Читать книгу "Почему у женщин при социализме секс лучше. Аргументы в пользу экономической независимости - Кристен Годси"

Другие женщины-социалистки Восточной Европы в 1930-е гг. регулярно попадали в тюрьмы за политическую деятельность или становились изгнанницами и дожидались в Советском Союзе возможности вернуться домой, представившейся по окончании Второй мировой войны. В Румынии взлет Анны Паукер показал всему миру, что социалистический строй позволяет женщинам занимать самые высокие должности в правительстве, что стало шоком для Запада. В 1948 г. журналист У. Х. Лоренс писал в The New York Times: «Анна Паукер является одновременно архитектором и строителем нового румынского коммунистического государства. Она не только разрабатывает планы, но и воплощает политические, экономические и социальные проекты в жизнь в качестве секретаря Румынской коммунистической партии и министра иностранных дел недавно провозглашенной республики – первой женщины в мире, возглавившей МИД… С точки зрения международного коммунизма судьба Анны Паукер – это история успеха в духе Горацио Элджера: из политического ничтожества в политические богачи». В сентябре 1948 г. Time опубликовал ее портрет на обложке и объявил «самой влиятельной из ныне живущих женщин».

Страны Восточного блока достигли совершенства и в демонстрации на международной арене своей приверженности правам женщин, особенно в случае Валентины Терешковой. В июне 1963 г., всего через пять лет после запуска первого спутника, на передовице New York Herald Tribune появился заголовок: «Советская блондинка стала первой женщиной в космосе». В том же году, когда Бетти Фридан опубликовала «Загадку женственности» (The Feminine Mystique), заголовок во всю ширину полосы массачусетской Springfield Union провозгласил: «Советы запустили на орбиту первую космонавтку». Советы сделали Терешкову символом своей прогрессивной социальной политики, и она возглавляла их делегации на трех международных конференциях ООН, посвященных женщинам, в 1975, 1980 и 1985 гг. В 1982 г. космонавт Светлана Савицкая первой из женщин работала на космической станции – за год до того, как у Америки появилась первая женщина-астронавт, Салли Райд. Через два года Савицкая стала первой в истории женщиной, совершившей выход в открытый космос, а также две самостоятельные космические миссии[95].

Советские женщины редко выходили в сферы высокой политики, но имелись важные исключения. В 1919 г. Елена Стасова впервые в истории стала женщиной – кандидатом в члены советского Политбюро, высшего политического органа страны, хотя и очень ненадолго. Спустя несколько десятилетий, в 1956 г., Екатерина Фурцева была избрана полноправным членом Политбюро, в котором состояла четыре года. Она поддерживала хрущевскую политику десталинизации и впоследствии покинула Политбюро, чтобы с 1960 по 1974 г. занимать пост министра культуры. В сентябре 1988 г. Александра Бирюкова была избрана кандидатом в члены Политбюро, эта должность без права голоса. Наконец, в 1990 г. Галина Семенова стала второй женщиной – полным членом Политбюро. Выдвинутая лично Горбачевым в порядке первого шага его плана по продвижению большего числа женщин во власть, Галина Семенова получила кандидатскую степень по философии и 31 год проработала журналистом. В возрасте 53 лет она была матерью и бабушкой. Ее избрание стало сигналом того, что Советский Союз готов более серьезно отнестись к проблемам женщин в стране. В интервью Los Angeles Times в январе 1991 г. Семенова открыто критиковала предшествующую политику советского правительства в отношении лидерства женщин. «С момента основания нашего государства, – сказала она американскому журналисту, – мы приняли много очень человечных законов. Ленин лично подписал много решений и законов о семье, браке, политических правах женщин, ликвидации неграмотности среди них. На деле, однако, законодательству довольно часто противоречила социально-экономическая практика. Вследствие этого женщины были не готовы играть руководящую роль в обществе». Семенова надеялась, что новые свободы, подаренные перестройкой, обеспечат большее участие советских женщин во власти, что сделает политику «более человечной и не позволит ей становиться слишком агрессивной»[96].

Эти резонансные примеры показывают, что, несмотря на верность социалистических стран идеалу прав женщин, практика не всегда соответствовала риторике. С 2010 по 2017 г. я провела в общей сложности больше 150 часов интервью с 80-летней Еленой Лагадиновой, президентом национальной организации женщин Болгарии. По ее мнению, социалистические страны добились меньшего, чем она надеялась. Однажды я спросила ее, почему высших руководящих должностей не достигло больше женщин, с учетом общей приверженности женским правам. Лагадинова признала, что это проблема для Комитета болгарских женщин, и заявила, что восточноевропейские страны не имели достаточно времени для преодоления многовекового убеждения, будто руководить должны мужчины. Дело не просто в нелюбви мужчин к женщинам во власти, утверждала Лагадинова; женщины также не вполне освоились с этой идеей. В результате они неохотно поддерживали продвижение своих соплеменниц и не особо претендовали на власть. По ее словам, они предпочитали действовать кулуарно. Большая политика в Восточной Европе, как и повсюду в мире, была опасной сферой, полной интриг и коварства. Лагадинова предположила, что женщины менее склонны ввязываться в неизбежные махинации. В то же время она верила, что политическая жизнь была бы более цивилизованной, если бы наверху было больше женщин. Ее организация пыталась продвигать подходящих кандидаток, но патриархальная культура Балкан в сочетании с авторитарным характером государства (бессменно управляемого одним мужчиной 35 лет) отбивала у женщин охоту в этом участвовать.

Чтобы женщины решились попробовать себя в политике, Болгария и другие социалистические государства ввели квоты для женщин в парламенте и на всем протяжении холодной войны действительно имели бóльшую долю женщин на политических постах, чем западные демократии. Должности женщин в правительственном аппарате однопартийного государства были, как правило, символическими, но это был важный символизм. В конце концов, мужчины – члены парламента и Центрального комитета имели не больше власти, чем их коллеги-женщины. Женщины оказались в преимущественном положении в профессиях служащих в плановой экономике, часто преобладая в банковской сфере, медицине и образовании, а также в юриспруденции. Отчасти этот тренд отражал конкретные меры по продвижению женщин в сферах квалифицированного труда, но играло свою роль и то, что «синие воротнички», промышленные рабочие, в социалистических государствах больше зарабатывали – и мужчины предпочитали сосредоточивать свой труд в этих секторах экономики. Тем не менее, как отмечалось в главе 1, доля женщин в рабочей силе была самой крупной в мире. Благодаря такому количеству женщин в сфере труда их было численно больше на управленческих должностях. Страны Восточного блока проделали блестящую работу по привлечению женщин в научный, инженерный и технологический секторы. В статье Financial Times от 9 марта 2018 г. сообщалось, что восемь из десяти европейских стран с самым внушительным процентом женщин, занятых в сфере технологий, оказались восточноевропейскими; это наследие советской эры, когда женщин поощряли выбирать для себя эту стезю. Действительно, с 1979 по 1989 г. в СССР процент женщин, работающих «инженерами и техническими специалистами», увеличился с 48 % до 50 % занятых в этих областях – до равной доли с мужчинами. В том же 1989 г. 73 % советских «научных работников, преподавателей и педагогических работников» составляли женщины[97].