Читать книгу "Притворись моей сестрой - Кэролайн Б. Куни"

Ханна вступила в секту в восемнадцать лет. Ей настолько промыли мозги, что она говорила только тогда, когда к ней обращались, и полностью потеряла способность мыслить самостоятельно. Потом руководство секты перевело ее в Калифорнию. Семья наняла частного детектива для поисков.

Когда уговорами не удалось убедить ее вернуться домой, супруги выкрали дочь; потом заплатили врачам, чтобы те с ней поработали. Но ничего не получилось. Ханна хотела вернуться назад, поэтому пришлось разрешить ей уехать.

Прошло много лет.

Девушке нашли супруга, она вышла замуж в массовой церемонии, во время которой женили и выдавали замуж сотню пар. Родители понимали, что у них нет никакой надежды: они все еще писали письма, но не получали от дочери ответа; звонили, но Ханна никогда не подходила к телефону.

А потом совершенно неожиданно и без предупреждения приехала домой. Просто после всех этих лет позвонила в дверь. И была не одна. Вместе с ней приехала дочка – милая маленькая рыжеволосая девочка.

– Это моя дочь Дженни, – сказала Ханна. – Я хочу, чтобы она выросла в вашем, а не в моем мире. Я не в состоянии изменить свою жизнь, но могу избавить от нее малышку.

После этого Ханна уехала в неизвестном направлении. Она не могла жить без того, что давало ей сообщество.

Супруги понимали, что в их доме могут появиться представители секты и увезти их невинную внучку. Джейвенсены не только переехали в другой город, но и сменили свою довольно редкую фамилию на обычную и часто встречающуюся. Так Фрэнк и Миранда Джейвенсен, чья дочь ушла в секту, превратились во Фрэнка и Миранду Джонсон с дочкой, которая вскоре пошла в детский сад. Им не хотелось, чтобы маленькая Дженни вспоминала Ханну, по ней скучала или искала, потому что это привело бы ее в секту. Поэтому они научили девочку называть себя «мамой» и «папой».

Но на самом деле у Ханны не было дочери. Фрэнк и Миранда приняли эту ложь и не стали проверять.

Но что же произошло в тот день в торговом центре?

Женщина, судя по всему, решила убежать из секты, уехала из Калифорнии, украла деньги на поездку и по пути воровала или угоняла машины. Доехав до Нью-Джерси, она была уже близка к цели путешествия. До дома оставалось всего несколько часов дороги. Что с ней произошло? Может, начала паниковать? Чувствовала ли она себя настолько одинокой, была ли в настолько плохом состоянии, что захотелось взять с собой в поездку кого угодно, даже трехлетнюю девочку? Может, она хотела получить за девочку выкуп, но потом испугалась последствий своих действий? Или это было задание от гуру – похитить ребенка? Сама она планировала похищение, или так надоумили сделать сектанты?

Зачем Ханна выдала девочку за свою дочь? Отдала ли ее своим родителям, потому что боялась сесть в тюрьму или из опасений, что станет с малышкой, если вернуться с ней к сектантам? Или у нее с головой было настолько плохо, что женщина сама не понимала, что делает? Или Ханна, которую родители один раз выкрали из секты, считала, что подобное поведение является совершенно нормальным?

Было невозможно получить ответы на эти вопросы без допроса ее самой.

По крайней мере, с некоторой степенью определенности можно было ответить только на один вопрос – почему супруги Джонсон не слышали из сообщений СМИ о пропаже трехлетней Джен Спринг и не поняли, что девочка находится у них. В ту неделю, когда исчезла малышка, они сами меняли место жительства, убегая от возможных попыток сектантов их найти. Поэтому у них не было времени на ТV, радио и газеты. Все сенсации проходят, сменяя одна другую, и вскоре СМИ перестали сообщать об исчезновении девочки в совершенно другом штате. К тому времени когда их жизнь вошла в нормальную колею (если, конечно, смену фамилии и неожиданное появление дочери или внучки можно назвать нормальными явлениями), никто уже не сообщал о Джен Спринг.

