Читать книгу "Лед как пламя - Сара Рааш"

— Моя королева, — произносит он.

Я нашариваю за спиной дверную ручку и распахиваю дверь перед удивленными лицами Коналла и Гарригана, когда из моей спальни в коридор выходит Мэзер. Он удаляется. Вот так просто. Не сказав последнего «прощай», не задержав на мне взгляда. Как будто мы и вовсе никогда друг друга не любили.

10

Мира

Меня выдергивают из сна приглушенные крики, раздающиеся из смежной комнаты. Я не успеваю броситься на помощь — дверь в мою спальню распахивается, и внутрь проскальзывает Гарриган. Он смотрит на меня, но я машу рукой в сторону.

— Иди к Нессе, — говорю я, и он идет к двери, соединяющей мою спальню с комнатой, которую Несса объявила своим «почетным местом служанки».

Когда он открывает ее, чтобы войти, до меня доносятся отчаянные рыдания.

— Тише, Несс, тише, — успокаивает Гарриган сестру.

Я перекатываюсь на бок и обхватываю голову руками. Плач Нессы заглушает голос Гарригана, но он больше не произносит слова утешения — он поет, и его песня завораживает:

На снег искрящийся головку положи, Печаль — на лед прохладный возложи. И пусть, дитя мое, спокойствие зимы Принадлежит тебе и дарит свои сны. Сердечко трепетное к снегу приложи, На лед прохладный слезки возложи. И пусть, дитя мое, блаженство тишины Принадлежит тебе и дарит свои сны.

Я сдавленно вздыхаю в наступившей тишине. Несса затихла. После долгих мгновений хрупкого покоя дверь снова открывается, и я сажусь лицом к Гарригану. Он замирает и напрягается, взглянув на меня.

— Моя королева?

Я не сразу понимаю, почему в его голосе сквозит беспокойство, а потом чувствую струящееся по щекам тепло. Я плачу, сама не зная почему, растроганная грубоватым пением Гарригана.

— Где ты выучил эту песню?

Опустив плечи, он делает шаг ко мне.

— Дебора нашла ноты в развалинах дворца, однажды сыграла ее и… — Он смеется тихо и приглушенно, чтобы не разбудить Нессу. — Я вспомнил эту колыбельную. По-моему, нам пела ее мама.

В сознание врывается образ, который я вижу каждый раз, глядя на Гарригана, Коналла или Нессу. Я вижу их жизнь такой, какой она должна была быть. Он, поющий эту колыбельную своему ребенку. Их собственные семьи — его, Коналла и Нессы. Их родители — живые и счастливые.

— Ты… — Мой голос подрагивает. — Ты сожалеешь о том, кем стал из-за этой войны?

На лице Гарригана мелькает удивление, затем боль.

— Нет, моя королева. А вы?

— Я… не важно, — качаю я головой. — Доброй ночи.

Гарриган медлит, но не решается продолжать разговор.

— Доброй ночи, моя королева. Если… Нессу снова будут мучить кошмары, то я рядом, за дверью.

Ясно слышу не произнесенные им слова: «Если вас будут мучить кошмары, то я защищу вас».

Я улыбаюсь. Его искренность и простота милы. Гарриган с поклоном удаляется, и я остаюсь одна в полной тишине. Даже магия в груди блаженно спокойна. Гарриган не сожалеет о том, кем он стал. Как и Генерал. Как и Дендера, Несса, Коналл, Элисон, Терон. Прошлое причиняет им боль, но они уверенно идут вперед.

Я тянусь к своей магии. Она не разгорается от моего легкого прикосновения. Может, потому что я слишком устала. Раньше я бы обсудила все это с Ханной. Она бы помогла мне или дала какой-нибудь совет. Она всегда была той, на кого я могла опереться. Как Мэзер.

Я ложусь и сворачиваясь клубком. Нет. Я и сама достаточно сильна. Я найду орден и союзников Винтера. Я буду королевой Мирой. Такова новая я. Надеюсь, это станет частью меня самой. И больше не будет больно.

Однажды.

* * *

Через четыре дня дворец охватывает предотъездная суматоха. Отемнианцы готовятся к возвращению в свое королевство, Ноум надзирает за приготовлениями каравана, с которым мы с Тероном в сопровождении корделлианских и винтерианских солдат отправимся в путешествие. Ноум уже отослал в Саммер, Яким и Вентралли послания о том, что Винтер едет заявить о себе миру, — он по-прежнему строго придерживается этой версии нашего прикрытия. О новом плане Терона он ни словом не обмолвился. Ранним утром я спускаюсь по ступеням, облаченная в шерстяное дорожное платье с ворохом нижних юбок. Идея Дендеры, разумеется.

Перед дворцом толпятся винтерианские рабочие, которые восстанавливают здания. Я вижу Генерала, Элисон, Дебору, Финна и Грира — они останутся в Дженьюри, пока меня не будет. На расчищенной от снега дороге стоят лошади и повозки, с неба падают снежинки. Я ускоряю шаг, тело зудит от желания побыстрее отправиться в путь.

При моем приближении Терон спрыгивает с коня.

— Я…

Воздух пронзает восторженный детский крик, и я оборачиваюсь. Винтерианские рабочие, потрясенно охая, шарахаются в стороны, уступая путь незримой силе.

Навстречу мне выскакивает маленький ураганчик в зеленом платье, за которым бежит взволнованная служанка. Ураганчик ни на секунду не останавливается, совершенно не заботясь о том, на кого налетит. Перепрыгнув через сугроб, бросается ко мне и, обхватив мои ноги ручонками, запрокидывает голову. Я вижу сияющие карие глаза и широченную улыбку.

— Миии-вааа! — взвизгивает малышка и так пылко меня обнимает, что удивительно, как удается уцелеть моему платью.

Я развожу руки, умиленно улыбаясь в ответ.

— Здравствуй, Шази.

Терон тоже не скрывает улыбку.

— Похоже, у тебя появилась подружка.

— И, похоже, она не возненавидела меня после утомительных прогулок по Дженьюри, — отвечаю я.

Шази согласно взвизгивает.

Внесенная ею сумятица привлекает внимание отемнианцев, и одна женщина отделяется от толпы. Николетта приседает на корточки и раскрывает объятия для своей дочери. Шази выпускает меня и, прыгнув к матери, опрокидывает ее в снег. Забавно, но Николетта смеется даже заливистей дочери. Отсмеявшись, она поднимается, а Шази топает по снегу и хихикает над своими следами. Терон с теплой улыбкой наблюдает за двоюродной сестренкой, на лицах отемнианских придворных написано обожание. Все их надежды возложены на эту малышку с заразительной улыбкой и пятном от подливы на платье. Однако еще как минимум лет десять Шази не сможет использовать магию. Почувствовав мой взгляд, Шази сжимает что-то на шее.

— Ми-ва, — говорит она и вперевалочку возвращается ко мне, пытаясь передать что-то, зажатое в ладошке. У нее не получается этого сделать, так как предмет висит на цепочке.

Я опускаюсь на колени, и Шази кладет мне на ладонь кольцо — золотой круг с пирамидкой из чистых, как слеза, драгоценных камней и маленьким бриллиантом. Гроздь каменьев излучает золотистое свечение. Это накопитель Отема. В горле застывает вздох, когда кольцо касается моей кожи. На меня обрушиваются образы — обрывочные воспоминания Шази вливаются в мое сознание так же, как воспоминания Ноума.