Читать книгу "Девушка, которая искала чужую тень - Давид Лагеркранц"

– Но мы сомневаемся все время, – возразила Карин. – Именно это и привело нас всех сегодня в эту аудиторию. Мы спрашиваем себя, что нас ждет: высокая конъюнктура или полный крах?

– Наши сомнения – это именно то, что дает бирже возможность существовать, – кивнул Лео. – Ежедневно миллионы человек сомневаются, надеются, верят и анализируют, тем самым создавая курс. Но я хотел бы поговорить о вере другого рода…

– В Бога? – округлила глаза Карин.

– Возможно, и об этом тоже. Но прежде – о вере людей в саму возможность получения прибыли на бирже. Серьезные сомнения на этот счет способны обвалить рынок и опрокинуть мир в пучину депрессии.

– Но… существуют ведь и другие сомнения и страхи, чреватые не менее катастрофическими последствиями?

– Разумеется. И первое, что здесь можно назвать, – утрата веры в саму идею рынка, разрушающая саму воображаемую структуру…

– Воображаемую?

– Провокационное замечание, и я сразу хотел бы за него извиниться. Но фондовый рынок действительно существует не в том смысле, в каком это можно сказать обо мне или о вас, Карин. Он – не более чем воображаемая конструкция. Которая прекращает существование в тот момент, когда мы перестаем в нее верить.

– В самом деле? – сомневающимся голосом переспросила Карин.

– Да. Давайте разберемся. Что есть рынок?

– Да, что?

– Соглашение. Мы, и никто другой, решили, что отныне наши страхи, мечты, мысли и надежды на будущее получают эквивалент в валюте, доле собственности предприятий и живых товарах.

– Смелая мысль.

– Не такая уж смелая, Карин. Но, что самое интересное, это не делает рынок менее надежным или стабильным. Многие явления нашей жизни – например, культурное наследие или различные организации, институты – не более чем порождения нашей фантазии и конструкции ума.

– И наши деньги, конечно.

– Разумеется, причем сейчас, как никогда ранее… Я, конечно, не имею в виду те золотые кругляшки, в которых купался Скрудж Макдак и которые хранились у него под матрасом. Сегодня наши сбережения – не более чем цифры, мелькающие на мониторе компьютера. Тем не менее мы в них верим. А теперь представьте… – Лео Маннхеймер снова остановился как будто для того, чтобы перевести дух.

– Да? – не выдержала Карин.

– Представьте: мы поверим в то, что эти значки могут не только скакать вверх-вниз, перемещаясь с одного места в таблице на другое, но и исчезнуть. – Лео сделал паузу. – Как цифры на грифельной доске. Что тогда?

– Катастрофа, – прошептала в микрофон Карин.

– Совершенно верно, – подтвердил Лео. – И это примерно то, что произошло с нами несколько месяцев назад.

– Вы имеете в виду хакерскую атаку на «Файненс секьюрити» и Центральный депозитарий ценных бумаг?

– Совершенно верно. Тогда все наши сбережения на некоторое время просто перестали существовать. Затерялись в киберпространстве. И рынок затрясло. Крона упала на сорок шесть процентов.

– Но Стокгольмская биржа отреагировала на удивление быстро и сразу закрыла все отделения.

– Мы должны отдать должное этим людям, Карин. Обвал фондового рынка в Швеции привел лишь к тому, что некоторое время никто не мог совершать никаких операций. Для этого просто не было средств. Но кое-кто на этом разбогател, и именно эта мысль до сих пор не дает покоя многим. Представляете, какая это сумма? Сколько нужно ограбить банков, чтобы покрыть ее?

– Конечно, конечно… – закивала Карин. – Об этом тогда много писали, в том числе и Микаэль Блумквист в «Миллениуме». Не он ли только что мелькал там, в задних рядах?.. Ну, а если серьезно, Лео, насколько все это опасно?

– На самом деле реальной опасности здесь нет. И шведские банки, и «Файненс секьюрити» имеют обширную базу резервного копирования. Но жизнь рынка не ограничивается тем, что мы называем «объективной реальностью». Опасность состоит в том, что на некоторое время мы просто перестали верить в существование виртуальных капиталов.

– Хакерские атаки сопровождались массированной дезинформацией в социальных медиа, – добавила Карин.

– Совершенно верно. Сразу появилась масса фальшивых «твитов», где утверждалось, будто наши активы не могут быть восстановлены. И – заметьте – это была скорее атака на нас и наше доверие, нежели на наши деньги. Мы должны отличать одно от другого.

– Сегодня как будто имеются неоспоримые доказательства того, что и хакерские атаки, и дезинформационная кампания направлялись из России?

– Да, и хотя мы должны воздерживаться от необоснованных обвинений в чей-либо адрес, это наводит нас на определенные мысли. Возможно, именно так и начнется следующая мировая война. Мало что способно так дезориентировать общество, как утрата веры в собственные деньги. При этом совершенно необязательно, чтобы веру утратили мы сами. Вполне достаточно, если это сделают другие.

– Этот момент нуждается в пояснении, Лео.

– Очень просто – эффект толпы. Даже если мы прекрасно знаем, что ситуация находится под контролем и стабильности рынка ничего не угрожает, это не имеет никакого значения. Если окружающих нас людей охватывает паника, у нас есть все основания для страха. Старина Кейнс[19] как-то сравнил биржу с конкурсом красоты.

– С конкурсом красоты? – удивилась Карин.

– Да, это известный пример. Кейнс попытался представить особую разновидность конкурса красоты, где судьи выбирают не самую красивую из участниц, а ту, которая, по их мнению, имеет наибольшие шансы на победу.

– И?..

– В такой ситуации им следует забыть о собственных предпочтениях и ориентироваться на вкусы и мнения других. Они должны угадать, кого из участниц другие члены судейской коллегии считают самой красивой. Сделать довольно запутанный метавыбор, если можно так выразиться.

– Да, действительно запутанный, – согласилась Карин.

– Возможно, но не более, чем процессы, которые ежедневно протекают на фондовых рынках. Роль психологического фактора там огромна. Реальные психологические механизмы выбора накладываются на их отражение в массовом сознании. Требуется угадать, что угадают другие. При этом все крутится вокруг того, что каждый старается первым поставить ногу на ступеньку и начать гонку раньше всех. Со времен Кейнса в этом плане мало что изменилось. Распространение так называемых «торговых роботов» только усиливает этот эффект. Обработка данных в этом случае происходит быстрее, в результате чего существующая модель проявляется, так сказать, в более чистом виде. Здесь кроется одна опасность. Алгоритмическая, или роботовая, биржевая торговля в критических ситуациях выходит из-под контроля практически молниеносно. В подобных случаях зачастую самое верное – действовать наобум. Иррациональные решения становятся самыми рациональными. Что толку кричать: «Успокойтесь, идиоты! Все это – не более чем технический сбой! Ваши бумажки на месте!» – если толпа вокруг мечется, охваченная паникой.