Читать книгу "Лишние дети - Маша Трауб"

– Я бы тоже в интернат хотел, – подал голос Игорь. – Когда родители возвращаются из поездок, у них друзья собираются, а про меня никто не вспоминает. Мне здесь лучше. Меня тоже переведут в интернат, когда бабушка умрет. Она уже не видит почти ничего и слышит плохо. Надо ей прямо в ухо кричать. Зимой она из дома боится выходить – если упадет, то все, сразу умрет.

– А папа у тебя есть? – спросила у меня Таня.

– Нет. Никого нет, кроме мамы, – ответила я.

– Тогда тебя тоже могут в интернат перевести. Если мама найдет себе нового мужа, родит нового ребенка, зачем ты ей будешь нужна?

– Неправда. У моего друга Стасика – отчим и маленький брат, но его даже на пятидневку не переводят.

– Это пока. – Таня снова сосредоточенно начала раскачиваться на качелях.

– Мама Тани ее била, – шепотом сказал Игорь.

– Неправда. Я сама падала, – услышала его шепот Таня. – Мама у меня хорошая, добрая. Жаль, что она умерла.

– Меня мама никогда не била. Только Елена Ивановна подзатыльник давала, – сказала я.

Как же мне в тот момент захотелось увидеть Стасика и поговорить с ним! Я начала скучать по маме. Я хотела обнять ее и попросить, чтобы она не находила себе мужа и не рожала нового ребенка. Мне вдруг захотелось в свою старую группу, к злой Елене Ивановне, только бы не оставаться здесь, в этом сказочном месте, где все взрослые стараются сделать так, чтобы детям было хорошо. Я из последних сил убеждала себя в том, что дома, с мамой мне лучше. И все вокруг – просто приключение, как сказка, как кукольный театр. Все пройдет, и занавес закроется.

Когда мы вернулись с прогулки, я зашла в спальню и посмотрела на фонарь, считавшийся волшебным. Да, это оказалась обычная лампочка, на которой висел вырезанный из бумаги абажур со звездами и месяцем. А под ним – обычная лампочка. Так что фонарь тоже обман, как и рассказы про игрушки. Мне стало легче. Но стоило мне убедить себя в том, что все не взаправду, а настоящая жизнь там, с мамой, в старой группе, как я опять погрузилась в сказочный сон. Началось с того, что Валентина Павловна погасила свет в комнате и вдруг появилась с огромным тортом, на котором стояли свечи. Настоящие. Они горели.

– У кого сегодня день рождения? – спросила Валентина Павловна. – Кто будет задувать свечи? Танюша, ты что, забыла про свой день рождения?

Таня подошла и начала задувать свечи, а все стояли и кричали: «С днем рождения!» Торт оказался такой красоты, что я чуть не умерла от зависти. Мне такого никогда не дарили. Торт был покрыт розами и другими цветами, которые выглядели как настоящие. К тому же он оказался настолько вкусным, что я чуть язык не проглотила. Никогда в жизни не ела такой вкуснятины. Даже торт Светки Ивановой, который приносила ее бабушка, был в сто раз хуже.

Потом я увидела тетю Свету, которая стояла довольная, как слон.

– Давайте скажем спасибо нашей тете Свете! – сказала Валентина Павловна, и все закричали «спасибо».

– О, и ты здесь? Здрасте-мордасте, а я думаю, куда пропала моя помощница? – Тетя Света меня обняла. – Давай, помогай раздавать подарки.

– Какие подарки? – удивилась я.

– Ваши! Каждому по прянику. Я сама испекла.

Я раздавала пряники и не могла поверить, что всем детям на день рождения полагается не просто карамелька, а настоящий, даже не маленький, пряник. И никто не запрещает его есть. Я слопала сразу же.

– Ты хоть запей компотом! – улыбнулась тетя Света. – Когда же ты наешься, ребенок? – Она ласково погладила меня по голове.

Мне было очень стыдно. Перед мамой. Я обещала себе, что буду считать дни до ее возвращения, до пятницы, но уже, кажется, в среду – перестала. Мне понравилось на пятидневке, даже очень. И когда мама пришла забирать меня, я растерялась.

– Ну, ты что, совсем не соскучилась? – удивилась мама. – А я старалась прийти за тобой пораньше.

– Конечно, соскучилась! – радостно объявила за меня Валентина Павловна. – Все дни только маму и вспоминала, я уже с ног сбилась, чтобы ее успокоить. Правда, Рита?

Я кивнула, хотя о маме даже не заикалась.

– Давай собирайся! – велела мама.

Она разговаривала с воспитательницей, и та заверяла мою маму в том, что я послушная, замечательная девочка. Вот ни одного замечания за всю неделю! Мама удивилась, но виду не показывала.

Я не ожидала, что так быстро отвыкну от дома. Долго не могла уснуть – кровать показалась неудобной, подушка слишком жесткой. Мне до жути захотелось увидеть волшебный ночник. Без него я не могла уснуть. В субботу, чтобы чем-то себя занять, я складывала одежду в шкафу, как учила Валентина Павловна. Я ведь даже не знала, что уборка может стать не повинностью, а веселым заданием. Валентина Павловна умела скрутить из колготок цветок. Футболку воспитательница складывала как положено, но потом доставала один рукав, объясняя со смехом, что «футболке тоже может стать жарко». У Валентины Павловны находилось веселое объяснение для всего на свете – ботинки могли уйти погулять, поэтому шнурки им стоит завязать, вдруг запнутся и упадут? Даже варежки, лежавшие на батарее для просушки, у Валентины Павловны учились считать – она загибала большие пальцы или, наоборот, оставляла и загибала основную часть – четыре плюс один плюс еще один плюс еще четыре. Конечно, я не верила в эти детские сказки, но все равно хохотала. Дома я тоже сложила аккуратно все вещи, придумывая истории про колготки, носки, гольфы. Мама даже не заметила, что у меня на полках царит идеальный порядок.

Я не могла себе представить, как в понедельник пойду в свою старую группу. Как меня там встретят? А еще я догадалась, что мама не уезжала в командировку. Она была дома. Ее любимая ночнушка так и лежала на полке. И платье, считавшееся выходным, висело на вешалке. А без него мама бы точно не уехала. Я хотела спросить, почему она меня обманула, но решила, что я все не так поняла. Может, мама уезжала без ночнушки и платья? Но чемодан, наш единственный чемодан – другого просто не имелось – тоже лежал на прежнем месте, на шкафу. Я встала на табуретку и провела рукой по чемодану – он оказался пыльным.

Когда я наконец набралась смелости и решила спросить, почему мама не уезжала, она меня опередила. Мы ужинали котлетами из кулинарии. Мама даже принесла мне несколько пирожных – картошку, кольцо с орехами и заварное. Но после торта тети Светы они показались мне невкусными. Я даже котлету не смогла доесть. Но мама опять ничего не заметила. Так вот когда я хотела ее спросить про поездку, она вдруг объявила:

– Ты еще на неделю останешься на пятидневке.

– Ты опять уезжаешь? – спросила я.

– Да, придется. Но потом ты вернешься в старую группу, обещаю.

– Да, хорошо. – Я согласилась с облегчением.

Наверное, мама удивилась, что я не стала плакать, причитать и умолять не отводить меня на пятидневку еще на неделю. Если честно, я очень обрадовалась. Если бы мне неделю назад сказали, что мне понравится пятидневка, я бы ни за что не поверила. Но сейчас мне хотелось вернуться к Валентине Павловне, в свою удобную кровать и засыпать, глядя на волшебный ночник.