Читать книгу "Дочь ведьмы - Пола Брекстон"

– Мне повезло!

Бесс слышала, как дрожит ее голос.

– Повезло? Ты, возможно, думаешь, что Бог тебя пощадил? С чего бы ему это делать? Ты что, думаешь, что ты лучше других? Так?

– Я просто знаю, что матушка меня выходила.

– Так и есть. Так и есть…

Он кивнул и уронил руку.

– Должно быть, она нашла для тебя сильное снадобье. Мать сказала, как у нее это получилось? Ты ее спрашивала, какие травы она использовала?

Он так произнес «травы», что слово показалось нелепым.

Бесс не могла понять, о чем он. Похоже, мужчина хотел сказать, что мать прибегла к волшебству, чтобы спасти дочь. Но это же вздор. Мама не умела колдовать. Она не была ведьмой. И все же, казалось, Гидеону известно больше, чем Бесс, он словно что-то знал о том, что сделала ее мать. О том, как именно она это сделала.

Гидеон сунул руку в карман и вынул четыре монеты. Вложил их в руку Бесс.

– За сидр, – сказал он. – А теперь поспеши домой, темнеет.

Вымолвив эти слова, он коснулся края шляпы, склонив голову в сторону Бесс, потом обошел девушку и зашагал прочь. Она взглянула на монеты. Он дал хорошую цену.

– Но сидр… – крикнула она вслед. – Вы не забрали сидр.

Гидеон ответил, не обернувшись:

– О, думаю, ты обнаружишь, что забрал. Доброго дня тебе, дорогая. До встречи.

Бесс ахнула, увидев, что сумки опустели и, обвиснув, болтались по бокам лошади. Девушка в смятении огляделась, но Гидеона и след простыл.

5

Возвращаясь домой, Бесс собиралась поведать матери всю правду о том, что случилось. Почему бы нет? И все же, когда дошло до дела, она поняла, что ей не хочется даже упоминать о Гидеоне Мастерсе. Такая скрытность озадачила ее. В конце концов она просто сказала, что продала сидр, и мать, довольная выручкой, не стала ни о чем спрашивать. Проходил день за днем, вместе с ними ушло и время, чтобы раскрыть остальное, и вскоре Бесс убедила себя, что рассказывать нечего. Однако в минуты затишья, когда она могла позволить памяти вернуть ее туда, на продуваемую ветрами улицу перед пивной, где она видела свершившееся волшебство, перед Бесс вставали сотни вопросов, кричавших, что им нужен ответ. Что за силой обладал Гидеон, если мог совершить такое? И что он знал о том, как Бесс спаслась от чумы? Девушка снова и снова прокручивала в уме эти вопросы, но что-то не давало ей задать хоть один из них матери. И одно, понимала Бесс, было самым сложным: почему она не могла заставить себя поговорить с матерью о том, что сказал Гидеон? Что она боялась услышать?

Долгая зима свинцовыми стопами надвигалась на отступавшую весну. Яловая корова заболела и пала. Куры не выказывали намерения начать нестись. Одинокая свинья совсем выжила из ума и добавляла Бесс, и без того нагруженной работой, забот: убегала со двора, и ее приходилось извлекать из разных укромных мест. Как раз в таких обстоятельствах, когда девушка пинками и понуканиями гнала бедную скотинку домой, пожаловал гость. В тот день не было ни дождя, ни ветра, поэтому Бесс и услышала топот приближавшейся лошади. Она отвлеклась от свиньи и взглянула на извилистую тропу, по которой галопом приближалась лоснящаяся верховая лошадь.

