Читать книгу "Игра лишь для двоих - Джулия Джеймс"

Притворившись, что объелась и слишком устала, Элоиз с бокалом шампанского улеглась на шезлонге, что давало ей возможность любоваться Вито.

Вито, Вито, Вито!

Она вспоминала их путешествие по Европе, день за днем, ночь за ночью! Да, это был сказочный роман, но сейчас… О, сейчас он превратился в нечто намного более серьезное!

Когда Джонни наигрался и выбрался вместе с Вито из воды, Элоиз объявила, что ему пора передохнуть. Она насухо вытерла своего уставшего подопечного пушистым полотенцем, и Вито отнес его в детскую. Когда ребенок уснул, к ним заглянула Мария. Она объявила, что посидит с Джонни, и выпроводила Вито и Элоиз из комнаты.

Когда они спускались по лестнице, Вито взял Элоиз за руку и переплел свои пальцы с ее пальцами. И этот жест показался ей таким уместным и таким естественным. И ее сердце снова запело.

Они вернулись обратно на террасу возле бассейна, где Мария успела убрать со стола и оставила для них поднос со свежезаваренным кофе. Элоиз наполнила две чашки и протянула одну Вито. Он уселся не на шезлонг, а на качели и жестом пригласил ее присоединиться к нему. Элоиз тут же подошла к нему и села рядом, и у нее замирало сердце от его близости…

Чуть наклонив голову, чтобы сделать глоток кофе, она почувствовала, как Вито легонько коснулся ее шеи и провел рукой по ее волосам. Элоиз внутренне затрепетала и отставила чашку в сторону. Вито сделал то же самое.

– Элоиз… – чувственно прошептал он.

Она повернулась к нему и почувствовала легкое головокружение, встретив его полный страсти взгляд. Они молча смотрели друг на друга, изнывая от желания. Вито медленно поднял руку, легонько провел пальцами по линии ее подбородка и коснулся ее губ, а потом притянул ее к себе.

Ей следовало остановить его, чтобы сказать то, что она так долго держала в себе, выжидая самый подходящий момент…

Но Вито прильнул к ее губам, и она закрыла глаза и позабыла обо всем на свете, сосредоточившись на блаженстве, которые дарили его ласки, которые казались ей живительной влагой в выжженной солнцем пустыне. Элоиз обхватила его за шею и зарылась пальцами в его густые волосы.

Вито скользнул языком в ее рот, и она застонала от наслаждения, чем привела его в еще большее возбуждение.

– Бог мой, как сильно я скучал по тебе! – крепко сжимая ее в своих объятиях, прошептал Вито.

Элоиз судорожно выдохнула и притянула его обратно к себе, сгорая от страсти. Вито ответил жарким поцелуем, и она знала, что принадлежит только ему, а он принадлежит ей.

Навсегда!

Она прижималась к нему всем своим телом, желая почувствовать, как его мускулистый торс сминает ее набухшие груди. Вито обхватил ее за затылок и углубил свой поцелуй, а другой рукой он погладил ее выбивающийся из-под тонкой ткани платья сосок. Элоиз снова тихо застонала, и тогда он провел рукой чуть ниже и сжал ее бедро.

Она развела ноги в стороны, чувствуя жаркую волну внизу живота, и Вито прижал свою ладонь к ее чувствительной сердцевине, а затем скользнул вверх к ее животу.

И тут он замер.

Время остановилось. Оцепенело.

Потом Вито резко отпрянул и с недоумением посмотрел на Элоиз. Ткань сарафана тесно прилегала к ее телу, подчеркивая то, что Элоиз долгое время скрывала и что теперь скрыть было абсолютно невозможно.

Вито резко вскочил на ноги и теперь с ужасом смотрел на нее.

Увидев этот взгляд, Элоиз почувствовала, какими хрупкими оказались ее надежды.

– Он от меня? – спросил Вито, сделав шаг назад.

Жестокость его слов больно ранила, но она оправдывала все ее страхи. Те самые страхи, которые преследовали ее с того самого момента, когда в Нью-Йорке она обнаружила, что побег из Рима не стал концом ее романа с Вито. Эти отношения не могли остаться в прошлом из-за последствий, которые будут оставаться с ней на протяжении всей ее жизни.

И жизни ее ребенка.

Ребенка, чей отец сейчас смотрел на нее с нескрываемым ужасом. И этот ужас говорил о том, что Вито отвергал ее точно так же, как когда-то ее отверг родной отец.

Ей стало дурно, но она должна была держать себя в руках.

– Вито, мне кажется, тебе лучше уйти. – Элоиз не узнавала собственный голос.

– Ты носишь моего ребенка? – взвился он, буравя ее взглядом.

– Вито, неужели ты думаешь, что я подпустила бы тебя к себе, если бы носила ребенка от другого? Неужели ты и правда так думаешь? – процедила Элоиз, каждое ее слово казалось тяжелым, словно гранитная глыба.

Выражение его лица сменилось, но оно испугало ее еще больше, чем ужас, с которым он смотрел на нее до этого.

– И когда ты собиралась рассказать мне? – сдерживая злость, натянуто спросил Вито.

Она носила его ребенка! Его ребенка – их ребенка!

– Сегодня. Я хотела сказать тебе обо всем, когда уснет Джонни, но потом ты поцеловал меня, и… – запнулась Элоиз.

Он ничего не ответил и только смотрел на нее. Точно с таким же выражением лица Вито встретил ее, когда она пришла к нему в отель, который он потерял вместе с половиной своего наследства только из-за того, что она не доверяла ему.

Он смотрел на нее настороженно. Словно она могла нанести ему непоправимый ущерб. Словно уже нанесла.

В который раз.

Она протянула к нему руку, но он стоял слишком далеко.

– Вито, я…

В ее голосе прозвучало отчаяние, но он не услышал его. Он отказывался слышать. Ему хотелось задать только один вопрос, который раздирал его сердце напополам. Хотя Вито знал, что это не то, что нужно было делать сейчас.

Внутренний голос подсказывал обнять Элоиз и притянуть к себе. Обнять ее так крепко, чтобы стать одним целым с ней и с его собственным ребенком.

Но Вито заглушил этот порыв.

– Как ты могла не сказать мне сразу же, как только узнала? Как ты могла скрывать правду от меня? Как? – Его охватил ужас. – Бог мой, я ведь мог жениться на Карле! Неужели ты не понимаешь этого? Я мог жениться на другой женщине.

У него мороз по коже пошел, когда он подумал о том, что, не брось он Карлу…

– Я мог жениться на Карле и никогда не узнать, что у меня есть сын или дочь! Ты в своем уме, что вытворяешь такие вещи? Ты носишь моего ребенка без моего ведома? Ты хотела, чтобы наш ребенок рос без отца? Как ты посмела? – накинулся он на Элоиз. – Как ты посмела?

Господи, если бы он не разыскал ее и не прилетел в Америку, она бы родила их ребенка, а он даже ничего не знал бы. Его собственный ребенок не знал бы своего отца и был бы лишен его ласки, его обожания. Вито подумал о собственном отце, которого так сильно любил и был его самым любимым сыном, зеницей его ока. Он до сих пор горевал о его преждевременной кончине. А теперь он сам мог оказаться отцом, которого разлучили с собственным сыном. Разлучили только потому, что он не знал о существовании своего ребенка.