Читать книгу "Айн Рэнд. Эгоизм для победителей - Дженнифер Бернс"

Единственный способ предотвратить подобного рода трагедию – это сделать так, чтобы люди услышали настоящий голос Америки. Американский образ жизни, по представлению Рэнд, «всегда основывался на правах человека, личной свободе и уважении личности каждого человека». Но эти идеалы затмила коммунистическая пропаганда. Её ответ: чтобы нас услышали, «нам нужна организация». Здесь Рэнд ненадолго столкнулась с парадоксом организации индивидуалистов. Её группа сторонников будет «организацией против организации… для защиты всех нас от принудительной организации, которая поглотит всё общество»[127]. Другой альтернативы, по её словам, не было, поскольку на данный момент в мире не может быть персонального нейтралитета.

Призывы Рэнд являлись прямым следствием того, с чем она столкнулась в литературном мире Нью-Йорка, где убедилась, что коммунисты оказывали влияние и на политическую жизнь Америки. На самом деле партия теряла сторонников на протяжении нескольких лет с того момента, как в 1936 г. слухи о сталинских чистках дошли до Нью-Йорка. Советская лихорадка разразилась в 1939 г. после заключения пакта о ненападении между нацистами и Советами. Американских коммунистов внезапная смена политики застала врасплох. Они всегда громко заявляли о своих антифашистских взглядах, имевших особую популярность среди американских левых. Новые вожди коммунизма не могли убедительно объяснить причину возникновения нового альянса. И без того немногочисленное членство в партии сократилось ещё сильнее. Сочувствующие интеллектуалы и либералы начали дистанцироваться от коммунистической программы. Несмотря на то что альянс Советского Союза с Соединёнными Штатами вернёт в строй нескольких известных людей, к 1940 г. принадлежность к партии из знака отличия стало постыдным пережитком молодости[128].

Всё же Рэнд боялась повышения уровня популярности коммунизма и социализма. Она была права в том, что коммунистическая угроза не исчезла совсем, хотя форма мыслей и изменилась. В Вашингтоне всё ещё были советские шпионы, и некоторые из них успешно воровали ценные военные секреты в течение Второй мировой войны. Но коммунисты никогда не были близки к завоеванию политического строя Америки. На самом пике своей влиятельности они собирали менее миллиона сторонников и едва набирали 100 тыс. голосов[129]. Тем не менее резкую критику Рэнд было занятно читать.

Одним из первых людей, с кем она поделилась «пятиколонниками», был Ченнинг Поллок, с которым она познакомилась во время кампании Уилки. Поллок вёл свою колонку в одной газете и имел определённый успех в качестве драматурга, а также был членом совета Американской лиги свободы и обладал связями с обеспеченными консерваторами. Как и Рэнд, он был убеждённым индивидуалистом и неумолимым противником Рузвельта. Но в отличие от многих своих оппонентов, Поллок выступал за оказание помощи Британии и разделял мнение Рузвельта о том, что участие Америки в войне может быть необходимым. Он регулярно передвигался по стране, произносил простые речи, осуждающие коммунизм, «Новый курс» и изоляционизм в равной степени. Он даже выдвинул предложение о создании «мощной организации великого среднего класса», которая «разгромит гнилые силы коммунизма, фашизма, коллективизма и общего безумия, а также вновь поставит Америку, трудолюбивые сплочённые Соединённые Штаты, на ноги»[130]. Его идея предвосхищала создание Рэнд своей организации.

Рэнд связалась с Поллоком в начале 1941 г. Поллок обладал известностью и мог привлечь как спонсоров в организацию, так и внимание к ней. Без его помощи или кого-либо примерно настолько же известного, как он, идея Рэнд ни во что бы не вылилась. Поллок был заинтересован, но не спешил действовать. Он решил проверить концепцию на прочность во время своего лекционного тура и попросить всех заинтересованных в создании политического движения связаться с ним. В итоге получилось 4000 имён, чего было вполне достаточно, чтобы осознать наличие у идеи Рэнд перспектив. Вернувшись в апреле в Нью-Йорк, он сказал Рэнд, что можно продолжать. Поллок разослал короткие письма потенциальным спонсорам и попросил Рэнд составить основные положения для привлечения интересующих их партий.

Результатом стал написанный Рэнд 32-страничный «Манифест индивидуализма», первое полное заявление о её политических и философских взглядах. Поллоку нужно было что-то покороче, но, начав, Рэнд уже не могла остановиться. Она все выходные провела за составлением эссе, которое «должно стать фундаментом для нашей партийной линии и основным документом, как Манифест Коммунистической партии на другой стороне»[131]. В отличие от её романа, «Манифест» практически написался сам собой.

Версия коммунистического манифеста Рэнд содержала в себе положения, которые позже отразятся в её дальнейшей работе. Это был всеобъемлющий документ, затрагивавший заявление прав, теорию истории происхождения социальных классов и пристальное внимание к психологии человека. Это был обзор многих идей, которые она позже конкретизирует как в своих художественных, так и в научно-популярных трудах. Имелся и ряд важных различий по содержанию и тону повествования. В первом положении Рэнд больше внимания уделяла нюансам и разъяснению некоторых вещей по сравнению с её последующими трудами. Важно отметить, что здесь она не говорила о разуме как о важной составляющей индивидуализма и использовала слово «альтруизм» лишь дважды. Однако здесь всё равно можно проследить черты её более зрелых взглядов[132].

Основой индивидуализма Рэнд была теория естественного права, отражённая в Декларации независимости США. Каждый человек имеет право на жизнь, свободу и стремление к счастью, и право это является «безусловной, личной, частной, индивидуальной собственностью каждого человека, гарантированной ему фактом его рождения и не требующей прочих разрешений». Роль общества и его единственное предназначение, по словам Рэнд, в том, чтобы обеспечивать эти индивидуальные права. Далее Рэнд приводит противопоставление двух противоположных концепций, сравнивая тоталитаризм с индивидуализмом. Тоталитаризм она свела к идее, что «интересы государства превыше интересов личности». Единственной противоположностью этому был его заклятый враг – индивидуализм, основной принцип естественного права. Индивидуализм был единственной опорой для достойного существования человечества. Таким образом, доктрина абсолютного «общего блага» становилась «сущим злом», которое «всегда должно ограничиваться основными, неотъемлемыми правами личности»[133].