Читать книгу "Тургенев и Виардо. Я все еще люблю... - Елена Первушина"

Иван Тургенев в шапочке и мантии доктора Оксфордского университета. Париж. 1879 г.

«Нас было 9 новых докторов в красных хитонах и четвероугольных шапках… народу было пропасть… такой же доктор представлял нас поочередно вице-канцлеру – предварительно возвеличивая каждого в латинской речи; студенты и публика хлопали – вице-канцлер принимал нас также по-латыни, жал руку – и мы шли садиться на наши места».

Из письма Павлу Анненкову

Пятница, 5

Да, в самом деле, я имел третьего дня очень большой успех. Актеры были отвратительны, особенно героиня (княгиня Черкасская), что, однако, не помешало ни публике аплодировать до чрезвычайности, ни мне пойти за кулисы горячо их благодарить. Тем не менее, я был доволен, что побывал на этом представлении. Мне кажется, пьеса моя будет иметь успех на театральной сцене, раз она понравилась несмотря на то, что ее изуродовали дилетанты. (Ее дают в Петербурге 20-го, здесь – 18-го) Я получил множество поздравлений, комплиментов и пр. и пр. A ведь это забавно – видеть свое произведение на сцене. Уезжаю завтра, но напишу вам еще раз до отъезда. Мне не терпится получить письмо от вас. B Москву их мне больше не пересылают, они ждут меня в Петербурге… До завтра. Tausend Kiisse den lieben Fiissen![47]

Понедельник

Человек предполагает, а Бог располагает, дорогая госпожа Виардо. Я должен был уехать в субботу, а вот еще до сих пор в Москве. Я схватил кашель, и пока он будет продолжаться, мне нельзя будет выходить из комнаты. Надеюсь, что он пройдет через несколько дней. Эта задержка мне довольно неприятна, но надо покориться.

Вчера Диана произвела на свет семь щенков, белых и желтых, как она сама: шесть кобельков и одну сучку. Ee материнская нежность доходит до свирепости: она делает страшные глаза, как только я прикасаюсь к одному из ее детенышей. Кроме меня никто не осмеливается даже приблизиться к ней. Отсылаю вам это письмо сегодня, напишу еще раз до отъезда. Надеюсь, что смогу сделать это в четверг. Вот уже больше двух месяцев, как маленькая Полина в Париже. Как она поживает, делает ли успехи?

Я убежден, что найду подробности о ней в ваших письмах, ожидающих меня в Петербурге; уверен, что их там не меньше двух.

Люблю и обнимаю вас всех. Ах, вот мысль: если мне написать Гуно, вместо того чтобы писать вам перед отъездом? Так и сделаю. Итак, прощайте до Петербурга.

Ваш И. Тургенев.

«Настоящая г-жа Лафарж» – это Варенька Богданович-Лутовинова, та самая малышка Биби, с которой Тургенев когда-то совершал налеты на «бакалейный шкаф». Вскоре она вышла замуж за егорьевского помещика Дмитрия Павловича Житова и поселилась в Егорьевске, в котором прожила 44 года.

Полина Виардо – Тургеневу

Воскресенье, 27 апреля

Послушайте, мой добрый Тургенев, не моя вина в том, что я не написала вам раньше, а тех, кто беспрестанно пожирал все мое время с тех пор, как пошла «Сафо». Мы сыграли ее три раза кряду со все возрастающим успехом. B пятницу я пела «Пророка» из-за того, что Роже заканчивает выступления, он уезжает в конце месяца. Для меня это было 99-е представление, и признаюсь, что после такого числа постановок в произведении остается мало красот, к которым я была бы еще чувствительна. C каждым разом я ощущаю, как эти красоты уменьшаются. Тем не менее, публика, к моему великому удивлению, кажется, не замечает моей внутренней холодности! Ах, это оттого, что она не так строга, как артист, которому платят за то, чтобы он был таковым по отношению к самому себе. Завтра в понедельник будет 4-е представление «Сафо», а в среду снова «Пророк»! У меня есть желание написать Мейерберу небольшое послание в связи со столетием моей Фидес. Должна же я выразить ему признательность за то, что он 100 раз подряд сделал меня матерью таких здоровых и упитанных малышей! Вы, без сомнения, читали статьи о «Сафо» во всех наших крупных газетах. Берлиозу принадлежит великолепный отзыв, состоящий из проклятий вперемежку с завышенными похвалами, он поставил Гуно в 1-й ряд в музыкальном общественном мнении. B целом пресса была весьма благосклонной. Поскольку вы читаете наши газеты, я вам их не высылаю. Статью из «Театральной газеты» я послала потому, что она была первой. B конце мая, до моего отъезда в Лондон я должна дважды спеть «Отелло», чтобы ввести тенора Капуиса, который должен дебютировать в роли Фаона. Голос у него очень красивый, да и сам он весьма мил. Ho он очень небрежен и, кажется, не слишком заботится о том, чтобы развить свой талант. Как много людей, похожих на него! И какое несчастье для искусства, что дарования распределяют природой так плохо! У м-ль Паузо, которая пела Гликерию, голос превосходный, но она распоряжается им таким образом, что лучше бы его было у нее поменьше. Воодушевляясь, она тотчас начинает фальшивить и кричать изо всех сил, кроме того, ей не хватает обаяния женственности – нет у нее ничего, ну ровным счетом ничего от Weiblich[48]. Она высоковата и угловата, как паук – да и греческий костюм ей не к лицу. Признаю, она меня очень разочаровала – на репетициях было лучше – волнение сцены внушает ей некую неловкую развязность, которая производит очень неприятное впечатление. Дуэт Гликерии и Питеаса, на который больше всего рассчитывали, оказался как раз тем, произвело наименьшее впечатление. Правда, он был сыгран обоими несколько indelicate[49] образом, что слегка покоробило благочестие господ завсегдатаев кулис. Черт возьми, этим господам не по нутру видеть у других манеры, напоминающие их собственные! A Питеас-Бремон именно их и представил хорошо. Наименее удачная часть партитуры – без сомнения, что следует за дуэтом двух женщин. Вся первая часть слишком диалогизирована, декламационна, а конец вовсе неудачен. Это единственный изъян во всей партитуре, поэтому я сделала все возможное, чтобы его сгладить, хотелось бы, чтобы Гуно и Ожье полностью переделали этот отрывок. Гуно собирается сочинить 2 танцевальные арии, чтобы в Лондоне ввести их в начало действия, после букета.

Немного балета развеет монотонность этого спектакля и усилит это действие, наиболее слабое из всех, несмотря на то, что в нем содержатся такие красоты, как «Полюбим, сестры!», которую поет Сафо, клятва заговорщиков и трио в Анданте. Что до 3-го действия, – это шедевр от начала до конца. По-моему, это достойный пандан к 3-му действию «Отелло»!

Постойте, бьет 11 часов. Пора спать. Полинетта мирно спит наверху, – едва вернувшись из пансиона, она тотчас спросила о вас. Весь день она проиграла с Луизой. Они отлично ладят и, хотя непрестанно ссорятся, жить друг без друга не могут.

Доброй ночи, мой дорогой Тургенев. Отошлю вам это письмо только после завтрашнего представления. Наилучших вам снов и будьте тысячу раз благословенны верной вам душой и сердцем.