Уильям, подумала Бесс. И все. У нее не было сил, чтобы как-то отнестись к его появлению после стольких месяцев разлуки. Он остановил лошадь, спешился и поздоровался, церемонно ей поклонившись. Бесс равнодушно стояла, глядя на него. Когда Уильям выпрямился и толком на нее взглянул, Бесс поняла по его лицу, как дорого ей дались минувшие месяцы. Она, разумеется, понимала, что пережитые страдания не могли не оставить на ней отпечатка, но тяжело было видеть, как все это отражается на красивом лице Уильяма. Следов чумы на Бесс, правда, не было, но к безутешному горю прибавилась тяжелая зима. Она знала, что она уже не та девушка, что гуляла с Уильямом по двору церкви прошлой осенью. Кожа Бесс утратила сияние юности, фигура больше не сулила плодовитости и наслаждения. Плоть обвисла на ее костях, угловатые от природы очертания тела теперь казались скорее жалкими и хрупкими, чем изящными и гибкими. Бесс коснулась волос, понимая, что они грязны и нечесаны. Уронила руку на юбку, но даже не попыталась стряхнуть грязь с одежды. Потом сжала зубы. Пусть увидит ее такой, какая есть. Незачем притворяться.

Глаза у Уильяма, стоявшего перед ней, были беспокойными.

– Бесс, прошу, прими мои соболезнования. Мне было очень горько узнать о ваших несчастьях. Твой отец казался хорошим человеком, твои брат и сестра…

Он не закончил, его отточенной вежливости не хватило, чтобы толком выразить сочувствие.

Бесс слегка кивнула в ответ. Молчание, повисшее между ними, вскоре стало плотным, словно каменная стена. Девушка очень хотела ее разрушить, но чувствовала, что не может. Это Уильям должен был начать эту борьбу. По-другому быть не могло. Бесс ждала.

– Я бы приехал раньше, но я только недавно вернулся… Из Франции, представляешь. Мы с братом ездили по делам. По отцовским делам.

– Многие бежали от чумы, кто мог.

– Прошу, не упрекай меня. Не я принял решение уехать.

Бесс подумала, насколько моложе он выглядит, чем ей помнилось. Совсем мальчик. А она больше не была девочкой. Ее юность теперь похоронена вместе с семьей. Она вздохнула, понимая, что между ней и Уильямом пролегла пропасть. Появилось еще что-то неясное, отдалявшее их друг от друга.

– А ты? – Уильям попробовал улыбнуться. – Ты здорова? И твоя матушка?

– Как видишь.

– Я вижу, что ты страдала. Я хочу тебе помочь, Бесс. От всей души. – Он шагнул ближе. – Понимаю, как тяжело вам обеим, должно быть, пытаться работать на ферме без…

– Мы делаем, что должны.

– Но забот слишком много для девушки… Ты кажешься такой усталой.

– Не больше и не меньше, чем любой, кому надо ходить за скотиной и обрабатывать поля, а поддержать себя для работы особенно нечем, – выговорила Бесс, не сумев скрыть горечь.

– Ты позволишь помочь? Знаешь, по-моему, я всегда питал к тебе теплые чувства. И надеюсь, что ты считала меня другом.

Бесс была поражена. Он что, решил именно сейчас признаться ей в чувствах? Вот она стоит, оборванная и жалкая, нищенка из крестьянок, почти лишившаяся красоты, – а он собирается говорить о любви? О браке? О браке, который даже до того, как она пришла в нынешнее состояние, был весьма нереален и вызвал бы возражения и вопросы. Неужели он искренне полагает, что отец позволит ему выбрать в жены такую девушку? Бесс почувствовала, что горло сжимается от подступивших слез. Нахлынули они при мысли о спасении от беспрестанной борьбы с нищетой или о тепле и покое, которые сулили ей чувства Уильяма, она сказать не могла. Ноги подкосились, словно она готова была осесть на землю. Увидев, что ей дурно, Уильям обнял ее за плечи, чтобы поддержать.

– Ни о чем не тревожься, Бесс. Я не позволю тебе страдать. Вот увидишь. Я приехал сказать, что Лили Брендон, которая долгие годы была служанкой моей бесценной матушки, от нас ушла. После смерти матушки Лили стала экономкой, но теперь она постарела и уехала жить к сестре в Донкастер. Я сразу подумал о тебе и твоей матери. Нам очень нужна экономка, и не помешает еще одна служанка в кухне, поскольку мой брат собирается жениться. В помещениях для слуг довольно мило и тепло. Работа, по-моему, не слишком тяжелая, и ты больше никогда не будешь голодать. Разве не прекрасный выход? Скажи, что немедленно поговоришь с матерью.