Читать книгу "Убивая Еву: это случится не завтра - Люк Дженнингс"

– А вот. Я покурю на балконе, ты не против?

– Валяй. Мне надо позвонить мужу.

Найдя наконец в сумке телефон, Ева понимает, что он весь день лежал выключенный. К своему ужасу, она обнаруживает шесть пропущенных звонков и три сообщения от Нико.

– Черт! Б…!

Оказывается, с Нико произошел несчастный случай. Почти весь день он провел в Королевском бесплатном госпитале Лондона, но сейчас уже дома на костылях.

– Нико, мне ужасно, ужасно жаль, – говорит Ева, когда удается дозвониться. – Я только сейчас увидела, что телефон был весь день выключен. Что произошло?

– Одна из родительниц высаживала сына у школы. Сзади на него ехала машина. Я рванул и успел его оттащить. Ба-бах!

– Боже мой, милый. Мне так жаль. И как ты?

– Главное – перелом лодыжки. Еще трещина в берцовой кости, порванные связки.

– Сильно болит?

– Скажем так, готовить тебе придется чаще.

– Боже мой, бедный. Я имею в виду переломы. Хотя новость про готовку тоже так себе… Извини, был тяжелый день.

– Да уж, нелегкий. Как там Венеция?

– Чудесный город, несмотря на то что все время лил дождь.

– А Ланс? В добром здравии?

– Нико, умоляю. С Лансом все в порядке, с работой тоже, и я вернусь уже завтра вечером. Сможешь пока справиться сам?

– Мои предки сражались с османами при Варне. Так что переживу.

– У Тельмы с Луизой хватает сена?

– Можешь немного прикупить в дьюти-фри.

– Нико, прекрати. Извини меня, ладно? За то, что забыла включить телефон, за то, что я в Венеции, за твой несчастный случай. Мне жаль, что все так вышло. Тебе в больнице прописали болеутоляющее?

– Да. Кодеин.

– Принимай его. Только запивай водой, а не виски. И ляг в постель. Надеюсь, родители мальчика благодарны.

– Родительница. Она одна. И – да, благодарна.

– Я горжусь тобой, любимый. Правда.

– Чем займешься вечером?

– Попозже нужно будет сходить поговорить с одним человеком о записях с камер. – Вранье льется непринужденно, словно само собой. – Потом лягу почитаю.

– Что читаешь?

– Роман Елены Ферранте.

– О чем?

– Сложные отношения между двумя женщинами.

– А бывают не сложные?

– Из своего опыта такого не припомню.

Когда Ланс возвращается в комнату, сопровождаемый колечком табачного дыма, Ева все еще сидит, уставившись в телефон.

– Какие планы? – спрашивает она.

– Звонил одному человеку. Я работал с этим парнем в Риме, а потом он перевелся сюда. Подумал, перекинусь с ним парой слов о пропавшем украинце.

– Когда встречаетесь?

– Через полчаса. Бар возле полиции, куда мы сегодня ходили. А у тебя что?

– Иду на какой-то прием с Джованной из ювелирного магазина. Записи с камер стерли, но у нее наверняка найдется, что рассказать.

– Да уж, наверняка.

– Ты на что намекаешь?

– Ни на что.

– Ты ухмыльнулся.

– Это не ухмылка, а лицевой тик. Для меня и самого это больной вопрос.

– Слушай, ты прекрасно сработал утром. Просто отлично. И пицца была вкуснейшая. Но если ты собираешься ухмыляться всякий раз, как я упоминаю другую женщину, это не прокатит.

– Да, понимаю.

– Иди ты, Ланс, к черту.

– Именно. Сию секунду.

За десять минут Ева переодевается в платье от Лауры Фраччи, закалывает волосы в относительно приличный пучок и выходит в сумерки; на ее запястье – браслет розового золота. Дневной дождь обострил запахи – воздух теперь влажно благоухает сточными водами. Она переходит площадь и направляется на запад, мимо групп запоздалых туристов к мосту Академии. На середине моста она останавливается, зачарованная видом. Темнеющий канал, освещенные дома вдоль воды и у далекого выхода в лагуну – купол Санта-Мария-делла-Салюте. Столько красоты, почти невыносимой, и вся она постепенно умирает. Как и мы все, шепчет голос у Евы в голове. Завтра нет, есть лишь сегодня[24].

Балансируя в точке, разделившей поток ее жизни на «ниже» и «выше по течению», Ева смотрит на мерцающий канал и размышляет о сопернице. Она видела лишь ее глаза, но этого достаточно. Я смерть, – говорил, казалось, ее взгляд, – а не познав смерть, можешь ли ты ощущать себя живой?

Перед лицом такого вызова – и Ева теперь это ясно осознаёт – нельзя ни отступить, ни уклониться. Куда бы он ни звал, ей придется следовать за ним, и если для этого нужно солгать Нико – что ж, так тому и быть. Прибрежный бриз волнует поверхность канала, разглаживает мягкие складки платья на бедрах Евы, а в сумке начинает вибрировать телефон.

Это Джованна. Будет через десять минут.

В узенькой комнате на втором этаже инсбрукской гостиницы «Гастгоф Лили» Вилланель сидит, скрестив ноги, на кровати перед лэптопом и листает архитектурные планы «Фельснаделя». Это самый высокогорный отель в Австрии, футуристический ломоть из стекла и стали. Он стоит на одном из выступов восточного склона горы Тойфельскамп на высоте две с половиной тысячи метров над уровнем моря, обвившись вокруг обледеневшей тирольской скалы.

Вилланель в своем воображении уже несколько часов бродит по этому зданию, проверяя возможные входы и выходы, запоминая расположение жилых секторов и кухонь, складских и подсобных помещений. Последние полчаса она изучает фурнитуру и замки на окнах с тройными стеклами. Внимание к подобным деталям – всегда твердил ей Константин – определяет границу, проходящую между победой и поражением, между жизнью и смертью. Вилланель с грустью думает, что сам же Константин где-то по ходу дела какой-то деталью, видимо, пренебрег.

Она зевает, скалясь как кошка. Подготовка к операции ей всегда нравится, но порой организм все-таки слишком нагружается – в тот момент, когда планы начинают расплываться перед глазами, а буквы на экране – сливаться. Кроме аналитической подготовки, она учит немецкий, которым раньше никогда не занималась. В «Фельснаделе» ей не нужно будет изображать из себя немку – по легенде она француженка. Но умение говорить все же потребуется, а умение понимать все, что слышишь, – тем более оперативная необходимость.

Эти предварительные занятия весьма утомительны. Вилланель меньше подвержена стрессу, чем большинство людей, но, сталкиваясь с долгими периодами ожидания, и она ощущает знакомую потребность. Заблокировав лэптоп (теперь любая попытка ввести логин приведет к полному уничтожению данных), она встает на ноги и потягивается. На ней дешевый черный тренировочный костюм, душ она не принимала уже тридцать шесть часов, грязные волосы собраны сзади в неопрятный хвост. Вид одичавший, запах соответствующий.