Читать книгу "Недоверчивые умы. Чем нас привлекают теории заговоров - Роб Бразертон"

Профессор Гриффин – вежливое академическое лицо движения «За истину в 9/11». Хриплый техасец Алекс Джонс и его радиошоу, транслируемое на всю страну, добавляет в обсуждение немного бравады. На митинге движения в центре Чикаго в 2006 г. Джонс, размахивая мегафоном, говорил собравшимся: «Правительство проводит теракты, чтобы создать предлог для превращения Америки в полицейское государство. Зачем? Чтобы превратить нас в своих политических рабов, чтобы с помощью нашей силы мировая империя захватила всю планету. Дамы и господа, 11 сентября устроили свои»{169}.

Боязнь катастрофы, которую выражают Джонс и Гриффин, не редкость. Сенсационные обвинения – основное свойство конспирологического стиля со времен кровавого навета на евреев в первой полноправной теории заговора, возникшей вслед за Великой французской революцией. Джон Робинсон, автор упоминавшегося в главе 1 трактата об иллюминатах, писал, что «ОБЩЕСТВО БЫЛО СОЗДАНО со специальной целью – РАЗРУШИТЬ ВСЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ ОБЪЕДИНЕНИЯ И УНИЧТОЖИТЬ ВСЕ СУЩЕСТВУЮЩИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА ЕВРОПЫ»{170}. Он же довольно свободно использовал заглавные буквы, чтобы подчеркнуть масштаб своих разоблачений, предвосхитив на столетие раздражающее злоупотребление блогерами клавиши «Caps lock».

Тайный сговор вполне может быть полезным и даже приятным. Люди сговариваются устроить вечеринку с сюрпризами для своих друзей. Спецслужбы проводят тайные операции в целях (как минимум теоретически) национальной безопасности. При этом не редкость жестокие и разрушительные преступные сговоры, от убийства супруга с целью получения страховки и до ужасных зверств террористов. Иногда секретность необходима, так как выполняемое задание может выглядеть неоднозначно с точки зрения морали. Но даже такие тайные планы, как правило, ограничены в целях и масштабах. Исследователи конспирологии Эмма Джейн и Крис Флеминг метко охарактеризовали современную конспирологическую активность. «Насколько известно, в мире, где мы живем, действуют не один и не два могущественных тайных заговора, а постоянно прокручиваются миллионы мелких и несколько средних»{171}. И затем добавляют, что «большинство настоящих заговоров настолько банальны, что не стоит строить теории на их счет».

У конспирологов нет времени на такие мелочи. Теории заговора, как правило, описывают более зловещий и амбициозный тип конспираторов. Такие заговорщики должны иметь гораздо большую неразборчивость в средствах. У них «есть цель, ради которой они готовы пойти на обман, есть желание и способность ничем не гнушаться для ее достижения» – пишут Джо Усцински и Джозеф Парент{172}. Общий вопрос для всех конспирологов: «Сui bono?»[7] Когда кто-то выигрывает в определенной ситуации, автоматически подозревается, что он ее и подстроил. Интрига усиливается за счет того, что «негодяями» часто оказываются такие люди или организации, от которых мы обычно ожидаем действий в общественных интересах, например демократически избранные руководители, органы здравоохранения, СМИ. Во многих случаях подтверждение теорий заговора приводило бы к импичментам целых правительств, роспуску и уголовному преследованию многих организаций и переписыванию истории.

Как точно выразились Джейн и Флеминг, крайние формы теорий заговора – это «всеобъемлющее проявление организованного зла, по сравнению с которым Уотергейтский скандал лишь безобидные игры на детской площадке»{173}. Мы имеем дело не с заурядными преступниками. Злостные стремления этих сил выходят за пределы обычных интриг, порожденных личной корыстью, конкуренцией, коррупцией, жестокостью и криминальной средой. Эти негодяи, похоже, сошли со страниц комиксов. Они виновны во всех бедах, от которых мы страдаем, они регулярно совершают чудовищно жестокие деяния и в конечном счете стремятся извратить или разрушить все, чем мы дорожим. Согласно теориям заговора, на кону стоит весь мир и моральные ценности. Мы имеем дело с абсолютным Злом. Политолог Поль Завадски пишет: «Можно иронически заметить, что [теории заговора] возрождают дьявола, но на этот раз перед нами человек в дьявольском обличье»{174}. Если это преувеличено, давайте послушаем Дэвида Рэя Гриффина, профессора с вкрадчивым голосом: «Мы настолько очаровались дьявольским могуществом и сосредоточились на жажде богатства и власти, что стало возможным сделать почти все»{175}.

Охота за нестыковками

Ричард Хофштадтер обратил внимание на те «героические усилия», с которыми конспирологи собирают доказательства в пользу своих теорий{176}. Йован Байфорд отметил, что «конспирологи считают себя не рассказчиками занимательных историй, а искателями и исследователями»{177}. Существуют целые группы, занимающиеся теориями заговора на тему убийства Кеннеди, терактов 11 сентября и бесконечного количества прочих. Большинство конспирологов ориентируются в своих темах гораздо лучше, чем их разоблачители. Если вы когда-нибудь спорили со сторонником движения «За истину в 9/11», то вас наверняка щедро угощали неиссякаемым списком фактов и аргументов, которые указывали на заговор как единственно возможное объяснение. Однако конспирологический стиль не рассматривает все доказательства беспристрастно.

11 сентября 2001 г. В 16.54 восточного времени журналист Би-би-си в Нью-Йорке на фоне дымящихся развалин башен-близнецов сообщил, что только что рухнуло третье здание – 7-й корпус Всемирного торгового центра{178}. Единственная ошибка репортажа была в том, что здание не рухнуло. Оно все еще стояло, и его можно было увидеть за плечом журналиста. Если бы на этом все закончилось, то ошибочный репортаж был бы давно забыт. Но в 17.20, через 26 минут после сообщения и через 5 минут после того, как мистическим образом была потеряна спутниковая связь репортера с Би-би-си в Лондоне, 7-й корпус развалился. Такое преждевременное сообщение о разрушении здания – типичный пример доказательств, на которых основываются теории заговора. По официальной версии, этот репортаж никаким образом не открывает реальный смысл происходящего. В Нижнем Манхэттене был переполох, про здание было известно, что оно в плохом состоянии, и сообщение о его падении было просто ошибкой. Однако, согласно некоторым теориям заговора, этот репортаж важен для понимания случившегося 11 сентября: он является доказательством. Подобного рода нестыковки (на первый взгляд – мелочи, которые официальная версия не может моментально объяснить) являются источником жизненной силы для конспирологических теорий. Каждая маленькая несуразность запускает цепь рассуждений, которые неизбежно приводят к выводу, что все произошедшее было заговором. Ошибка про 7-й корпус в репортаже, согласно теориям заговора, свидетельствует, что Би-би-си знало о том, что должно произойти, а репортер опередил этот сценарий – это как раз одна из тех мелких ошибок, которые встречаются в заговоре, безупречном в остальной части. А если разрушение 7-го корпуса было предопределено, то и башни-близнецы упали по сценарию, значит, вся трагедия была тщательно спланирована с самого начала.