Читать книгу "Мечта для нас - Тилли Коул"

– Теперь я могу идти?

Льюис сделал то же самое, вздохнул и сказал, когда я уже поднимался со стула:

– Я не пытаюсь читать вам нотации, Кромвель. Я лишь хочу, чтобы вы реализовали свой дар.

Я насмешливо отсалютовал профессору. Ну вот, еще один желающий рассказать про мой талант. Мне и так тяжело было справляться с горевшим внутри меня пламенем, а Льюис и Бонни еще подливали в этот огонь масла.

– Отец видел ваш талант, – сказал Льюис, когда я взялся за дверную ручку.

Тут меня прорвало. Я всем корпусом повернулся к нему и прошипел:

– Еще раз заговорите о моем отце, и я больше сюда не приду. Я и так уже чертовски близок к тому, чтобы свалить из этой вонючей дыры.

Льюис поднял руки:

– Ладно. Я больше не буду его упоминать. – Он встал со стула и подошел почти вплотную ко мне. Вблизи оказалось, что он очень высокий. – Но университет вы не бросите.

Я расправил плечи:

– Да ну? Что вы вообще знаете о…

– Я знаю достаточно, чтобы понять: как бы сильно вы сейчас ни злились, вы не уйдете. – Он широким взмахом руки обвел комнату. – Это ваше поле деятельности, ваша жизнь. Просто вы сейчас слишком злы и расстроены, чтобы это признать. – Профессор пожал плечами. – Вы и сами это понимаете, но пытаетесь отрицать. – Он смотрел на меня таким понимающим взглядом, что у меня едва не подкосились ноги. – Вы хороший диджей, мистер Дин. Бог свидетель, в наши дни эта работа неплохо оплачивается, и я, несомненно, еще увижу ваше имя на горящих неоном афишах. Но с вашим даром вы могли бы стать легендой этой сцены. – Он указал на фотографию из Альберт-холла и сел. – Полагаю, только от вас зависит, какое решение вы в итоге примете.

Мгновение я пожирал глазами снимок, где облаченный в смокинг Льюис дирижировал оркестром, который играл музыку, созданную самим Льюисом. В моей груди что-то шевельнулось, словно сорвавшийся с горы снежный ком пытался пробиться через мои стены. Моя внутренняя суть, то, что прежде заставляло меня писать музыку, процарапывало себе дорогу наружу, и сопротивляться этому желанию становилось все труднее.

– Надеюсь, вы выберете верный путь, Кромвель. Бог мне свидетель, я знаю, каково это – жить под гнетом таких сожалений. – Профессор взмахнул рукой и включил свой ноутбук. – Можете быть свободны. Мне нужно прослушать кое-какие композиции. – Он взглянул на меня поверх экрана. – С нетерпением жду, когда вы с мисс Фаррадей представите свой совместный проект. Но ждать вечно я не стану.

«Козел», – подумал я, выбегая из кабинета и хлопая дверью. Я хотел пойти налево, к главному входу, но моя голова сама собой повернулась направо, потому что оттуда раздавались звуки оркестра. Я побрел по коридору. Этим путем тоже можно выйти из здания, уговаривал я себя, останавливаясь перед дверью музыкального класса, но вместо того чтобы пойти дальше, прислонился к дверному косяку и скрестил руки на груди.

Заиграла виолончель, и я позволил своим внутренним стенам на секунду опуститься и окунулся в музыку. Меня вдруг охватил покой, какого я не испытывал последние три года. Я стоял и слушал, как оркестр исполняет «Канон в ре мажоре» Пахельбеля. Не самое трудное произведение, да и музыканты звезд с неба не хватали, однако для меня это не имело значения. Главное, оркестр играл.

А я слушал. Пока тему вела виолончель, у меня перед глазами зажигались пурпурные и лососевые шестиугольники. Затем, когда вступили скрипки, к шестиугольникам добавились персиковые и кремовые вспышки, сиреневые и розовые брызги. Я ощущал на языке цветочный привкус и чувствовал, как грудь распирает от восторга.

Когда музыканты закончили, я открыл глаза и кое-как отлепился от стены. Дыхание прерывалось в груди. Я посмотрел налево и увидел Льюиса: профессор стоял у двери своего кабинета и смотрел на меня. Во мне сразу вскипела злость: с какой стати он за мной наблюдает? Я выбежал из здания и направился к общежитию. Едва я вошел в свою комнату, мне в нос ударил едкий запах краски.

– Дерьмо.

Я швырнул сумку на кровать.

Склонившийся над холстом Истон повернул голову и приветственно помахал кистью.

– Доброго утречка.

Я покачал головой.

– Придурок. Я англичанин, а не ирландец.

Рухнув на кровать, я почувствовал, как внутри все кипело. Подонок Льюис не шел у меня из головы. Еще мысли то и дело перепрыгивали на Бонни Фаррадей. Как она приложила ладонь к груди… но острее всего помнилось, как она схватила меня за руку в ночь с пятницы на субботу.

Проклятье. Казалось, все подталкивает меня к срыву, и я не мог этому сопротивляться.

– А есть разница?

Я закатил глаза, спрыгнул с кровати и подошел посмотреть, что рисует Истон. Картина буквально ослепляла и била по глазам яркими цветами, напоминая полотна Джексона Поллока.

– О господи. Истон, что это за хреновина?

Истон засмеялся, отложил палитру и развел перепачканными краской руками.

– Это я! Именно так я себя чувствую в этот солнечный день. – Он подошел ближе. – Это выходные, Кром. Весь мир в нашем распоряжении!

– Громкость прикрути. – Я уставился на свой ноутбук и понял, что растерял к чертям собачьим всякое желание заниматься сейчас миксами. – Пошли, купим еды. Хочу выбраться из этого проклятого кампуса.

– Мне нравится твой стиль.

Мы вышли из общежития и зашагали по главной улице, ибо больше тут некуда было идти.

– Твоя маменька снова прислала мейл, – сказал Истон, пока мы шли к «Вуд-Нокс». Я хмуро поглядел на приятеля, и тот примирительно вскинул руки. – Ты оставил ноут открытым, и он включался всякий раз, как она присылала письмо.

– Отлично, – проворчал я.

– У тебя новый отчим, а? – Я покосился на Истона. – Так было написано в теме сообщения. – Он ухмыльнулся. – У него день рождения перед самым Рождеством, и твоя мама интересуется, приедешь ли ты домой праздновать.

Я резко остановился и уставился на Истона.

– Ладно-ладно! – воскликнул тот. – Это все, что я прочел.

Он подмигнул мне и улыбнулся.

Разумеется, я не собирался домой на Рождество и уж тем более не планировал отмечать днюху маминого нового муженька. Одна мысль о том, что какой-то козлина поселился в доме моего отца, приводила меня в бешенство. Лучше держаться подальше оттуда.

Мы прошли мимо парка. Повсюду были огни и народ. Я прищурился, пытаясь определить, что происходит.

– Кажется, сегодня ночью будет концерт, – сказал Истон. Издалека донеслись звуки музыки – оркестр настраивался. – Думаю, Бонни туда пойдет. Но тебе это не интересно, верно, братан? Кому нужна вся эта классическая мутотень? – Он покачал головой. – Ума не приложу, как можно высидеть даже пятнадцать минут под это пиликанье.

Бонни. Целую неделю я ее не видел: последние несколько дней она не появлялась на занятиях. Из-за ее отсутствия я чувствовал себя очень… странно. Без нее класс казался пустым. Она мне даже эсэмэс не присылала, что уж говорить о встречах.