Читать книгу "Лука, или Темное бессмертие - Франк Тилье"

Она свернула вправо.

– Действия Ангела вписываются в такого рода демарши, но в более жестоком, более «самоубийственном», я бы сказала, варианте. Его идеи более экстремистские, больше проникнуты идеологией. О деньгах речи нет, по крайней мере пока: он ополчился против технологии и того, к чему идет человек. Он знает, что его поймают, но для него это не важно. А важно, чтобы его идеи распространились, чтобы его гнев на наш гнилой мир мог выплеснуться. Гнев, копившийся в нем месяцами, а может, и годами, и который он выставит напоказ в своем пресловутом манифесте. Следует ожидать, что мы получим толстенный кирпич в несколько сот, а то и тысяч страниц, пропитанных ненавистью. В этом смысле он крайне опасен, и будьте уверены, он пойдет на все, чтобы достичь своих целей.

Шарко слушал, не говоря ни слова. Ангел был не первым. В семидесятых годах прошлого века, придя к выводу, что индустриальное и технологическое общество слишком отдаляется от понятия человеческой свободы, преподаватель математики Унабомбер терроризировал Соединенные Штаты своими самодельными бомбами. Они были упакованы как почтовые отправления и подписаны инициалами FC, «Fuck Computers»[33]. Потом Шарко подумал о Брейвике, норвежском исламофобе, который убил семьдесят семь человек и ранил более пятисот в 2011 году, прежде чем в Интернете был обнаружен его манифест более чем в тысячу страниц.

От остальной человеческой массы их отличал только экстремизм взглядов. Они были вполне социализированы, умны, принадлежали к среднему классу, не обезглавливали животных и не носили шрамов на лицах. Они были «нормальными», обычными и потому почти не поддавались обнаружению.

Телефонный звонок вырвал его из задумчивости: звонила Одри. Она вкратце изложила результаты своих поисков и попросила разрешения съездить в Гуссенвиль. Коп задумался. Она говорила об интуиции, о фургончике с затемненными стеклами… Если она права, это могло здорово подстегнуть расследование.

– Отлично. Но только стремительный бросок, без малейшего риска. Ты просто проезжаешь мимо, быстренько все оглядываешь и смываешься, понятно? Не останавливаешься, не выходишь из машины. Если ничего подозрительного не увидишь, то возвращаешься, и мы разберемся позже.

– Понятно, шеф.

Шарко дал отбой. Он чувствовал в молодой женщине азарт своих былых лет. Он бы тоже рванул вперед, потому что, когда расследование берет вас за горло, оно сжимается вокруг и втягивает в свои мрачные извивы.

Летиция Шапелье шла дальше, направо, чтобы попасть в парк. Местность была пустынная, погруженная в вязкую темноту. Чернильное пятно в центре Города Света[34]. Шарко ответил на второй вызов – на этот раз медэксперта – и оторопел.

Он вернулся к своей спутнице только минут через пять, ошеломленный полученной информацией. Летиция ждала его под деревом. Шарко погрузился в глубину черных радужек ее глаз, которым мигрень придавала влажный блеск.

– У вас неважный вид.

– Все будет нормально. У меня эти приступы с пятнадцати лет. Словно молотком долбит. Но я привыкла.

– Ладно… А у меня новости о человеке, который скончался у здания Управления. Я знаю, от чего он умер. Ни за что не поверите.

13

Майор Фредерик Боэси, человек с военной выправкой, серо-стальными глазами и могучими руками, предложил им присесть и закрыл дверь кабинета. Когда Люси и Николя в общих чертах описали ход своего расследования, а именно похищение Бертрана Лесажа и молчание его жены, он изменился в лице. Теперь оно выражало гнев и в то же время явную тревогу.

– Ей следовало немедленно нас вызвать, черт возьми! Почему она молчала?

– Вы же знаете, как реагируют жертвы в подобных случаях, – заметил Николя. – Ее мужу однозначно грозили смертью, если она сообщит в полицию. На данный момент нам не известно ни какие требования выдвинет Ангел будущего, ни почему он напал именно на Бертрана Лесажа. Но мы будем вам признательны, если вы поделитесь сведениями о суррогатной матери. Возможно, она что-то знает и поможет нам отыскать наших двух похищенных. В обмен мы готовы сообщить вам все, что может оказаться полезным в вашем собственном расследовании.

Постукивая пальцами по столу, Фредерик Боэси внимательно посмотрел на них и оценил предложение:

– Отлично, в наших общих интересах работать вместе. Коротко говоря, ввиду широкого освещения в прессе и деликатности темы репродуктивной медицины и суррогатного материнства нас попросили всеми способами распутать эту историю. Другими словами, найти ту женщину и прояснить неясную ситуацию с отцовством ребенка.

Он откинул желтую обложку с толстого досье, лежащего перед ним, и достал фотографию удостоверения личности, которую подтолкнул к Николя:

– Та, что называла себя Наташей, в действительности Эмилия Робен, двадцати пяти лет…

Николя посмотрел на снимок и передал его Люси. Эмилия Робен оказалась блондинкой, в отличие от гостиничного видео, на котором у нее были черные и намного более длинные волосы. Она не улыбалась, лицо было изможденным.

– Вам удалось ее отыскать?

– Мы выяснили ее настоящее имя недели три назад, вычислив следы электронного адреса, с которого был послан последний мейл Лесажу. Компьютер, с которого он был отправлен, находится в интернет-кафе Дижона.

Он положил перед собой несколько увеличенных снимков с гостиничного видео, где было видно лицо Эмилии.

– Мы отправились в Дижон, показали эти снимки завсегдатаям кафе. Несмотря на разницу во внешнем виде, некоторые узнали ее и сообщили, что она приходила с чем-то вроде складного самоката. Мы предположили, что она живет недалеко. Дижонские коллеги прочесывали район много дней и в конце концов отыскали того, кто был способен опознать ее и указать, где она живет.

Другое фото: городской квартал.

– Она снимает квартиру в одном из районов города. Мы туда нагрянули. Никого. Тогда мы провели обыск. Все было чисто убрано, но оставалось мало вещей и не было ни одежды, ни компьютера. Только фотография с удостоверения личности, которая завалилась за плинтус. Эмилия Робен получила работу в одном из мини-маркетов в Дижоне пять месяцев назад. Она расставляла товар на полках.

– Вы говорите в прошедшем времени, – заметил Николя.

– Потому что на данное время у нас нет никаких ее следов. Обычно она оплачивала квартиру чеком в конце каждого месяца, но в октябре чек не пришел. С шестого октября, то есть уже больше месяца, нет никакого движения по ее банковскому счету. И начиная приблизительно с того же периода она больше не выходит на работу и не дает о себе знать работодателю.

Больше месяца… Целую вечность. Николя записал информацию в блокнот. Возможно, у Эмилии Робен еще оставалось достаточно наличности, которую выплатили ей Лесажи или другие лохи, чтобы жить, ничего не снимая со счета. Или с ней случилось что-то нехорошее?