Читать книгу "Невозмутимые родители живут дольше - Владимир Каминер"

На кухне воцарилось растерянное молчание.

— Хорошо, что я вегетарианка, — убежденно сказала дочь.

— С овощами тоже часто поступают вероломно, — парировал я. — Например, русские обдают огурцы ледяной водой, прежде чем залить их кипящим маринадом. Под холодной водой огурцы напрягают свои огуречные мышцы, они чувствуют себя здоровыми и спортивными и становятся такими хрустящими. А потом они быстро попадают в кипящий маринад, сохраняя эту свою хрусткость. Если нас и вправду создали по образу Бога, то и готовить мы, должно быть, научились у нашего Создателя, — продолжал я развивать свою теорию. — Мы готовим коварно. Абсолютные чемпионы в коварной гастрономии это японцы. У них есть такое блюдо, где они пускают маленьких рыбок плавать в большой чашке, куда наподобие одинокого острова кладут большой кусок тофу. Чашку медленно нагревают над огнем, и чем теплее вода в чашке, тем беспокойнее становятся рыбки. В отчаянии они пытаются запрыгнуть на остров из тофу и в конечном итоге выглядят как пельмени, то есть как рыбки, которые сами себя запекли в тофу. Впрочем, японцы называют это блюдо Диакоку, что переводится на немецкий как «ад». Знатоки высоко ценят этот деликатес! Так что же говорит против того, что мы тоже своего рода деликатесы для нашего Создателя? Может быть, он гурман? Может быть, наш мир это волшебный небесный ресторан, в котором блюда готовят сами себя?

Детей напугала такая кулинарная концепция мироустройства. И только моя жена пренебрежительно усмехнулась, ей не по душе любая кухонная философия.

— Не забудь сам себя посолить, как до того дойдет дело, — сострила она.

Путешествие в Египет

Еще с детства, самое позднее с детского сада, каждый человек начинает задаваться вопросом — почему у меня нет чего-то, что есть у других? Человек чувствует себя несчастным и обделенным, винит весь мир и ищет выход. Он верит, что стоит ему поменять окружение и связаться с правильными людьми, как неудачи закончатся. Он меняет друзей, переезжает с места на место, но лучше ему не становится, и он чувствует себя еще более несчастным, чем раньше. Быть может, дело во мне? — сомневается человек и начинает улучшать себя. Он учит японский, записывается на курсы йоги, делает дыхательную гимнастику, практикует скалолазание по высоким стенам, но мир так и не может оценить его старания. Мир не хочет меняться, и человек тоже не хочет, так они и сосуществуют в поисках равновесия и не приходя в согласие.

На День святого Валентина, когда влюбленные мужчины дарят своим возлюбленным цветы, одиночество одиночек особенно бросается в глаза. У моего сына пока не было возлюбленной, и цветы дарить было некому. Та же ситуация и у его друзей. Мне он объяснил это тем, что все они «холостые», причем по убеждению. Моя дочь пришла домой тоже без цветов. Мне не нужны цветы, сказала она, мне вообще в жизни ничего не нужно, кроме хороших книг и музыки.

В приступе аскетизма Николь еще месяц назад раз и навсегда отказалась от телевизора. Я его пока отнес в подвал. Стол, кресло, компьютер, часть снятых со стен плакатов последовали за телевизором, и вскоре наш подвал стал похож на хорошо меблированную детскую комнату, в то время как комната Николь походила на монастырскую келью. Аскеза развивалась дальше. Однажды дочь попросила разрешения свинтить лампу с потолка, она-де хочет жить естественно, вставать вместе с солнцем и ложиться спать, как стемнеет. Это я ей сделать запретил — не выношу, когда из потолка торчит пустой крюк. Это дало моей дочери еще один повод почувствовать, что мир ее не понимает. Больше всего ей хотелось бы улететь далеко-далеко, туда, где люди живут в согласии с природой, встают вместе с солнцем… ну и так далее, и это прозвучало как угроза.

