Читать книгу "Голубь с зеленым горошком - Юля Пилипенко"

– По-моему, я начинаю вам верить, – полушепотом произнесла я, заметно сократив разделяющее нас расстояние. Родители наградили меня модельным ростом, но Дженнаро был на голову выше и значительно шире в плечах. Я бы не стала заигрывать с людьми с такими габаритами на месте любых местных авторитетов. Да и не местных тоже. – Так, а почему все они здесь сконцентрировались? Здесь что, тюрьма?

– Нет, тюрьма расположена в другом месте. Здесь очень свежая рыба и кошельки расслабленных туристов. В тюрьме они долго не задерживаются, – улыбнулся Дженнаро, быстро взбираясь по крутым ступенькам.

– Как это «не задерживаются»? Устраивают побег?

– Да им даже побег не нужен, учитывая большие дыры в местном бюджете.

– Я не совсем понимаю. Их что, просто выпускают, потому что нет денег на содержание?

– Примерно так. Схема очень простая. Представьте, что вы совершили преступление в Лиссабоне. Вас забросили в камеру с жуткими условиями, что является для вас определенным дискомфортом. Вы пишете заявление, содержание которого зависит от вашего красноречия и личной фантазии. Например, ссылаетесь на проблемы со здоровьем и просите о переводе в другое место. Так как лиссабонская тюрьма обычно сильно переполнена, существует большая вероятность того, что вас перебросят на Мадейру. Здесь условия на-мнооо-го лучше. – Он сделал акцент на слове «намного». – Когда вы окажетесь на Мадейре, вас быстренько амнистируют, потому что у местных властей нет никакого желания кормить вас морепродуктами.

– И что? Я просто смогу расхаживать по острову как ни в чем не бывало?

– По закону вы обязаны покинуть остров через тридцать дней.

– А если я не хочу?

– Если вы не хотите, то через тридцать дней сообщите властям, что у вас нет денег на билет и оставайтесь здесь жить. Денег вам никто не даст, но и топить в океане тоже не станет.

– С ума сойти! То есть если я не захочу уезжать с Мадейры, я могу совершить кражу в магазине, немножко отсидеть в тюрьме и остаться здесь навсегда?

– Воровать нехорошо, мадемуазель. – Он снова рассмеялся, чем доставил мне огромное удовольствие. – Если вы не захотите уезжать, вы просто зайдете в мэрию и честно об этом скажете. С оговоркой, что у вас нет денег для того, чтобы вернуться домой. Мне бы не хотелось, чтобы вас закрыли даже в местной тюрьме. Заключенным не разрешают купаться в океане, а я заметил, что волны вас изрядно притягивают.

– Откуда вы все это знаете? О тюрьмах, об условиях?

– У меня хорошие отношения с местными властями. И я давал деньги на реконструкцию местной тюрьмы.

– Вы??? Но почему? – Я даже не пыталась скрыть удивления. – Поймите меня правильно… У меня много знакомых влиятельных бизнесменов, но обычно они помогают… детям, что ли… детским домам. Но что бы тюрьмам?! Это очень благородно, синьор Инганнаморте.

– Вы так полагаете? – Его раскатистый смех в очередной раз застал меня врасплох. – Мадемуазель, мне очень нравится ваша непосредственность. Впрочем, как и то, что вы заставляете меня смеяться.

– Мне очень нравится, когда вы смеетесь. – Слова просто машинально сорвались с моих обветрившихся губ. – Правда, вы самый необычный меценат в моей жизни.

Дженнаро приостановился на небольшом мостике и расхохотался. Мне показалось, что мое сердце заняло место мозга, который вообще отключился и отказывался работать. Как же красив был этот человек… В нем почувствовалась поразительная, незнакомая мне дотоле легкость, которая сделала его чуть более понятным, чуть более доступным, пусть даже на миг. Но это был мой миг.

– Мадемуазель, вы замечательный ребенок. Наивный, но замечательный. Я помогаю местным властям не из-за сочувствия к уголовному миру острова. Просто стандартный обмен услугами. Но давайте отвлечемся от этой темы. Вам ничего здесь не напоминает о присутствии величайшего британца, чью речь вы так эффектно произнесли в машине?

«Какой британец? Какая речь? Пожалуйста, прекращай называть меня ребенком… Тебя что, разница в семнадцать-двадцать лет смущает? Меня – нет». – А вот и третья нескромная мысль за сегодня.

– Надо же! – Я быстро отвлеклась, заметив большую мемориальную табличку на фоне стены.

«AQUI PINTOU EM 1950 WINSTON CHURCHILL»[23] – гласила надпись, сопровождаемая металлическим мольбертом, кисточкой и выдавленными из тюбика железными красками.

– Он что, еще и рисовал?

– Да, и весьма прилично.

– Но что он рисовал?

– Это…

Аккуратно положив мне на плечи загоревшие руки, мой гид развернул меня в противоположную сторону, словно слепую невесомую куклу.

– Ооох… как же здорово…

Обладающий непревзойденным вкусом Уинстон Черчилль выбрал идеально правильное место для создания своих пейзажей. Не нужно было быть ни гением, ни интеллектуалом для того, чтобы понять, почему бывший премьер-министр Великобритании, одаренный политик, лауреат Нобелевской премии по литературе и член тайного масонского общества бросал светский «Reid’s» и все свои дела ради того, чтобы приехать в Camara de Lobos в сопровождении человека с огромным зонтом. Зонт конечно же был на случай дождя, потому что Черчилль совершенно не приветствовал art «en plein air»[24], если гадкие хаотичные капли падали на кончик сигары и мешали привычному дымящемуся удовольствию. Он бесконечно рисовал пальмы, которые словно торчали из красочных лодок, и наслаждался вкраплениями черепичных крыш на таинственном утесе под облачным небом. Время от времени сопровождавший сэра Уинстона «адъютант» распахивал зонтик над его головой, чтобы художник не утратил музу и посетившее его вдохновение. О да, если человек талантлив, так он талантлив во всем. Ну, или почти во всем.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – повторяла я. – Если бы не вы, я бы вряд ли сюда попала и вообще не узнала о том, что Черчилль что-то рисовал. Спасибо!

– Мадемуазель, прекратите меня благодарить. Я ничего не делаю просто так. У вас будет возможность оказать мне ответную услугу. Так что, готовы к презентации книги?

– Нет. Да… Прямо здесь?

– Нет. Конечно, нет. Вы должны сидеть там, где и сэр Черчилль. Я же обещал вас воссоединить. Не возражаете, если мы немного пройдемся в жару к его любимому ресторану? Заведение довольно заурядное, но там очень достойно готовят эшпаду.

– Я «за»! И еще раз «за»! А что такое эшпада?

– Вы всегда задаете столько лишних вопросов?

– Почти, а что?

Мы, не сговариваясь, рассмеялись. Он объяснил, что «эшпада» – это вкуснейшая рыба, которую, по большому счету, можно попробовать лишь в двух уголках известного нам мира – в Японии и на Мадейре. Слишком уж своенравной и глубоководной оказалась рыбка. Японцы даже прозвали в честь нее остроконечные кинжалы, потому что «эшпада» переводится как «рыба-сабля», которая не имеет ничего общего с довольно распространенной «рыбой-меч», несмотря на определенную схожесть в названиях.