьяный их может понять в полной мере. Потом эта малина кончилась из-за глупой ссоры с местным пьяницей-гебешником, который возомнил себя царем и богом всей переводческой братии, работавшей тогда на химкомбинате. Пометался по каким-то конторам и, наконец, приземлился в конструкторском бюро, где изредка переводил скучнейшие технические тексты, а все оставшееся время представительствовал на стройках народного хозяйства или в селе. Тогда интеллигенцию не очень жаловали, припахивали в хвост и в гриву. Я, среди прочего, ухитрился окончить курсы сельских механизаторов и научился водить трактор, комбайн и даже бульдозер. Учился, между прочим, с отрывом от производства. То есть, все это время на работе мне исправно платили инженерский оклад. Тоже хорошо было, спокойно. А главное, никто не мешал заниматься настоящим делом. Правда, однажды на уборке, куда меня загнали в качестве комбайнера, несколько, так сказать, коллег, одурев от многодневных дождей, не позволявших выйти на поля, и дешевого сельповского портвейна пополам с местным самогоном, решили, что веду я себя слишком вызывающе, держусь высокомерно и чересчур размахиваю ногами, уединяясь в пустующем сарае. Они подобрали колья себе по руке и приготовились встречать меня, возвращавшегося из местного клуба, где