Такая возможность не заставила себя долго ждать. В классе объявили, что в конце февраля состоится поездка в Луксор. Мы сказали «нет». Из Египта приходили плохие вести, там обстреливали автобусы с туристами и взрывали караульные посты. Мы каждый вечер говорили «нет», и чем чаще мы это говорили, тем сильнее дочь хотела туда поехать. Ей представлялось, будто именно в Египте можно найти общечеловеческое счастье, и ей нужно попасть туда любой ценой.

— Доченька, на свете много прекрасных мест, где закопано счастье, — пытались мы переубедить ребенка, — мест, где люди живут в согласии с природой и по солнцу. Например, Майорка или Ибица…

Все было тщетно. Цель поездки не подвергалась обсуждению, она была для Николь незыблема, как египетская пирамида. В ответ на каждое возражение ребенок рыдал.

— Что вы имеете против Египта? Вы просто мещане, вы попались на удочку европейской пропаганды. Жизнь всюду опасна, а в Египте менее всего!

Это им говорил учитель латыни, он летает туда каждый год. Египтяне самые дружелюбные люди на свете, путешествовать туда дешево, там богатая история и масса всего полезного для уроков латыни. К тому же, говорил учитель, в Луксоре революции не было. Это на другом конце страны тысячи людей вышли на улицы с протестами против коррумпированного правительства, они бесчинствовали и грабили музеи и магазины. Но жители Луксора миролюбивы, они не хотят отпугивать туристов. Они не мародерствовали и не выступали с протестами. А глупые туристы все же не едут к ним, наверное, они не знают страны и не понимают, что там есть разные города, вот и отказываются от поездок в Египет вообще. Получается, что остальные египтяне показали луксорцам что-то типа «красной карточки» — и вот у них ни революции, ни туристов. И выжить они могут только за счет школьников, приезжающих из Берлина. Так примерно говорил учитель, насколько я понял со слов Николь.

И вот я в школе на информационной встрече по поводу поездки в Египет. Прежде всего я поразился, насколько некоторые родители похожи на своих детей. Рыжеволосая женщина в пестром платье и с огромными накладными ногтями — просто точная копия своей дочери Ирены. Она так же громко смеется и даже пользуется такой же помадой, никак стянула у дочери. Отец беспечного всезнайки Яна произвел впечатление человека тоже беспечного и всезнающего. В узком кругу он рассказывал, что уже много раз бывал в Египте, залезал там во все пирамиды, а с одной мумией познакомился лично. Мать задумчивой Дорис оказалась такой же вдумчивой и серьезной, как и ее дочь; она беспокоилась больше всех и выспрашивала учителя латыни, ответственного за поездку, про меры безопасности. Учитель латыни, казалось, не особо над этими мерами задумывался и производил впечатление несколько неуверенного человека. Как-то не верилось, что он в паре с преподавательницей немецкого фрау Фрекенбок сможет дать подобающий отпор террористам «Аль-Каиды», если те возьмут в осаду молодежный приют.

И все же учителя, как и школьники, были полны решимости ехать в Луксор. Мероприятие занесли в программу дополнительных занятий по латыни. Каждый участник путешествия получил задание подготовить доклад о каком-либо из луксорских храмов. Уже был составлен план с ежедневными экскурсиями; в программе значились прогулки верхом на верблюдах, туры на ослах, трапеза в местной семье и посещение немецкой школы.

Я не хотел омрачать своими сомнениями безмятежную радость школьников, предвкушавших настоящее путешествие, и потому ничего не говорил. Каждое поколение имеет право самостоятельно открывать для себя мир, оно не обязано верить всему, что написано в книгах по истории. В конце информационного собрания всем раздали списки, что следует взять с собой в Египет. Там значились: туалетная бумага, головные уборы, скрывающая фигуру одежда, чистое постельное белье, медикаменты и подарки типа шариковых ручек, цветных карандашей, жвачки и конфет. Ночью я плохо спал. В кошмарах мне снилась дочь, как она идет по пустыне, целиком завернутая в туалетную бумагу, и раздает шариковые ручки ослам и верблюдам.