А почему вместо имени «Джен» появилось «Дженни»? Здесь можно только догадываться. Возможно, Ханна не расслышала девочку, когда та сказала свое имя. Потом воспоминания девочки о первых трех годах жизни постепенно исчезли. Она перестала быть Джен Спринг и превратилась в Дженни Джонсон, дочь Миранды и Фрэнка Джонсонов.

Но однажды девочка случайно увидела фотографию на пакете молока, что-то вспомнила, после чего ее жизнь, как и окружавших ее людей, изменилась.

Джоди взяла руку мамы. Миссис Спринг подпрыгнула от этого прикосновения. Она заплакала, потому что больше не могла слышать то, как мистер Моллисон допрашивает ее дочь, задавая при этом, по ее мнению, совершенно неправильные вопросы.

– Ханна тебя заставила? – всхлипывая, спросила она.

Тут и Джоди начала плакать, хотя до этого обещала, что этого никогда не будет.

– Нет, – ответила Дженни дрогнувшим голосом. – Мне кажется, я сама этого хотела. Мне казалось, что это очень весело.

– Я рада. Я думала, что тебя убили, разорвали на части и оставили умирать в каком-нибудь болоте, – сказала мама полным любви голосом. – Я думала, на тебя напали страшные люди. Но все было не так. И я этому искренне рада.

Дженни почувствовала, что после этих слов нужно встать и обнять свою настоящую мать. Тогда и все члены семьи Спринг обнялись бы. Это был бы шаг прощения и примирения. Но девушка продолжала держать перед собой подушку, словно щит, и отвернулась.

XIV

Сидящий на диване мистер Моллисон расслабился и откинулся на мягкие подушки, словно всегда жил в этом доме. Он вытянул ноги и заговорил легко и непринужденно.

«Он пытается меня заболтать, сделать так, чтобы и я расслабилась», – подумала Дженни.

Она внутренне собралась и напряглась, хотя кого пыталась защитить и чему противилась, не до конца понимала.

– Суть в том, что практически никого, – говорил мистер Моллисон, – не выкрадывают совершенно незнакомые люди. Несмотря на то что говорят по ТВ, в год лишь около пятидесяти детей похищают совершенно незнакомые им люди. К тому же обычно их быстро отпускают, – мужчина подвинул стоящие на журнальном столике свечки в хрустальных подсвечниках и аккуратно поправил стопку лежавших журналов. – Эти дети, должен вам сказать, оказываются дома буквально в течение нескольких часов. Чаще всего полицию вызывают только после того, как ребенок вернулся и рассказал родителям о том, что произошло. Кроме того, большинство не малыши, а подростки.

Девушке было совершенно неинтересно все это выслушивать. Она хотела, чтобы мистер Моллисон говорил конкретно и по делу, а не расплывался мыслью по древу. А после ушел, чтобы никогда его больше не видеть. Но все вокруг внимательно его слушали.

– Так кто же тогда эти похищенные дети? – спросил Стивен.

– Сперва надо точно определить, что значит слово «похищенные», – ответил мистер Моллисон. – В эту категорию попадают те, кто с опозданием приходит домой. Они или неправильно понимают, во сколько родители сказали вернуться, или уходят куда-то по своим делам. Можно причислить и тех, кто потерялся. Допустим, семья живет около реки, и пропавший ребенок может оказаться утонувшим. Сюда же относятся дети, убежавшие из дома, которые осознанно уходят из дома и не хотят возвращаться. Это касается и детей разведенных родителей. Ребенок живет с одним из них по закону. Второй родитель, вполне вероятно, знает, где он находится и, возможно, даже говорил с ним по телефону. Так что «пропавший» – это очень широкое понятие, далеко не всегда оно означает, что ребенка похитили.