Читать книгу "Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище - Карен Ли Стрит"

– Выходит, рассказы Хелен об убийстве Иеремии Мэтьюза – отнюдь не игра чрезмерно буйного воображения. Кому еще знать, что она здесь, в Филадельфии, кроме того, кто следил за ней – возможно, от самого Лондона?

Слова жены заставили меня вздрогнуть. В точности то же самое случилось со мной по пути из Филадельфии в Лондон! Опасения за жизнь и благополучие гостьи усилились вдвое против прежнего.

– Да, теперь мы никак не можем отрицать: предчувствия Хелен были верны. Возможно, тот, кто причинил зло Иеремии Мэтьюзу, и держит нашу дорогую подругу в плену, – добавила Сисси.

«Или хуже того», – подумал я, но вслух этого, конечно же, не сказал. Впрочем, едва жена обняла меня вновь, я понял, что и ей пришло в голову то же самое.

– Ты отыщешь ее. Я знаю, отыщешь, – прошептала она.

– Разумеется, я постараюсь, – негромко откликнулся я, не в силах оторвать взгляда от одинокого колибри, что лежал на столе со сломанной, вывернутой вбок лапкой и не сводил с меня мертвых глаз, исполненных непроглядной тьмы.

Глава пятнадцатая

Четверг, 14 марта 1844 г.

Мое появление в кухне за целый час до того, как я обычно поднимался с постели, застало Мадди врасплох.

– Огонь еще не растоплен, Эдди, – с плохо скрываемым раздражением сообщила она, ненадолго отвлекшись от выгребания золы из очага.

– Прости, но у меня сегодня назначена ранняя встреча, и мне что-то не спится. Да и возвращаться в постель смысла уже нет. Давай я тебе помогу.

В действительности я не мог уснуть всю ночь – столь велика была тревога о пропавшей мисс Лоддиджс: ведь на самом-то деле в ее исчезновении был виноват я, сколько бы Сисси ни уверяла меня в обратном.

Недовольная вторжением в привычную ей утреннюю рутину, Мадди нахмурилась и заворчала, однако ж поднялась на ноги, захлопотала у плиты, и вскоре кухня наполнилась аппетитными ароматами овсянки и кофе. Едва подкрепив силы, дабы вернее противостоять уличному холоду, и записав все, что смог вспомнить об обстоятельствах исчезновения мисс Лоддиджс, я направил стопы в полицейский участок, возле коего сговорился встретиться с отцом Кином в восемь утра. Друг уже ждал у входа, притопывая ногами, чтобы согреться.

– Выходит, вы все же ходили на реку, – заметил я, кивнув на его сапоги: обычно отец Кин надевал их, отправляясь наблюдать птиц.

– Я все никак не мог уснуть, вот и подумал, что утренняя прогулка успокоит нервы, а может, и наведет на какие-нибудь дельные мысли о вчерашнем.

– И как?

– Не особенно помогло. В обоих отношениях, – пожав плечами, отвечал отец Кин. – Не стану врать, я очень опасаюсь за мисс Лоддиджс.

– Я тоже. Да вдобавок чувствую за собой ужасную вину.

– Давайте сделаем, что должно, и будем молиться о лучшем.

Войдя в здание, мы обнаружили внутри лейтенанта полиции и капитана ночной стражи за утренним кофе и чтением газет.

– Доброго утра, господа, – заговорил я. – Мы здесь затем, чтоб сообщить о похищении.

Лейтенант оторвал взгляд от газеты, однако капитан продолжил чтение, даже не взглянув на нас.

– А вы, стало быть, будете?.. – спросил лейтенант.

Сложением и повадкой он очень напоминал бойцового пса, да и смотрел на нас, будто пес бойцовской породы за миг до того, как вцепиться кому-либо в глотку.

– Эдгар По, Седьмая Северная, номер двести тридцать четыре, угол Спринг-Гарден.

– Отец Майкл Кин из Академии Святого Августина.

– И кого же вы потеряли, святой отец? Кого-то из своей паствы?

Взгляд лейтенанта задержался на отце Кине. Капитан стражи, краснолицый человек, от коего явственно несло духом выпитого накануне виски, сдавленно фыркнул от смеха.

– Пропала мисс Хелен Лоддиджс, наша гостья из Лондона, – отвечал я. – Мы наблюдали за стаей странствующих голубей в окрестностях Виссахиконского ручья. Там ее и похитили. Мы опасаемся, что похититель может быть связан со смертью – возможно, насильственной – мистера Иеремии Мэтьюза, случившейся в октябре прошлого года на борту судна, прибывшего в Филадельфию из Перу.

– Джонсон, записываешь? – спросил задиристый лейтенант.

– Конечно, сэр.

Увидев, что капитан Джонсон уже держит в руке перо и с усердием строчит что-то на лежащем перед ним листе бумаги, я был немало удивлен.

– Джонсон, тебе известно что-либо об убийстве Иеремии Мэтьюза? В окрестностях доков?

– Никак нет, лейтенант Уэбстер. Скверное местечко этот Хеллтаун, и публика там самого скверного разбора. И убийства – дело вполне обычное.

– Иеремия Мэтьюз не был преступником. Он был птицеловом и работал на отца мисс Лоддиджс. Он должен был продолжать путь в Англию, но незадолго до отплытия погиб.

– Неблагоразумное это дело – ходить в Хеллтаун по ночам, – сказал Джонсон таким тоном, словно в смерти Иеремии Мэтьюза был виновен исключительно сам погибший.

– Когда пропала эта мисс Лоддиджс? – спросил лейтенант Уэбстер.

– Вчера днем.

– День – это целых двадцать четыре часа. Точнее?

Краснолицый полицейский вновь разразился грубым смехом.

– Мы прибыли к Виссахиконскому ручью в три пополудни, – вмешался отец Кин. – И наблюдали за голубями около часа, пока в лесу не появилась толпа охотников. Вокруг сделалось небезопасно, так как они принялись без оглядки стрелять в птиц. Мы с мистером По решили ехать домой, но обнаружили, что мисс Лоддиджс исчезла.

– Только что была рядом, смотрела на голубей, а в следующую минуту пропала, – добавил я.

– Смахивает на цирковой фокус, – ухмыльнулся Уэбстер.

– Нет, – хладнокровно возразил отец Кин. – Скорее на похищение. Мы вместе со всеми охотниками прочесали каждый дюйм окрестностей, нашли украшение с ее капора и обе ее перчатки, но самой леди и след простыл.

Я развернул оберточную бумагу, в которую упаковал брошенные вещи мисс Лоддиджс. Осмотрев обе перчатки, Уэбстер не без опаски ткнул пальцем в бочок колибри.

– Что это?

– Украшение с ее капора. Она знала: наткнувшись на этого колибри, мы сразу же поймем, кому он принадлежит. Мисс Лоддиджс очень любит этих созданий, – пояснил я. – А в это время года так далеко на севере их нет.

Уэбстер взглянул на меня, точно на умалишенного.

– Да неужели?

– Да, – подтвердил отец Кин. – Перчатки она бросила на тропку, ведущую из лесу к дороге на восток, в сторону Филадельфии. Судя по следам на земле, на обочине стоял экипаж, и, вероятно, ее усадили в этот экипаж насильно.

Выслушав отца Кина, Уэбстер задумчиво поджал губы и принялся рассеянно разглаживать перчатки, пока они не сделались похожи на пару отрубленных желтых ладошек, распластанных поверх бумажного листа.