Читать книгу "Дочь писателя - Анри Труайя"

Что до Армана, то после нескольких дней опьяняющей эйфории он погрузился в непонятные сомнения и сожаления. Чем больше интереса проявляла публика к его книге, тем меньше он гордился, что написал ее. Он много думал о своем последнем романе. В конце концов он пришел к мысли о том, что в который раз наживается на недоразумении, и это недоразумение, рано или поздно, обернется против него. Было очевидно, что в его романе публику привлекала не творческая изобретательность, проницательность, психологизм и стиль, а дух скандала, исходящий от книги. Ее открывали, чтобы вдохнуть запах спальни. За несколько франков люди покупали право подглядывать в замочную скважину в надежде подсмотреть сцену бурной ссоры или неистовой любви. Конечно же, имена главных героев были изменены. Но, благодаря «утечке информации» из газет, очень легко было понять, кто есть кто. Всякий, кто умел читать между строк, быстро понимал, что речь идет о дочери члена Французской академии Буазье и ее «друге», обольстительном и блестящем писателе ЖВД. Осознавая, с какой легкостью каждый может расшифровать эту историю, Арман спрашивал себя, как он мог проявить такую слабость и употребить свое перо в столь низких целях. В стремлении утешить Санди он не понимал, что коммерческая операция такого рода никогда не станет произведением искусства. Он полагал, что переживает обновление, а на деле запятнал себя. В надежде возвыситься, он продался. Он навредил Санди, думая, что отомстил за нее. Абсурд! Бред! Взглянув со стороны, он понял, что проиграл. Эта книжка, написанная по случаю, недостойна занять место в полном собрании его сочинений. Он не должен был ставить на ней свое имя. Нужно было поступить, как Ромен Гари[22]: опубликовать роман под псевдонимом и наблюдать издалека за реакцией простофиль. Конечно, без имени автора это сочинение не имело бы столь сильного резонанса. Ну так что же? Хотя Арман и стремился к тому, чтобы его услышали многие, он всегда запрещал себе, в явной или скрытой форме, искать одобрения толпы. Несмотря на внешние обстоятельства, он не изменился. Сейчас, как и раньше, он искал молчаливого согласия между тем, что сделал, и тем, что намеревался сделать, возможности сказать себе по окончании работы, что он хорошо выполнил обязательство перед самим собой. Теперь ему казалось, что, написав свой последний роман, он впервые изменил взятому перед собой обязательству. Санди по-прежнему радовалась прекрасным продажам книги и тому, как стойко она держалась в списках бестселлеров. Но Арман не смел сказать ей, как безразлично было ему все это и какую горечь вызывал в нем столь незаслуженный триумф.

А тем временем ЖВД и Аврора Бюгатти вернулись в Париж. Это внезапное возвращение внесло здоровое разнообразие в повседневные хлопоты Армана и его дочери. Признав провал своего последнего романа, ЖВД старался привлечь к нему внимание заманчивыми откликами в прессе. У него было много друзей в редакциях, но несмотря на это результат не оправдал надежд. Ветер успеха сменил направление и теперь играл чужими волосами. Тогда ЖВД пошел ва-банк и объявил, что собирается жениться на Авроре Бюгатти. Однако его подруга поспешила опровергнуть это заявление, и оно прошло незамеченным. Даже на Санди оно не подействовало. Мысль о возможном браке бывшего любовника с актрисой только усилила ее презрение к ненавистному романисту.

— Жаль, что они не женятся! — пробормотала она, глядя вперед отрешенным взглядом.

— Как ты можешь так говорить? — простодушно удивился Арман.

— Прекрасный был бы сюжет для нового романа! — решительно ответила она.

Сначала он подумал, что она шутит, но Санди очень быстро вывела его из заблуждения:

— Уверяю тебя, папа, это хороший материал!

Он был поражен и вдруг осознал, что говорит не с дочерью, а с коллегой. Опьяненная успехом, она собиралась писать роман в соавторстве с отцом, чтобы на этот раз и ее имя появилось на обложке. Она говорила с Арманом о своем намерении и считала его естественным следствием первого опыта совместной работы с ним. При одной мысли о второй замаскированной исповеди, о втором скандальном успехе Арман приходил в ужас и собирался отказаться наотрез. Но Санди сумела придать своему взгляду столь подкупающую мягкость, что он растаял в приливе отцовской нежности и писательского тщеславия. Его окончательно убедила мысль, что на обложке нового издания, рядом с его именем, будет стоять имя Санди. В этом он видел чудесное свидетельство того, что они заодно как в творчестве, так и в жизни. Вечером, за ужином, они забавлялись тем, что придумывали сюжет для новой книги. Из нее можно сделать — почему бы и нет? — продолжение романа «Здравствуй, до свидания, прощай». Они сидели друг против друга, как двое любовников, а Мануэла и Анжель по очереди подавали на стол. Новая книга будет называться «Последнее прощанье», речь в ней пойдет о молодой вдове, которая вырвалась из порочных тисков сексуальности и обрела счастье в общении с талантливым человеком, вдвое старше ее.

Пока они обсуждали перипетии будущего шедевра, роман «Здравствуй, до свидания, прощай» продавался по-прежнему бойко. Неделю за неделей он все выше поднимался в рейтингах продаж. У Санди появился и другой повод для радости: планы брака ЖВД и Авроры Бюгатти расстроились. Недавние газеты сообщали, что парочка полюбовно разошлась. Теперь, когда публика позабавилась, главные герои прошедшего фарса не были интересны никому. Однажды утром, в середине июня, Санди вошла в кабинет отца, потрясая кипой газет и журналов. Лицо ее выражало воинственную решимость. Она походила на Минерву, идущую с победоносного сражения. Она остановилась перед Арманом и произнесла срывающимся от волнения голосом:

— Наша взяла, папа! Мы — первые!

Сраженный на месте, Арман встал и отступил на шаг, крепко вцепившись в спинку кресла.

— А ЖВД? — пробормотал он.

— Его вообще нет в списке бестселлеров!

Волна счастья вперемешку с паническим ужасом захлестнула Армана. Он поднес руку к груди, открыл рот, будто собирался разом вдохнуть весь воздух в комнате, ноги у него подкосились, и он рухнул на пол у письменного стола.

В ужасе, Санди попыталась привести отца в чувство. Она знала, что с ним часто случались такие обмороки. Но на этот раз приступ оказался намного серьезнее. Мануэла и Анжель, которые поспешили на помощь хозяйке, смогли только подложить подушку под голову Армана и накрыть его пледом, чтобы он не простудился.

Вызвали «скорую», санитары перевезли больного в больницу Некера. После второго сердечного приступа Арман Буазье скончался, не приходя в сознание.

Эпилог

Похороны были пышными. Весь литературный и артистический Париж собрался в церкви Сен-Жермен-де-Пре, чтобы проводить в последний путь писателя, который на закате жизни так прекрасно писал о женщинах. На катафалке лежал его фрак, треуголка и шпага члена Французской академии. Несмотря на летнюю жару, некоторые коллеги покойного пришли на отпевание в академической униформе с зеленым шитьем. Безутешный издатель Армана Бертран Лебрук поддерживал Санди, которая от горя едва держалась на ногах. Наверное, она одна была искренней посреди этого официального траура. Санди вдруг осознала, что никому не нужна, как дочь, как женщина и просто как человек. Потеряв отца, она была уверена, что лишилась последней цели в жизни. И теперь, чтобы как-то убить время, ей остается только без конца предаваться воспоминаниям. К счастью, ЖВД на похоронах не было, ему достало такта не прийти — он задержался в провинции на встрече с читателями.