Читать книгу "Безмолвный пациент - Алекс Михаэлидес"

– Черт, – бормотал я, – черт…

В какой-то момент я уловил тиканье часов. Звук показался непривычно громким. Я нарочно стал вслушиваться, чтобы остановить бешеный водоворот своих мыслей. Тик-так, тик-так… Хор голосов в моей голове постепенно набирал мощь. С чего я взял, что Кэти никогда мне не изменит? Это было неизбежно. Кто я такой, чтобы она хранила мне верность? Это в любом случае произошло бы. Я никогда не был достаточно хорош для нее. Я всего лишь бесполезный, ни к чему не пригодный урод – пустое место. Ясное дело, рано или поздно она устала бы. Я не заслуживал Кэти. Я не заслуживал хорошей жизни в принципе… Адский хор орал снова и снова, обрушивая на меня одну ужасную мысль за другой.

Оказывается, я плохо знал свою жену. Прочитав ее письма, я понял, что живу с незнакомым человеком. Наконец-то я разглядел истинное положение дел: Кэти не спасала меня. Она вообще не могла никого спасти. Она – не героиня, достойная восхищения, а испуганная девчонка, живущая враньем и уловками. Красивая легенда про нас, которую я сочинил, радости и горести, планы на будущее, то общее, что в нас было, и наши различия, и наша жизнь, которая казалась такой устойчивой и защищенной, – все рассыпалось в один миг, словно карточный домик от дуновения ветра.

В памяти всплыла неудавшаяся попытка самоубийства в университете: я разрываю неловкими от холода пальцами упаковки с парацетамолом. Сейчас меня накрыла такая же беспросветная тьма. Хотелось одного – свернуться клубочком и умереть. Я подумал о матери. Может, позвонить? Обратиться за помощью в момент отчаяния и нужды? Я представил, как она отвечает на звонок, говорит дрожащим голосом. То, как сильно дрожал голос матери, зависело от настроения отца и от того, пила ли она. Она, конечно, выслушает с сочувствием, но мыслями будет не со мной: одним глазом мама вынуждена присматривать за отцом, следить за ним. Чем она может мне помочь? Как одна тонущая крыса может спасти другую?

Мне нужно было выбраться из квартиры. Я задыхался – здесь, в этом месте, наполненном вонью этих розовых лилий. Вон отсюда! На свежий воздух!

Засунув руки в карманы и опустив голову, я быстро шагал по улицам. Метался по городу без цели, прокручивая в голове наши с Кэти отношения. Внимательно анализировал, припоминал малейшие подробности и все искал зацепку. Думал о некоторых странностях в поведении Кэти: резкие перепады настроения, внезапные поездки, как часто она в последнее время возвращалась домой очень поздно. А еще на память пришли адресованные мне ласковые записки, которые Кэти прятала в самых неожиданных местах, моменты нежности и настоящей, неподдельной любви. Возможно ли это? Неужели она все время притворялась? Любила ли она меня хоть когда-нибудь?

Вспомнилось мимолетное сомнение, закравшееся в душу во время встречи с подругами жены. Все они были актрисы. Громкие, самовлюбленные, наряженные. Одна за другой сыпали рассказами о себе или других не известных мне людях. Я будто перенесся на много лет назад и вновь одиноко топтался возле школьной игровой площадки, глядя на то, как играют другие дети. Тогда я убедил себя, что Кэти вовсе не такая, как ее друзья. Но на деле оказалось, что я себя обманывал. Если б я впервые увидел Кэти в окружении подруг, в тот первый вечер в баре, оттолкнуло бы это меня от нее? Вряд ли. Ничто не могло помешать нам стать парой: я знал, что Кэти предначертана мне, с того момента, как увидел ее.

