Читать книгу "Безмолвный пациент - Алекс Михаэлидес"

Я дошел до точки. От отчаяния хотелось прокричать ей: «Ну, скажите хоть что-нибудь!!! Что угодно!!! Просто говорите!!!» Но я поступил иначе, рискнув нарушить правила ведения сеанса. Мне надоело ходить вокруг да около, и я перешел непосредственно к делу.

– Предлагаю поговорить о вашем молчании, – заявил я. – Что оно значит? Каково это – все время держать рот на замке? И самое главное: почему вы перестали разговаривать?

Алисия смотрела куда-то в сторону. Интересно, слушала ли она меня?

– Сижу я тут с вами, а в голове все время маячит картинка: человек, до боли кусающий кулак, чтобы только не заорать, лишь бы сдержать рвущийся наружу крик. Помню, когда я сам начинал ходить к психотерапевту, то очень старался не заплакать. Я дико боялся, что не выдержу и утону в собственных слезах, когда «плотину» наконец прорвет. Возможно, и вас обуревают схожие чувства. Вот поэтому я готов ждать, пока вы не почувствуете себя в безопасности рядом со мной, пока не поймете, что не утонете в водовороте вырвавшихся из-под контроля эмоций. Я буду топтаться в этом бурном потоке здесь, вместе с вами.

Тишина.

– В работе я придерживаюсь релятивистского подхода[18], – проговорил я. – Вы знаете, что это означает?

И снова молчание.

– Это означает, что Фрейд кое в чем ошибался. Вопреки его убеждению, психотерапевт никак не может быть «чистым листом». Мы всё время невольно выдаем о себе массу информации: например, по цвету моих носков или по тому, как я сижу и разговариваю, обо мне можно узнать очень многое. Несмотря на все мои попытки не раскрываться, я тем не менее показываю вам, кто я такой на самом деле.

Алисия посмотрела на меня. Она смотрела в упор, ее подбородок слегка подрагивал. Неужели в этих синих глазах светился вызов? По крайней мере, она отреагировала!

Я уселся в кресле поудобнее и продолжил:

– Вопрос в том, что с этим делать. Можно не обращать на этот факт внимания. Или напрочь отрицать. Или вообще притвориться, что в этом курсе главное – вы. Или мы можем допустить, что психотерапия – двусторонний процесс, и начать работать в данном формате. Тогда мы действительно получим шанс сдвинуться с мертвой точки.

Я поднял руку, демонстрируя Алисии обручальное кольцо на пальце.

– Вот это кольцо здесь не просто так, верно? И оно говорит вам о чем-то, не так ли?

Взгляд Алисии медленно переместился в сторону руки с кольцом.

– Оно говорит о том, что я женатый мужчина. А значит, у меня есть жена. Мы женаты почти девять лет.

Ответа не последовало. Но Алисия по-прежнему смотрела на кольцо.

– Вы прожили в браке почти семь лет, так? – уточнил я.

Она по-прежнему хранила молчание.

– Я очень люблю свою жену. А вы любили своего мужа?

Глаза Алисии метнулись к моему лицу. Мы уставились друг на друга.

– В любви мы испытываем разные чувства, согласны? И хорошие, и плохие. Я люблю свою жену – к слову, ее зовут Кэти, – но иногда злюсь на нее. А временами… ненавижу.

Алисия не отрывала глаз от моего лица. Я чувствовал себя кроликом в свете фар, не мог шелохнуться или отвести взгляд. Устройство сигнализации лежало на столе, возле руки. Я едва сдерживался, чтобы не взглянуть на кнопку. Я понимал, что надо остановиться, захлопнуть рот. Но это было выше моих сил. И я навязчиво продолжал:

– Говоря, что ненавижу ее, я не имею в виду, что вся моя личность ненавидит ее. Лишь часть меня. Хитрость в том, чтобы держаться сразу за оба конца. Одна ваша часть любила Габриэля, а другая ненавидела, – заключил я.

Алисия отрицательно мотнула головой. Быстрое, едва уловимое движение… Ответная реакция! Наконец-то! Я задрожал от волнения. Вот тут бы и прервать сеанс, но нет, я решил идти до конца.

– Какая-то часть вас ненавидела Габриэля, – произнес я более решительно.

Она еще раз мотнула головой. Глаза Алисии прожигали меня насквозь. Она начинала сердиться.

– Это правда. Иначе вы его не убили бы.

И тут Алисия вскочила с кресла. Я инстинктивно напрягся в ожидании нападения. Вместо этого она шагнула к двери и набросилась на нее, стала молотить по ней кулаками. Послышался скрежет ключа в замочной скважине, и через мгновение Юрий резко распахнул дверь. Увидев, что Алисия меня не душит, он немного расслабился. Воспользовавшись открытым проходом, она шмыгнула мимо медбрата и побежала по коридору.

– Тише, тише, не спеши, милая! – крикнул ей вслед Юрий, а потом быстро повернулся ко мне: – Всё в порядке? Что случилось?

Я не ответил. Он сделал озадаченную гримасу и побежал догонять Алисию, а я остался в кабинете один. Идиот! Редкостный недоумок! Что я натворил? Какого черта стал давить? Слишком сильно, слишком рано… Я хотел все и сразу. Крайне непрофессионально и даже глупо. Вместо того чтобы заниматься пациенткой, я вывалил на нее свои проблемы! Вот что делала с нами Алисия… Ее молчание, подобно зеркалу, показывало наше собственное отражение. И зачастую оно выглядело не лучшим образом.

8

Не нужно быть психологом, чтобы догадаться: Кэти оставила ноутбук открытым, желая (по крайней мере, подсознательно) дать мне в руки доказательства своей неверности. Что ж, теперь я их получил. Теперь я знал все наверняка. Вечером, когда Кэти вернулась, я не стал устраивать сцену – притворился спящим, а утром ушел на работу, пока она еще не проснулась. Я избегал Кэти – точнее, избегал самого себя. Находился в состоянии шока. Я понимал, что нужно срочно взглянуть правде в лицо – даже если потеряю себя. «Возьми себя в руки!» – бормотал я, сворачивая очередной косяк. Выкурил его в приоткрытое окошко, а потом, слегка под кайфом, отправился на кухню за вином.

Бокал выскользнул из рук, я попытался подхватить его во время падения, однако не успел. От удара о столешницу бокал разбился, и я по инерции приложился рукой к острому осколку стекла, порезав палец. Все вокруг тут же оказалось в крови. Кровавое пятно алело на разбитом бокале, кровь текла по моей руке и смешивалась с лужицей белого вина, пролитого на стол. Я кое-как оторвал кусок бумажного полотенца и попытался потуже обмотать палец, чтобы остановить кровотечение. Затем поднял руку над головой и смотрел, как вдоль запястья к локтю бежали тонкие алые ручейки: они сливались и расходились, имитируя сложный узор вен.

Я задумался о Кэти. Случалась ли в моей жизни катастрофа или просто что-то болело, я всегда обращался за поддержкой к жене. Мне было нужно, чтобы она присматривала за мной. Вот и сейчас я чуть не позвал ее на помощь. Не успела эта мысль промелькнуть в голове, как перед мысленным взором возник образ двери, которую я быстро захлопываю и запираю на ключ, надежно отделяя от себя Кэти. Отныне моя супруга исчезла. Ее больше нет. Жутко хотелось заплакать, но слезы не шли: боль спряталась глубоко внутри, под толстым слоем грязи и дерьма.