Читать книгу "Станционный хранитель - Варвара Мадоши"

— Значит, — отвечаю я, — будем набирать молодых специалистов… ну, не обязательно буквально молодых, а тех, кто интересуется, но не имел возможности реализовать свой интерес. Наверняка таких полно.

— Боюсь, меньше, чем вы думаете, — качает головой Миа.

— А вот тут внезапно должна сказать, что вы излишне пессимистичны, — задумчиво говорит Мийгран. — Вы слишком много сталкиваетесь с косностью и недальновидным эгоизмом в ходе своей работы. Энтузиастов, горящих интересом к чуждому, не так уж мало среди любой расы, иначе станция «Узел» вообще не была бы построена.

— Да, — поддерживаю я. — Все здесь присутствующие — живое доказательство тому, что моя затея не так уж безнадежна.

Все три дамы мне улыбаются. Чувствую, если бы здесь у меня были показатели харизмы, они бы сейчас взлетели до небес.

— Ну что ж, — говорю я, — если мы пришли к принципиальному согласию, давайте составим подробный план развития.

Про себя думаю, что план этот наверняка похерится на первых же шагах, но это неважно. В любом сложном деле главное выделить какие-то простые этапы и начать с них.

— Самое важное — финансирование, — говорит Мийгран с практической смекалкой три-четырнадцать.

— Само собой, без него в любом деле никуда. Но без кадров даже с финансированием получится в лучшем случае профанация, — снова упирает на свое Миа.

— А без юридической платформы нас прикроют через полчаса после начала, — упрямо возражает Бриа.

— Значит, так и запишем, — говорю я. — На первом этапе занимаемся деньгами, кадрами и юридическим обоснованием. Первое — это, боюсь, на мне, тут вы мне не помощницы. А вот сведения по кадрам я прошу собрать Мийгран и Миа вместе, с вашими знакомствами и осведомленностью вы наверняка узнаете о ком-нибудь. Да, и господина Рахмана подключите, я так понимаю, что вы, Мийгран, с ним хорошие друзья.

Мийгран кивает.

— От вас, Бриа, я жду набросок шагов, которые нам необходимо предпринять, чтобы выработать юридическую базу этого предприятия, и примерную смету и штат, который вам понадобится. Я не жду, что вы будете делать все одна…

Совещание продолжается.

* * *

Вероятно, совещание оказывается даже слишком успешным, потому что, когда спустя полтора часа — на самом деле на эту тему нужно говорить во много раз дольше, но тут уж сколько позволяют наши расписания — я выхожу из кабинета, то картина, которая предстает в коридоре, вовсе не кажется мне странной.

И очень зря, потому что тому, что я вижу, совершенно не место в сотнях световых лет от Земли!

А вижу я ожившую фотографию из дедова кабинета.

Дед мой был единственным родственником, который любил меня абсолютно без всяческих условий, не пытаясь переделать — и которому я отвечал полной взаимностью. Сейчас я понимаю, что мы с ним были очень похожи: оба молчаливые, оба предпочитали прятать эмоции, оба пессимисты… то есть во время моего детства я пессимистом еще не успел стать, а он пессимизм уже научился прятать (особенно от малолетнего внука). Но теперь мне ясно, что его суховата манера шутить и способность никогда не ошибаться, предсказывая не всегда разумные поступки моей матери — это оно и было.

Так вот, юность деда пришлась на восьмидесятые годы прошлого века, и он еще успел застать походное движение: вся эта романтика рюкзаков и палаток, изгиб гитары желтой и прочее в таком духе. Меня он тоже пытался приохотить, но в детстве мама не отпускала. Может, и к лучшему: когда я попробовал в школе сам, то мне категорически не понравилось. Хотя с дедом все могло и лучше пройти… Неважно!

В комнате деда на стене висела черно-белая фотография: четверо людей (трое парней и одна девушка) в одинаковых спортивных костюмах у костра, жарят на палках странно нарезанные ломти хлеба, улыбаются, за спиной одного из них гитара. Дед очень это фото любил, каждый день стирал с него пыль, но никогда о нем ничего не рассказывал. Самого его на фотографии не было: он снимал. Кто были эти люди, я так и не знаю до сих пор, но в детстве постоянно строил на их счет всяческие догадки. Потом мама говорила, что это просто дедовы однокурсники. Одно я знаю точно: единственная девушка среди них точно не была моей бабушкой, та дедово хобби не разделяла.

И сейчас посреди коридора стоят именно они.

Даже костюмы с лампасами на месте (кстати, они оказываются синими)!

Даже веточки с прямоугольными кусочками серого хлеба!

И лица, абсолютно те же лица! Трое парней и девчонка! (Сейчас-то я вижу, что они не взрослые дяди и тети, а именно парни и девушки, даже моложе меня, чуть за двадцать.)

И что самое поразительное, между ними горит костерок. Потрескивает, дымит. И ни один противопожарный датчик не срабатывает на это безобразие.

«Галлюцинация, — думаю я. — Дошел до ручки».

— Простите, Андрей, — обращается ко мне один из парней, — мы не хотели вызвать у вас такой сильный стресс! Мы не галлюцинация. Извините, что потревожили. Уже уходим.

С этими словами вся компания исчезает, будто ее и не было.

Для Белкина, который до этого сидел у меня на руках, такое поведение этих эксцентричных господ оказывается немного слишком. С мявом он соскакивает у меня с рук и так резко развивает с места скорость своих родичей гепардов, что шлейка, пристегнутая у меня к поясу, сдается под напором — маленький карабинчик расстегивается.

Затем мой кот мчится вверх по вентиляционной решетке справа и исчезает в зеленых зарослях омикра под потолком.

Отлично начинается день.

* * *

Не хочется признаваться, что я никудышный руководитель станции, готовый полностью парализовать ее работу ради поиска своего домашнего питомца.

Но — признаюсь.

Станцию они еще могут построить, в конце концов, а Белкин у меня один.

Ладно, не полностью парализовать работу, но по крайней мере сам я бросаю все дела и мчусь к Нор-Е. И Миа вызываю. Пофиг, что с омикра нельзя договориться — пусть договаривается!

В голове бьется одна мысль: омикра терпят на космических объектах, потому что они уничтожают сбежавших мелких паразитов, вроде крыс и насекомых.

Белкин, конечно, чуть покрупнее крысы. Плюс на нем ошейник с моими контактными данными на языке три-четырнадцать. Но если омикра и в самом деле не совсем разумны, черт знает, не расценят ли они неизвестного инопланетного вторженца как новый вид паразитов.

В общем, когда я нахожу Нор-Е, боюсь, я не могу порадовать никого нормальным цветом лица и связностью речи. Не мастер я кризисного реагирования, ну не мастер.

По крайней мере, если кризис настолько личного свойства.

Кабинет Нор-Е — вовсе не темная маленькая пещерка, каким был кабинет Томирла в игре. Обычная светлая комната, поменьше моей, тоже со стенами, сплошь покрытыми панелями-экранами, но без навороченного стола. Вообще без стола, зато с чем-то вроде круглого гнезда, заваленного подушками.