Читать книгу "Кочевые народы степей и Киевская Русь - Петр Толочко"

По определению антропологов, погребенный был мужчиной 35–40 лет[147].

Видимо, к кругу кочевнических относятся два погребения, обнаруженные в селе Вышгород, неподалеку от Киева. Костяки лежали в одной могильной яме размерами 2,35 х 2,50 м. Их ориентация западная. На южном костяке сохранилась кольчуга. Слева, вдоль туловища, лежала железная сабля в ножнах, справа, возле бедра — железный нож. Между саблей и левым бедром находилось значительное число стрел с древками. Тут же лежал еще один нож. Слева от погребенного располагалось чучело лошади — задние и передние конечности, а также пара стремян, две подпружные пряжки, кресало и кремень.

Северное погребение больше пострадало от разрушения, поэтому от него сохранились лишь части ног. Как и в первом погребении, здесь, слева от человеческого костяка, лежали передние и задние конечности лошади, а также череп с удилами в зубах. Между конечностями лошади находилась пара стремян, слева от погребенного лежали стрелы с древками.

Погребения датируются XI–XII вв. По определению антрополога П. М. Покаса, оба костяка принадлежали молодым людям в возрасте 20–25 лет[148].

Наличие кочевнических захоронений в южнорусских городских центрах уже давно не смущает исследователей. Судя по летописным известиям, воинские контингенты черных клобуков были непременными участниками не только антиполовецких походов русских дружин, но также и княжеских междоусобиц. Многие торческие представители подолгу проживали в русских городах и, в случае смерти или гибели в сражениях, естественно, находили в них и последний приют.

Интересный археологический комплекс, дающий представление об этнографической специфике Поросья, обнаружен в последние годы у села Яблуновка Белоцерковского района Киевской области. Речь идет о поселении и могильнике древнерусского времени. К началу исследований в 80-х годах XX ст. могильник насчитывал около 190 курганов, высотой от 0,2 до 1,5 м и диаметром от 4 до 12 м. Раскопанные на нем 130 курганов засвидетельствовали типичный кочевнический обряд погребений. Подавляющее их большинство представляли собой трупоположения на спине, ориентированные головой на запад. Два погребения исполнены по обряду трупосожжения, 17 были кенотафами. В каждом четвертом погребении находилось оружие, снаряжение всадника и верхового коня. Типичные находки: кинжалы, сабли, мечи, щиты, наконечники копий и стрел, крючки для крепления колчанов, детали конской сбруи. В других погребениях находились: керамика, ножи, кресала и кремни, поясные пряжки и кольца, пуговицы, бусы, перстни, браслеты, бубенцы.

Исследователи относят время функционирования могильника в основном к XI — началу XIII в. Полагают, что близкой аналогией ему является Гочевский могильник, исследованный в Курском Посеймье. Несмотря на то что авторы раскопок склонны к ясско-русской этнической атрибуции этого археологического комплекса, вряд ли может быть сомнение в том, что население, его оставившее, входило в черноклобукский союз[149].

Большой интерес представляет также группа захоронений, которые в литературе не обрели четкой хронологической и этнической атрибуции, но вызвали оживленную дискуссию. Речь идет о погребениях с железными масками. Выявлены они у сел Ромистровка, что в 20 км от города Смелы Черкасской области, Липовцы и Ковали Каневского района Черкасской области.

Как свидетельствует Н. Е. Бранденбург, во время земляных работ у села Ротмистровка было обнаружено погребение всадника с конем. В нем находились предметы вооружения — сабля, копье, нож, а также конская сбруя — удила, пара стремян, две подпружные пряжки. Главной находкой в погребении безусловно была железная маска. У А. А. Бобринского находим такое ее описание. «Замечательная железная маска. К верху ее приделано нечто вроде шарньеры. Для глаз и рта проделаны отверстия […] У подбородка круглое отверстие, по сторонам как бы следы прикреплений, местами сохранились следы позолоты, вследствие чего можно предположить, что маска была вся позолочена». Она представляла собой почти настоящий «слепок с лица, почему может иметь даже известное антропологическое значение»[150].

Последующие исследователи увидели в ней монголоидные черты, роднившие маску с сибирскими гипсовидными погребальными масками[151].

Погребение у села Липовцы, согласно сведениям В. Б. Антоновича, находилось в деревянном гробу, сбитом четырьмя железными крюками. Костяк ориентирован головой на запад, рядом с ним лежал скелет лошади. При погребенном найдены: кольчуга, большая сабля, пояс из шелковой ленты, тканной серебром, остроконечный шлем с железной маской, при скелете лошади — удила и пара стремян[152].

Аналогичны характеристики и погребения у села Ковали. Умершего похоронили в деревянном гробу, в полном боевом снаряжении. При нем были: кольчуга, сохранившая очертания грузного тела, сабля, шлем, а также маска, покрывавшая лицо. Маска железная, кованая, уши литые, бронзовые. Накладывалась поверх выреза шлема. Имеет портретные черты лица пожилого человека европеоидного типа.

В ряду этих захоронений находится, безусловно, и описанное выше погребение у Таганчи. Датируются они исследователями слишком широко — от XI–XII до XIV в. Связываются преимущественно с половцами, хотя сколько-нибудь убедительной аргументации в пользу такого предположения нет.

Можно ли на основании масок сделать вывод об этнической принадлежности погребенных? Н. В. Пятышева ответила на этот вопрос утвердительно и пришла к выводу, что их владельцами были: в трех случаях — европеоиды, в одном — монголоид. Думается, такой ответ не может претендовать на точность. При широкой, далеко выходящей за пределы этнических рубежей, распространенности многих видов оружия и боевого снаряжения жесткой обусловленности типа маски и лица погребенного не могло быть.