Что же теперь делать? Разумеется, открыто высказать ей недовольство! Поведать обо всем, что я увидел. Поначалу она, конечно, станет отпираться. А потом, осознав, что правду не утаишь, признается в своих грехах и упадет на колени, обуреваемая угрызениями совести. Будет молить о прощении. Ведь так? А если нет? А если она обольет меня презрением? Если рассмеется мне в лицо, развернется и уедет навсегда? Что тогда?!

Из нас двоих в случае разрыва я потеряю больше. Это очевидно. Кэти наверняка выживет. «Я кремень», – часто говорила она. Кэти снова встанет на ноги, отряхнет с души, словно пыль, воспоминания о прошлом и уверенно забудет обо мне. Зато я ее не забуду. Разве я смогу? Без Кэти меня снова ждут пустота и одиночество, жалкое существование, которое я влачил раньше. Я никогда не найду такую, как Кэти, больше не испытаю волшебство особой связи с другим человеком, не переживу те глубочайшие эмоции, которые возникают, только если любишь по-настоящему. Кэти – любовь всей моей жизни. Моя жизнь!.. Я понял, что не готов отказаться от нее. Еще не готов. Пусть Кэти и предала меня, я все равно любил ее. Наверное, я сошел с ума…

Над головой пронзительно крикнула птица. Вздрогнув от неожиданности, я остановился и посмотрел вокруг. Оказалось, что я ушел дальше, чем планировал. Я с удивлением сообразил, куда именно привели меня ноги: через пару улиц находился дом Рут. В критический момент я неосознанно потянулся к своему психотерапевту, что неоднократно делал в прошлом. Здорово же меня накрыло – ведь я почти готов позвонить в звонок и попросить о помощи… А почему бы и нет? Да, я вел себя непрофессионально, так не делается, но я был в отчаянии и очень нуждался в совете.

Вскоре я стоял у знакомой зеленой двери и жал на кнопку звонка. Через пару секунд послышались шаги, в прихожей вспыхнул свет, и Рут приоткрыла дверь, оставив наброшенной цепочку. Она постарела. Наверное, ей уже за восемьдесят. Она похудела, стала меньше ростом и немного сгорбилась. Поверх розовой ночной сорочки Рут набросила серый кардиган.

– Кто здесь? – спросила она, подслеповато вглядываясь в темноту.

– Привет, Рут, – отозвался я, шагнув ближе к свету.

Она тут же узнала меня. На лице пожилой женщины отразилось недоумение.

– Тео, что ты здесь… – Ее глаза метнулись от моего лица к пораненному и наспех замотанному пальцу. Сквозь повязку сочится кровь. – Ты в порядке?

– Не совсем. Можно я зайду? Мне очень нужно с вами поговорить.

Рут ни мгновения не колебалась.

– Конечно. Входи. – Она кивнула с обеспокоенным лицом и, сняв цепочку, распахнула дверь.

Я шагнул внутрь.

9

– Чаю хочешь? – заботливо спросила Рут по пути в гостиную.

Комната осталась точно такой, как я ее запомнил: ковер, плотные шторы, на каминной полке тикают серебряные часы, рядом кресло и кушетка с выцветшей синей обивкой. Сразу стало спокойнее.

– Если честно, я сейчас не отказался бы от чего-нибудь покрепче, – сообщил я.

Рут кинула на меня быстрый внимательный взгляд, но не отказалась угостить выпивкой, чего я втайне почти ожидал. Она налила стакан шерри[19] и вручила мне. В силу привычки я уселся на дальний левый край кушетки, а руку положил на подлокотник, как делал каждый раз, когда приходил сюда на сеанс психотерапии. Ткань на подлокотнике истерлась от нервно трепавших ее пальцев многочисленных пациентов Рут.

Вино оказалось теплым, приторным до тошноты, однако я допил до дна. Я отчетливо ощущал на себе взгляд Рут – пристальный, но не давящий, не создающий неловкости. За двадцать лет нашего знакомства она ни разу не заставила меня почувствовать дискомфорт. Вот и сейчас терпеливо ждала, пока я молча глотал шерри.